Дмитрий Богданов - Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве. Монография

• Название: Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве. Монография
• Автор: Дмитрий Богданов
• Жанр: Юриспруденция

На основе анализа отечественного и иностранного права исследуются вопросы, посвященные справедливости как основному началу гражданско-правовой ответственности. Рассматриваются проблемы развития договорной, преддоговорной и деликтной ответственности с позиций корректирующей, дистрибутивной и ретрибутивной справедливости. Отдельное внимание уделяется проблеме философско-правового обоснования справедливости в гражданском праве. Для научных работников, судей, преподавателей, аспирантов, студентов, а также практикующих юристов.

---

Вышеизложенное можно проиллюстрировать и примером из отечественной судебной практики, что свидетельствует о растущем влиянии иностранного опыта на развитие правоприменения в России. Так, индивидуальный предприниматель обратился с иском к банку об изменении кредитного договора путем исключения из него положения, устанавливающего право банка в одностороннем порядке по своему усмотрению и без объяснения заемщику причин отказать в выдаче кредита либо выдать кредит в меньшем размере, по своему усмотрению и без объяснения причин увеличивать размер процентов за пользование кредитом, а также сокращать срок возврата кредита.

Первоначально ему было отказано со ссылкой на п. 3 ст. 428 ГК РФ. Однако суд кассационной инстанции пришел к выводу, что у предпринимателя отсутствовала фактическая возможность влиять на содержание условий кредитного договора, поэтому он принял условия кредита путем присоединения к предложенному договору в целом, в том числе с учетом оспариваемых условий. Следовательно, к спорному договору могут быть по аналогии закона (ст. 6 ГК РФ) применены положения п. 2 ст. 428 ГК РФ. При этом тот факт, что в договоре имелись и условия, согласованные сторонами индивидуально (сумма кредита, сроки возврата и т. п.), не препятствует применению п. 2 ст. 428 ГК РФ к тем положениям кредитного договора, в отношении которых заемщик был вынужден принимать навязанные ему условия.

Суд признал, что положения кредитного договора, об исключении которых просил истец, содержат явно обременительные условия для присоединившейся стороны, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора. Спорные положения договора не соответствуют принципу добросовестности в коммерческой деятельности, они явно обременительны для заемщика, поэтому существенным образом нарушают баланс интересов сторон кредитного договора, так как предоставляют кредитору возможность в одностороннем порядке изменять согласованные сторонами условия договора, которые являются существенными для договоров такого вида. Суд также отметил, что в договоре не предусмотрена возможность заемщика, несогласного с изменением условий кредитования, без согласия кредитора досрочно возвратить кредит на прежних условиях и тем самым прекратить отношения с банком, напротив, досрочный возврат кредита по инициативе заемщика договором запрещен118.

Анализ данного дела показывает, что суд, установив наличие процедурной несправедливости, перешел к рассмотрению условий договора (материальный критерий) и в целях восстановления справедливого баланса осуществил вторжение в договор, изменил его явно обременительные условия, используя сверхимперативное начало справедливости.

Рассмотренная позиция российского суда во многом схожа с идеей «неравенства преддоговорных позиций» контрагентов (inequality of bargaining power), сформулированной Лордом Деннингом. Ее применение в том числе позволяет блокировать несправедливые условия договоров. Как указывал названный судья в решении по делу Lloyds Bank Ltd v. Bundy [1975] 1 QB, «неравенство преддоговорных возможностей является принципом, который применяется в ситуациях, когда договор заключается на явно несправедливых условиях либо направлен на передачу собственности в обмен на не адекватный эквивалент, когда преддоговорные возможности явно ослаблены в силу нужды или незнания, соединенной с недолжным влиянием или воздействием»119.

Однако в настоящее время как в доктрине, так и правоприменительной практике начинают все чаще поднимать вопрос о необходимости большего учета именно материального аспекта договорной справедливости и допущения вторжения в договор независимо от установления процедурной несправедливости120. Таким образом, сама по себе неэквивалентность во встречных предоставлениях контрагентов может послужить основанием оценки договорных условий на предмет их соответствия социальным стандартам справедливости. Данный подход, по сути, основывается на концепции справедливости подобной теории Джона Роулза, предполагающего справедливым не столько формальное равенство шансов, сколько реальное равенство результатов.

Вызывает интерес то, что в отечественной правоприменительной практике встречаются примеры принятия судами решений, направленных на поддержание справедливости в ситуациях, когда установлен лишь факт несправедливости договора применительно к материальному критерию.

Так, по одному делу продавец и покупатель заключили договор, по условиям которого продавец обязался передать, а покупатель принять и оплатить по мере реализации товар в количестве, ассортименте и по цене, указанным в накладных и счетах-фактурах. Товар, не реализованный в течение 30 календарных дней, подлежал оплате, возврату в течение трех банковских дней после требования продавца.

В п. 13 договора было предусмотрено условие коммерческого кредита в виде отсрочки оплаты товара. Плата за пользование коммерческим кредитом установлена за первые пять дней ноль процентов от стоимости проданного и неоплаченного товара за каждый день отсрочки платежа, за следующие дни 0,5 процента от стоимости проданного и неоплаченного товара за каждый день отсрочки платежа.

Суды двух инстанций дали оценку названному условию и установили следующее. Плата за пользование коммерческим кредитом составила 182,5 % годовых (13 646 руб.) и явилась необоснованно высокой по сравнению с существующей в период действия договора ставкой рефинансирования (13 % годовых) и обычно применяемых кредитными организациями при предоставлении кредита ставками банковского процента.

Суды квалифицировали действия истца по установлению столь высокой платы по коммерческому кредиту как злоупотребление правом и сочли возможным взыскать в его пользу проценты лишь в размере 2000 руб., в защите принадлежащего истцу права на взыскание оставшейся суммы процентов по коммерческому кредиту отказали на основании ст. 10 ГК РФ.

Суд округа признал несостоятельной ссылку заявителя жалобы на нарушение принципа свободы договора, поскольку в соответствии со ст. 1 и 421 ГК РФ граждане и юридические лица приобретают и осуществляют гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых, не противоречащих законодательству условий договора. Условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предусмотрено законом или иными правовыми актами. Однако, по мнению суда, как это усматривалось из приведенных норм, принцип свободы договора не является безграничным и не исключает разумности и справедливости его условий121.

Вызывает также интерес Постановление Президиума ВАС РФ от 12 июля 2011 г. № 17389/10122, в котором было сформулирована политико-правовая позиция, что согласно ст. 421 ГК РФ принцип свободы договора предполагает добросовестность действий сторон, разумность и справедливость его условий, в частности, их соответствие действительному экономическому смыслу заключаемого соглашения. Свобода договора, подразумевая, что стороны действуют по отношению друг к другу на началах равенства и автономии воли и определяют условия договора самостоятельно в своих интересах, не означает, что при заключении договора они могут действовать и осуществлять права по своему усмотрению без учета прав других лиц (своих контрагентов), а также ограничений, установленных Кодексом и другими законами.

В названном Постановлении рассматривался вопрос о допустимости взыскания с лизингодателя неосновательного обогащения за счет незаконного удержания фактически уплаченной в составе лизинговых платежей части выкупной цены в связи с досрочным расторжением договора и возвратом предмета лизинга, а также о признании недействительным по мотиву притворности положений договора о явно заниженной выкупной цене предмета лизинга.

Как разъяснил Президиум ВАС РФ, договор финансового лизинга подлежал применению в спорных правоотношениях, если только его исполнение не вело к приобретению лизингодателем таких сумм, которые ставили бы его в более благоприятное положение по сравнению с тем, в котором он бы находился при выполнении указанных нормативных положений. В ином случае условия договора войдут в противоречие с положениями ст. 15 Кодекса о пределах возмещения убытков и ст. 1102 Кодекса о недопустимости неосновательного обогащения. Поскольку после расторжения названного договора лизинга имело место удержание лизингодателем – стороной возмездной сделки – оплаченной части фактической выкупной цены без предоставления лизингополучателю в части, касающейся выкупа, встречного исполнения (передачи имущества), нижестоящие суды необоснованно указали на отсутствие у лизингополучателя права требовать возврата денежных средств, фактически перечисленных им в счет погашения выкупной цены.