Наташа Труш - Куда он денется с подводной лодки

• Название: Куда он денется с подводной лодки
• Автор: Наташа Труш
• Жанр: Русское современное

Благополучная семейная жизнь Инги Валевской рухнула в одну минуту – правда упала в ее руки как перезревший плод, и что теперь делать с ней, она не знала. Она попыталась спрятаться от всего этого на даче своей подруги и ее матушки, но и там не нашла покоя. А потом вокруг нее закружилась такая карусель чужих судеб, что о своей и подумать было некогда. Семейные тайны, хранимые десятилетиями, как правило, открываются случайно. И тут самое время подумать, что бы было, если бы этого не произошло?…

---

Она не сомневалась, что он выберет ее. Хотя, это был единственный момент в их жизни, когда Тамара Викентьевна была на краю семейной пропасти: Баринов любил. Любил так, что готов был на разрыв в своей семье. Остановило его только одно: развод сломал бы ему карьеру, крылышки бы ему пооборвали в парткоме по самое не могу. Да еще рождение сына. Вот поэтому он всегда смотрел на него, как на причину своего вынужденного однобрачия. И никак не мог смириться с тем, что Илья встал на его пути к другой женщине.

Ничего этого Илья Баринов не знал. В доме никогда не велись разговоры о семейной жизни родителей. Он уважал отца и мать, и перед ним не стоял выбор – кем быть. Только моряком-подводником, как батя. И суровость отцовскую он принимал, как должное. Хоть и видел, что к младшему Ваньке отец относится лучше, не обижался. Его с детства приучали к мысли: ты – мальчик, ты – будущий моряк, ты – старший, ты – должен, ты – не можешь… И так далее. И если бы родители не перегнули палку в воспитании, как это случилось последней весной его учебы в «системе», он бы и дальше был послушным сыном. Но то, что сделали они, было преступлением против него. И простить он их не мог.

Вот поэтому и испытывал в глубине души злорадство, такое не свойственное ему. И женитьбу свою скоропостижную придумал больше для них, чем для себя. Это позже он поймет, что жениться без любви да на зло – нельзя. От этого вся жизнь кувырком идет. И страдают от этого ни в чем не повинные люди – жена и дети. Первая ни сном ни духом о том, что он папе-маме мстил таким образом, а малые и вовсе – без вины виноватые.

Сыновей он любил больше жизни, и с Аллочкой смирился в конце концов. Какая-то любовь все-таки между ними была. Не такая, что дышать друг без друга невмоготу, но забота – это тоже проявление любви. Так думали оба в тайне друг от друга. Да и Север, как лакмусовая бумажка, проверил их на прочность и на верность. И к чести Аллочки, она эту проверку выдержала.

* * *

…Увидев ободранные стены комнаты, разбитое окно, в которое нещадно дуло с улицы, скособочившуюся батарею, из ржавого крана которой капала на деревянный пол вода кирпичного цвета, Аллочка заплакала на пороге. Ей и так-то было нелегко. Всю дорогу до Мурманска она хранила гробовое молчание. Баринова стало это раздражать. Он выбрал момент, когда из купе вышли соседи, и тихонько спросил у Аллочки:

– Ты, я смотрю, совсем не рада?!

Аллочка подняла на него мгновенно наполнившиеся слезами глаза. Ему стало жалко девчонку. Нет, не девчонку уже, жену. Молодую лейтенантскую жену, морячку будущую.

Илья потянулся к ней, обнял. Аллочка сразу захлюпала носом у него на плече. У него от этого ее жалкого всхлипывания ворохнулось что-то в душе. Но всего одно мгновение продолжался этот эмоциональный взрыв. Уже через минуту Илья понял, что его это раздражает.

Он отстранил Аллочку от себя и строго сказал:

– Когда ты выходила замуж, ты знала, что нам предстоит долго… Понимаешь? Долго жить на Севере. Мы едет не на месяц, и не на год. И если ты сейчас со мной плачешь не понятно из-за чего, то что ты будешь делать, когда останешься там одна? К маме поедешь? Тогда не надо никуда сейчас ехать! Разворачивайся и возвращайся домой. Мне нужна жена. Понимаешь? Женщина, которая будет домом заниматься, которая ждать меня будет. Не в Ленинграде, под маминым боком! А там, в Большом Логе. Чтобы в любой момент, когда я приеду, меня встречал теплый дом. Я понятно говорю?

– Понятно… – Аллочка едва выдавила из себя это слово.

Монолог Ильи ее убил наповал. Она ведь и, правда, всю дорогу, глядя в окно на бегущий по пригоркам вслед за поездом лес, думала о том, что как только муж отправится в поход, а то и раньше, она сядет на этот самый поезд, только идущий в обратную сторону, и поедет в Ленинград. Пусть не в ту шикарную квартиру Бариновых с огромной хрустальной люстрой, а в хрущевку в Пушкине, где, кроме родителей и сестренки, ютится семья брата. Пусть, пусть будет тесно, зато среди своих, родных. В любимом городе, а не на Севере, где она никого не знает.

И вдруг муж, словно мысли ее прочитал. И как теперь говорить с ним на эту тему? И вообще…

В этот момент, глядя на Илью, только что прочитавшего ей целую лекцию о том, как надо жить, Алла поняла, что совсем не такой представляла себе любовь. У нее едва хватило сил сдержаться и не заплакать навзрыд.

Ранним утром, они прибыли в Мурманск, и Илья, усадив жену на чемоданы в зале ожидания не отапливаемого еще здания вокзала, убежал получать какие-то документы для проезда в пограничную зону. Аллочка зябко ежилась в осеннем пальто и разглядывала соседей.

Прямо напротив нее сидела пара. Она – ослепительная блондинка лет тридцати, в нарядной куртке с меховым воротником и в утепленных белых сапожках. Очень красивых! Такие вещи в Ленинграде можно было достать только по блату. Он – в форме морской. Вот только погоны его Аллочке пока что ни о чем не говорили, но, наверно, не новичок на флоте.

Они молчали. Он смотрел на нее, она – в пол, как будто пыталась запомнить узор на холодном кафеле.

– Нин, – мужчина пытался взять за руку свою спутницу, но она настойчиво высвободила свою узкую красивую ладошку из его руки. Аллочка заметила, что на пальце у женщины след от обручального кольца. Пальчики загорелые, видать, женщина провела отпуск на море. А на том месте, где было обручальное колечко – белая кожа.

«Развелись, – подумала Алла. – Интересно, почему? Он такой красивый. И любит, похоже, ее. Вон как пытается удержать…»

У ног женщины стояла дорожная сумка. Рядом, на деревянной скамейке, дамская сумочка. Сразу видно, что едет не семья, а одна женщина. И, судя по всему, она навсегда покидает Север.

Мужчина был так растерян, что Аллочке стало его жаль. Она в этот миг представила, что это она вся вот такая красивая, в этой импортной курточке, какую днем с огнем даже в Ленинграде не найти, в этих сапожках, явно не советского производства, сидит на мурманском вокзале в ожидании поезда. В руках у нее обратный билет. А рядом – Илья. Не просит остаться, не просит объяснить, что случилось, а просто смотрит, чуть не плача. И ей стало так жалко Ильюшу, что когда Баринов пришел с документами и билетами на автобус, она уже знала, что сделает. Они подхватили вещи и пошли на выход из вокзала. А когда стояли в небольшой очереди пассажиров, спешно забирающихся в неудобный и холодный ПАЗик, она прижалась к мужу, дотянулась до уха, и прошептала жарко:

– Я не уеду!

Баринов внимательно посмотрел на нее, нашел в темноте ее руку и сказал тихонько, чтоб слышно было только ей:

– Ну, вот и хорошо. Не расстраивайся, ты еще его полюбишь, этот Север…

* * *

– Баринов?! Илюха?! Здоров!!!

Илья всмотрелся в лицо человека, который окликнул его. В темноте общежитского коридора трудно было что-то разглядеть.

– Толик? Максимов?

– Ну, я! Узнал, наконец, чертяка! А я слышал, что ты к нам! Не один? С супругой? Это правильно! У нас женский пол исключительно замужний. Кто не успел – тот опоздал!

Максимов окончил училище годом раньше, и все это время служил в Большом Логе. Балагур, каких поискать, он за пять минут рассказал Бариновым все о жизни поселка. Потом заглянул в комнату, присвистнул, и посоветовал пожить временно в квартире соседей по лестничной клетке, которые только-только отбыли в отпуск на Украину.

– А удобно? – Нерешительно спросил Баринов.

– Ну, ты, Илюха, чудило! «Удобно – неудобно»! Тут все так делают. Никто особо свои хоромы и не запирает. Ключ под ковриком, открывай и живи.

Так Бариновы вместо жуткой комнатенки с разбитыми окнами устроились почти с комфортом в чужой квартире. Немного неуютно было сначала. А потом привыкли. Им правила поведения в чужом жилье объяснили.

– Главное – это что? – Вещал со знанием дела Толик Максимов. – Главное – это кровать!

Он внимательно посмотрел на Аллу, и она от его нахального взгляда покраснела.

– Не смущайтесь, барышня. Я знаю, что говорю. Повторяю для непонятливых: главное – кровать. Аккуратно снимаете хозяйское белье, застилаете своим, и спокойно отдыхаете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.