Любовь Мульменко - Веселые истории о панике

• Название: Веселые истории о панике
• Автор: Любовь Мульменко
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09273-3

Маленькие истории из жизни молодой женщины не могут не быть интересными. Особенно если они написаны с юмором и той удивительной легкостью, которая дается только искреннему сердцу. Любовь, дружба, работа, творчество, – волшебный калейдоскоп неравнодушия, в котором каждый увидит свой собственный удивительный случай…

---

– Ну, Лен! – сказал Тимофей, не дождавшись. – Нуты что!

Отвергнутая Лена затеяла рыдания. Заполивала слезами подушку. Жанна как назло ничуть не рассердилась. Наоборот – еще больше полюбила такую ранимую Лену. Вдвоем они напали на Тимофея: одна укоризненно плачет, другая укоризненно молчит.

– Лен, я, – намекнул Тимофей, – я даже… я не знаю… я, наверно, пойду погуляю пока.

Тут Лена возмутилась. Волевым движением утащила волосы назад – в строгую прическу. Ушла, причесанная, в коридор и дальше. Приказала закрыть за ней, а больше, слава богу, ничего не приказала.

К Жанне Тимофей возвращался слегка так абстрактно виноватым. Быстренько выключил свет и юркнул под одеяло. Примерно через десять минут у Тимофея поехала голова, нагрелась кровь, а сердце вздулось и затряслось. Он вспомнил недобрым словом Лену, которая принесла такой злой коньяк. Лег на спину, задышал широко и небыстро. Но все без пользы, пульс учащался с каждой секундой, и Тимофей, который повидал всякое от своего организма, констатировал исторический максимум. Так худо ему еще не было никогда. Он опасался даже сходить на кухню за каплями, потому что малейшее движение могло спровоцировать роковой перегруз. Тимофей лежал смирно и ждал, чем закончится. Когда на рассвете он уснул – даже не уснул, а как будто потерял сознание на несколько часов – Жанна не показала ему ни одного сна.

* * *

Пробудившись, а значит, оставшись все-таки в живых, Тимофей безотлагательно бросил пить и курить. Пить – надолго, может быть, навсегда. Курить – на сутки точно, а дальше по обстоятельствам. Тимофей хотел усугубить здоровый образ жизни пробежкой в парке, но не нашел сперва кроссовок, а потом и сил. К ночи все показатели вроде пришли в норму. Тимофей померил перед сном давление. Замахнул пустырника для надежности. Лег без пяти минут двенадцать, биоритмически грамотно. В шестом часу утра Тимофей, так и не сомкнувший за все это время глаз, понял, что разучился спать.

Завтрашняя ночь, как и послезавтрашняя, подтвердили его гипотезу. Строго говоря, под утро Тимофей все же отключался на пару часов, но это его не спасало. Жанну Тимофей заподозрил где-то неделю спустя. Он, конечно, стыдился этой идеи, корил себя за мнительность и ненаучный подход, но решил в порядке эксперимента поспать в соседней комнате на диване. Эксперимент провалился – бессонница не отступила. Но мысли о демонической природе Жанны не отступили тоже. Ну а действительно, вдруг Жанна такая мощная, что способна влиять на Тимофея даже через межкомнатную перегородку.

* * *

– Может, ты просто добухался, Тимофей? – спросил Хромов. – Может, это делирий?

Тимофей объяснил, что уже вторую неделю не пьет. И не спит!

– Потому и не спишь, что не пьешь.

Хромов набрал в поисковике: Жанна кровать. Нашел, что этими стандартными белорусскими жаннами завалена вся Россия и страны СНГ. Стал шутить конспирологические шутки – что, видимо, белорусы вот так вот хитро, исподволь решили поработить близлежащие государства. Подложить под граждан боевые кровати. Свести народ с ума.

Тимофей сказал: не смешно.

Хромов сказал: старик, господи, да продай ты ее на Авито.

* * *

Жанна немного б/у пользовалась успехом у населения. Повисела на Авито несколько часов – и уже целых три кандидата. Одна девушка вызвалась тем же вечером прийти посмотреть. Тимофей ждал ее, как ждут весну. Девушка и была – как весна, как беззащитный мартовский тюльпан. Тимофей обомлел, когда увидел. Русые кудри, деликатный румянец. Глаза как у кролика, которого бабушка подарила десятилетнему Тимофею, только не красные, а серые.

– Какая хорошая! – сказала девушка. – Еще лучше, чем на фото. Я присяду? Твердость понять.

Тимофей подвис. Она смотрела на него чудесными кроличьими глазами и улыбалась – как бы с вопросом: так можно мне опробовать вашу Жанну? Сама решила, что можно, и пошла. Тимофей крикнул, как псих:

– Нет!

Девушка очень удивилась.

– Нет, – повторил Тимофей тоном уже более рациональным. – Извините, все отменяется, я передумал продавать.

* * *

Белый маг явился какой-то недостаточно экзотичный. Обычный мужик даже без бороды. Свитер, джинсы. Вдруг самозванец, усомнился Тимофей. Опять же: а что, надо непременно, чтобы в мантии и с посохом? Все-таки Москва, наши дни. Тимофей выбрал своего мага из примерно двадцати разнополых волшебников, которые рекламировали свои услуги на особом сайте для малахольных. О маге Михаиле было сказано, что он «парапсихолог», «биоэнергет» и «ваша последняя надежда». Тимофея зацепило, особенно про надежду.

Михаил вымыл превентивно руки, как врач. Говорил мало. Ведите. Показывайте вашу.

Парапсихолог-биоэнергет увидел Жанну и даже не подошел, не коснулся. Прозрел ее прямо от дверей. Сказал:

– Я ничего не смогу сделать.

Зачем-то повторно посетил ванную и ушел навсегда.

* * *

Перед тем как вынести из квартиры Жанну, Тимофей ее расчленил. Матрас, к сожалению, не расчленялся. Три ходки понадобилось, чтобы перетащить тело на помойку. Если бы Тимофей позвал парней, вместе они избавились бы от тела на раз, но он не хотел их втягивать в свой частный ритуал.

Тимофей тщательно пропылесосил комнату. Повозил по полу тряпкой. Хотелось выпить, но Тимофей не решился. Он уснул ранним вечером в бабушкином кресле-качалке. Ему приснилась вся его жизнь – конспективно, подряд. Первый курс, летние лавки в пятнах от портвейна, футбол в ноябре на заиндевевшем поле, Хромов с идиотски пушистыми волосами, вечно бухой Каганович, вечно веселая невеста Маша, вечно унылая Маша-жена, командировки в Екатеринбург, бабушка умерла, ребенок Анатолий родился, командировки в Саратов, у Тимофея ранняя лысина и более-менее своевременный живот, Маша влюбилась в спортивного грузина и снова стала веселой, мама умерла, грузин позвал Машу замуж, Маша позвала Тимофея разводиться, Маша уехала вместе с Анатолием в Гори к супругу, Тимофею тридцать лет, Хромов ящик водки приволок. Все.

Авторы сна не знали, что показать о следующих десяти годах жизни, а, может, там никакой жизни уже и не было. Так или иначе, из дня своего тридцатилетия Тимофей отправился сразу на кладбище. Его хоронили малым кругом, аккуратно выбритого, в красно-белой спартаковской футболке. Гости грустили, даже Хромов. Наверное, Тимофей им своей смертью невольно напомнил о том, что они тоже умрут, – как тут не опечалиться?

Гроб мягко отъехал в яму, и вдруг Тимофей сообразил, что это не гроб, а матрас от Жанны. Хотел заорать и не мог, потому что мертвый. Так он и лежал тихонечко, человек с остановившимся сердцем, белое тело на белом наматраснике, а сверху другие, живые люди бросали в него вместо комьев земли Жаннины запчасти. Тимофею было не больно, по той же причине, по которой невозможен был ор, но ему было смертельно страшно – способности видеть и бояться он не утратил, даже когда закончился.

Тимофей открыл в темноте глаза и опять не заорал, хотя уже проснулся и мог бы. Было около полуночи. Тимофей молча пошел на затекших ногах к окну. Луна и фонарь с двух точек освещали помойку и Жаннины останки в ней.

* * *

Главное – успеть до двенадцати. Видимо, это Тимофею навеяло сказками о сакральных полуночных превращениях, типа «Золушки». Он вышел во двор в тапочках. Кое-как облил Жанну бензином. Неловко бросил спичку – погасла на лету. С пятой попытки пламя настало. Тимофей не ушел. Он беспокоился о безопасности двора, чтоб двор не сгорел, ну и о собственной безопасности тоже – чтоб Жанна не потухла раньше времени. Тимофей устроился, как турист у костерка: сидел, грел ладони, любовался высоким огнем.

Ровно в полночь ближайший к Тимофею куст превратился в полицейский патруль. Молодые патрульные потушили догорающую помойку, а поджигателя повезли в отделение. Удачно, в принципе, что в ментуру, а не в дурку. Вид у Тимофея был невменяемый. Сотрудники полиции всю дорогу наблюдали в зеркальце, какТимофей блаженно улыбается на заднем сиденье – каждую секунду, не меняя выражения лица вообще. Тимофею стало так хорошо, так надежно в правоохранительной машине. Тимофей грезил о камере и о безымянной койке. Ведь наверняка же его закроют на сколько-нибудь суток за хулиганство, и он ляжет на эту койку, у которой к нему ничего личного, на койку без воли и души, и наконец-то выспится, минуя всякую парапсихологию. Пребудет в благословенной казенной пустоте.

В участке Тимофею тоже сильно понравилось. В каждом сантиметре чувствовалось абсолютная победа материализма над тайной. Победа зеленой краски над черной магией. Практически санаторий. Центр реабилитации для жертв потусторонних сил. Скорей бы койка, подумал Тимофей, сидя в ожидании начальника, скорей бы, скорей. Зашла женщина с лейтенантскими погонами. Села напротив, постелила на стол бумажку, включила кнопкой ручку, поправила лоснящуюся рыжую косу. Сказала весьма серьезно: