Мария Гарзийо - Замуж за миллионера. Каннский круговорот

• Название: Замуж за миллионера. Каннский круговорот
• Автор: Мария Гарзийо
• Жанр: Русское современное

Шопар, Феррари, Карлтон… бесконечное дефиле преуспевающих транжир – как, живя в окружении соблазнов и роскоши, удержать голову на плечах? 35-летняя Лиза Кравченко задается целью выйти замуж за миллионера. Кандидатом в мужья она выбирает молодого юриста, выигравшего в лотерею 150 миллионов. Читателю предстоит узнать, удастся ли героине воплотить в жизнь свой план и что из этого всего выйдет.

---

– Замечательно выглядишь, – скриплю я, насаживая на анфас не желающую держаться кривенькую улыбку.

– Ты тоже! Ничуть не изменилась! – искренне лыбится Жанна.

Конечно, ещё бы ей не лыбиться. Считала уже мои новые морщины, разницу в цене наших сумочек и платьев, и теперь ликует в душе. «А я говори-и-ла!» тянет блондинка поганым голосом. Брюнетка заносит над её пустой головой бейсбольную биту.

– Закажем шампанского? Или ты хочешь коктейль? – продолжает светиться позитивом подруженция.

Все-таки Лонг Айленд?

– Как хочешь, – растягиваю губы я, – А Ариша будет или как?

– Обещала вроде, – бросив беглый взгляд на утыканные брильянтами и прочей роскошью часики Шопар, отвечает бывший питерский фотограф, – Она приехала на пару дней всего. С ребёнком.

– Она с собой ЕГО не потащит, я надеюсь, – испуганно хлопаю ресницами я.

Для полной потери равновесия мне не хватает только маленького кричащего и воняющего чудовища.

– Нет, сказала, няне оставит. О, а вот и она!

Перед нами как по взмаху волшебной палочки материализуется Арина. Арина ли? Нет, не может быть! Эта измождённая бледно-зелёная тётенька лет на 10 меня старше в платье Прада двухлетней давности никак не может быть моей модной молодой подругой!

– Как же я рада вас видеть, девочки! – восклицает зелёная тётка и бросается мне на шею.

Мне приходится опять призвать на помощь весь свой хиленький актёрский талант, чтобы подхватить готовящуюся в очередной раз дезертировать физиономию.

– Вы обе очаровательны! Мои уроки не прошли даром! – она радуется вполне искренне, и мне становится стыдно, за свою недавнюю вспышку зависти, – Лялька, зачёт! Нанка, ты, что в лифчике?

Вот у человека глаз-алмаз! Первым делом узрела не брюлики и Эрмеса, а присутствие нижнего белья, к помощи которого наша Жанна никогда за свою историю нашего знакомства не прибегала. Летом она жаловалась, что всякие «труселя» и «лифаки» сковывают её движения, и натягивала платья прямо на голое тело (возможно, в этом тоже крылся секрет её успеха у сильного пола). Зимой свободолюбивая натура все-таки снисходила до стрингов, но вот бюстгальтеров в её гардеробе не было отродясь.

В ответ на Аринино замечание Жанна вместо того, чтобы рассмеяться и выдать нам какое-нибудь шутливое объяснение этой перемене, почему-то тушуется и отводит взгляд.

– А ты чего в позапрошлогодней Праде с жёлтым пятном на плече, Ариш? – наконец выдаёт она ответную пику.

– Где пятно? О, точно! Блин, это Катюха срыгнула, вот ведь зараза! Платье схватила первое попавшееся. Я по-другому оделась, но Катюню вырвало и…

– Катюха – это твоя дочь? – затыкаю пробкой этот неприятный фонтан откровений я.

– Да. Я её назвала Катрин. Катюша по-нашему. Ой, девочки, мне столько всего надо вам рассказать! Только сначала непременно выпьем! Эй, мосье, бутылку Лоран Перрье розэ, s’il vous plait!

Заказ не заставляет себя ждать. Фигуристая бутылка с розовой этикеткой прибывает к нам в компании с ассортиментом лёгких закусок. Официант, слишком ухоженный и манерный, чтобы быть гетеросексуалом, разливает пенящуюся жидкость по узким бокалам. Мы чокаемся молча без привычных воодушевлённых тостов «за нас красивых», «за вечную дружбу». Как будто пьём за упокой этой самой дружбы.

– Ну, рассказывай, пропащая душа, – киваю я Арине, чтобы разбить тяготящее молчание.

В её уставших, небрежно накрашенных глазах с тонкой сеткой морщинок в уголках после нескольких глотков шампанского вспыхивает знакомая мне искорка.

– Ой, девочки, – вздыхает наша прежняя Ариша, – С чего и начать не знаю. В общем, начало вы помните.

– Хирург из Парижа на Ламборгини? – вспоминает Жанна.

– Астон Мартин, – автоматически поправляет Риша, – One-77, ограниченного тиража. А хирург это верно. Всю душу из меня вынул этот врачила. Все внутренности. Ни одного целого органа не осталось.

– Это, я надеюсь, метафора? – поднимаю бровь я.

Ариша печально мотает головой.

– Я же любила этого козла. По-настоящему. Потащилась за ним в этот дурацкий Париж, где вечно холодно и идёт дождь. А он…

– Оказался жлобом? – гадает Жанна.

– Да нет, с деньгами проблем не было. Покупал все, что я просила. Точнее бросал мне деньги. Доставал из сейфа пачку и рассыпал по полу. А я ползала на коленях и собирала.

– Кошмар какой! Ариша, зачем ты это терпела? – ужасаюсь я.

– Это только начало, – она затягивается сигаретой с горькой усмешкой на неухоженных обветрившихся губах, – Я думала, ерунда, пройдёт. Он выпить был не дурак. Ну и кокаину немножко по пятницам, чтобы снять напряжение. И когда не в себе, то мог ерунду всякую нести. Это ведь как болезнь. Не будешь ведь ругать человека, за то, что он болен.

– Да ладно! – вспыхивает негодованием Жанна, – Алкоголизм это и наркомания. Нашла больного!

Арина морщится как от вида бокала виски на утро после мощной тусовки.

– Короче я терпела все. Он ведь потом каялся и в любви клялся. Мы поженились. Он так хотел. Мне все равно было. Вы сами знаете, я замуж никогда не стремилась, и всякие эти пышные торжества мне ни к чему были. Отметили вдвоём. Он выпил много, начал нести какую-то чушь, что все русские проститутки, ударил меня пол лицу. Эй, мосье, обновите, пожалуйста, бутылочку! Я хотела уйти, но он закрывал квартиру на ключ. Говорил, что если сбегу, он меня найдёт и « порежет на мелкие кусочки». С родителями общаться не давал. Потом я узнала, что беременна. Он потребовал аборт. А меня, тогда как током ударило. Мне ведь 38 лет. Последний шанс. Сделаю аборт, больше никогда не рожу. В общем, упёрлась рогами, лучше умру, чем ребёнка потеряю. Он и бил меня и угрожал, что ни один врач столицы у меня роды не примет. Я сбежала к родителям. Он нашёл адрес, припёрся к маме и Клаусу, начал орать у дверей. Они пустили его сдуру. Он ворвался, стал скандалить, ударил меня. Я тогда на 7-ом месяце была… Короче Клаус, как это все увидел, вызвал полицию. Я написала заявление. С тех пор он почти оставил меня в покое. Звонит периодически с разных номеров и кричит в трубку, что никогда мне ни копейки на ребёнка не даст, что это не его «детёныш», что я дура, проститутка и т. д.

Арина замолкает, прикуривая новую сигарету. Её тонкие пальцы с неровным маникюром (мы величали такой «выходным» – на выходе из дома замечаешь, что ногти не в порядке и быстро малюешь что попало) заметно дрожат. Мы с Жанной молчим, лишённые речи этой невозможной, недопустимой историей. Мне некстати вспоминается, как мы попрекали Аришу – пропала, видите ли, живёт там себе счастливо и в ус не дует… а наша подруга в это время медленно и мучительно проходила один за другим все круги ада. Меня до краёв переполняют стыд, раскаяние и сочувствие.

– Ладно, девчонки, стряхните эти кислые морды, – усмехается героиня трагической пьесы, – Что было, то было. Зато у меня есть Катька! Она красавица вышла. Сейчас покажу.

На экране айфона вспыхивает круглая красная узкоглазая физиономия без малейших половых признаков.

– Да-а, красавица, – без особой уверенности в голосе в унисон тянем мы.

– Правда, родилась она раньше времени со всеми этими передрягами… И у неё был РДС, – прочитав на наших лицах непонимание, Арина поясняет, – респираторный дистресс-синдром. Она не могла дышать. На второй день после родов мне сказали, что, скорее всего она умрёт. Но мы с Катькой так просто не сдались. Мы же сильные, мы же вместе, – в глазах подруги мелькает крошечная слеза.

Я сама готова расплакаться. Ещё и шампанское, будь оно неладно, мутит голову.

– Господи, Аришка, – хлюпаю носом я, – Мы же ничего не знали.

– Да, все в порядке, Ляль, все плохое уже позади. Только устала я очень. Катьке пять месяцев сейчас. За это время я ни одной ночи нормально не спала.

– А мама? Няни? Врачи? – вступает Жанна

– Все есть, все рядом. Но неужели ты заснёшь, когда твой ребёнок в соседней комнате задыхается, и ты не знаешь, доживёт ли он до утра?

Мы молчим, не зная, где найти достойные слова, как утешить это непонятное нам, но от этого только более страшное горе.

– Ладно, – смеётся захмелевшая Арина, – Вы совсем, смотрю, скапустились. Давайте зовите официанта, пусть принесёт чего покрепче. Меня тошнит уже от этой кислой шипучки.

Официант, боязливо поглядывая на нашу странную компанию, водружает на столик бутылку виски и какую-то дополнительную закуску. Широта Аришиной души и её кошелька не позволяют обладательнице заказывать алкоголь мелкими дозами. Сколько я её помню, она непременно берет бутылку, даже если намеревается ограничиться бокалом. Я чувствую, что ещё немного, ещё пару-тройку горячительных глотков, и я брошусь обнимать вновь обретённых подруг и орошать их слезливыми признаниями в любви.

– Короче, все у меня хорошо, – подводит неожиданный итог своего трагичного повествования Арина, – Давайте рассказывайте, как вы тут без меня. Мне доложили, что Нанулька замуж вышла.