Василий Фомин - Легенда о царице. Часть пятая. Царство мертвых

• Название: Легенда о царице. Часть пятая. Царство мертвых
• Автор: Василий Фомин
• Жанр: Эротика

Сам не понимая каким чудом, но Вестник остается жив после бойни, устроенной царицей Нейтикерт в подземном дворце. Но чудесное спасение совсем не радует его, ибо потеряно самое главное – потеряна великая любовь царицы. Вестник решает отправиться в Дуат – Царство Мертвых – на поиски своей любимой, только вот он не знает, в каком облике существует в загробном мире его возлюбленная… Случай вскоре представился.

---

Тиби ответила легкими удаляющимися шагами, сведения о которых странник получил только от своих ушей.

– Тиби!

– Ну что тебе еще?

– Ты почему уходишь?

– А я тебе нужна?

– Если нужна, то что?

– Без всяких если, нужна, – так догоняй! Давно догнал бы, была б нужна. Молчишь? Вот то-то же. А то все Тиби, Тиби… да иди ты!

– Эй, Тиби, не сердись, уж очень идиотские я задавал вопросы и не сердись еще один задам – вдруг если б что, то ты б осталась?

– Ну и вопросец! – фыркнула невидимая черная красотка. – Из всех твоих дурацких этот прямо царь дураков! Но, что б поставить дамбу на пути глупости потока, я отвечу – конечно же осталось бы и об этом я сказала сразу.

– И стерпела б неприятные объятья?

– Ах, ты вот о чем. Я преувеличила, объятья как объятья не лишены приятности. А то смотри-ка, как его заело! Одного вот не пойму, за каким фигом, все это, что, да как, да почему. Не все ль тебе равно, что думаю я о твоих объятиях? Тебе же, проходимцу и бродяге, любовь царица подарила, она и на любовь щедра по царски – влюбилась, не торгуюсь! Не стала сравнивать кто ты и кто она, просто любила. Что можно после этого еще искать, а он все Тиби, Тиби… что тебе Тиби, что ты для Тиби?

– Эх, Тиби, да мне просто жалко отпускать тебя, ведь нас осталось двое после ада.

– Нет, ты не прав, нас не двое, а ты один и я одна. Вопросы кончились? Если кончились, тогда прощай. А ада ты еще не видел. Он тебе еще предстоит, если хватит мужества. Ад ждет тебя, мой вестник, Небсебек и Джедсегер. Ну, я, по крайней мере на это очень надеюсь!

– Прощай не без сожаленья. Нет, постой!

– Да это кончится когда нибудь!

– Я просто хотел спросить – почему?

– Вопросец знатный! Позволь тогда и мне спросить – чего?

– Почему вы сделали всё это? Почему пошли на смерть вслед за своей царицей? Ведь вы так молоды и жить могли бы очень долго, а вы безропотно ушли за нею в бездну мрака. И здесь творили с нею вместе чудовищные вещи. Чем она вас смогла заставить? Как околдовала?

Негритянка подошла вплотную к страннику, обычно бесстрастное, как и у всех черных женщин, лицо, словно засветилось внутренним огнем.

– Да! – с гордостью сказала Тиби. – Мы совершили страшные и чудовищные вещи. Мы пытали и мучили знатнейших мерзавцев и подлецов и делали это с величайшим наслажденьем. Вот этими руками, – негритянка показала длинные и изящные пальцы, – я лично сдирала с них шкуру и вгоняла в задницы им колья и чуть не кончала от этого в безумном экстазе. О, это было божественное наслажденье, – вершить справедливое возмездие и видеть, как зло корчиться в страданиях своим оружием же пораженное. И знаешь, что я поняла? Зло очень не любит в зеркало смотреться. Оно само себя боится более всего на свете. Как только само с собой оно столкнется, как тут же стенанья, крики, вопли и мольбы о пощаде. Зло очень любит поговорить о справедливости и милосердии и совсем некстати вспоминает о законе. Если бы ты только знал, сколько я наслушалась подобной хрени и тому подобной дребедени! Права моя царица, что зло существует только на почве удобренной несопротивлением и добром. И еще она сказала, что раз люди не хотят жить в мире и поступать по справедливости лишь потому, что так жить и должно, то будут так жить из страха неотвратимого и жестокого и чудовищного наказанья, которое будет стократ более жестоко, чем их грехи. И она спустила нас, свору, натасканных на зло, черных собак, и мы насиловали насильников, убийц убивали, грабили грабителей, пороли судей (но этот так, для развлеченья), и обдирали шкуру с вельмож, ободравших Черную Землю. И всего лишь за год мы почти очистили Прекрасную Твердыню от всякой мрази. Зло быстро поджало хвост, столкнувшись само с собою. Прекратились грабежи на улицах, никто не лез в гробницы предков, женщины могли ночами по городу ходить спокойно (правда, дуры, почти и не ходили) и судьи перестали взятки брать за неправедные решенья, ибо знали, что ночью к ним могут к ним прийти неслышными тенями «черные собаки», или «дикие лисицы», или «ночные кошки» и они будут отвечать не по своему подлому и продажному закону, а по справедливости. Сказала бы по чести, но чести ни у кого не оказалось и все ответили по справедливости.

О, какая жалость, что было нас так мало! О, горе для Черной Земли, что жили мы так недолго! Хотя бы тысяча, таких как мы и две земли были бы очищены от скверны!

Глаза юной чернокожей убийцы сияли огнем вдохновения, губы мечтательно улыбались.

– Какая же страшная вселенская несправедливость, что такая великая царица родилась в столь подлые времена. Сколько бы смогла она свершить великих деяний, оставшихся в памяти людей на тысячелетья! Но мы все же вырезали зловонный нарыв. Всех и сразу! – с гордостью закончила Тиби.

Вестник, совершенно протрезвев, с благоговейным ужасом, смотрел на юную фурию, только сейчас осознав, насколько далек он от этого существа из глубокой древности, в котором чудовищным образом сочеталась высокая мораль, самоотверженная преданность и звериная сущность. Не жестокая, а именно звериная, ибо зверь всегда защищается до последнего и никогда не сдаётся, насколько бы не превосходил его противник силой и размерами. Зверь не сдаётся и не просит пощады – он просто не знает, что это такое. Он знает только два варианта – победа или поражение. В первом случае – никакой пощады, а во втором, – не на что рассчитывать! Там дальше только пустота. И он содрогнулся, представив, насколько далек он от царицы Нейтикерт, если даже служанка ее кажется существом запредельного мира. Он содрогнулся, представив, что успела натворить царица, за свою короткую жизнь. Он содрогнулся, вспомнив, что считал ее юной и беззащитной девой, а она уже к этому времени была коварной и чудовищной убийцей, коварная как дракон и беспощадная как крокодил.

– Да, она вас заворожила. Оплела невидимой и прочной паутиной.

– Нет! – твердо сказала Тиби. – Не думай так и не унижай нас своими низкими мыслями. Ты просто нас и ее понять не можешь, лишь потому и жив. Мы все поступили так по собственному желанию. Прекрасно понимая, чем это кончится для нас. Это наш сознательный выбор. И мы не хотели жалкого существованья, мы хотели яркой, полной жизни. С живой кровью! Со своей, чужой… это не важно. А ты, видно свою весьма ценишь?

– Но почему? Почему вы пошли на смерть? Ведь вы так мало пожили на свете! Я вас… ее хочу понять! Кто вы такие? И почему такие? В наше время подобных, уже не осталось. Почти. Ну, скажи, в чем дело, я просто понять хочу. Царица ведь мне уже ничего не скажет.

– Она говорила, но ты не услышал. От себя скажу. Потому, что мы, бесправные, ничтожные рабыни, не знающие ни матерей и не отцов и даже родины своей, жили как царицы! Царица относилась к нам как к своим подругам. Все, что она имела, тем и поделилась с нами. Мы одевались как царевны и принцессы, мы ели – пили как светлейшие вельможи, мы танцевали изящные танцы и пели каждый вечер прекрасные песни, учились играть на диковинных инструментах и каждый день у нас был праздник. Мы были счастливы с нею рядом. Мы знали, что она земная богиня, прекрасная, страшная и непонятная богиня, и ее великой души хватило на нас на всех. А ночами мы выходили в город, тайными ходами, и вершили справедливость и сами чувствовали себя богинями – ведь мы карали самых сильных людей земель обоих, и не было силы нас могущей остановить. Да, иногда мы погибали, но месть наша за подруг была ужасной. Каждая знала, что ее придут на помощь, а если не успеют, то за нее страшно отомстят. Мы богини-хищницы, земное воплощение Сохмет, Тефнут и Мафдет. Мы парили над Прекрасной Твердыней, словно на крыльях справедливой Маат, неся заслуженное возмездие негодяям. И самой прекрасной, самой страшной, самой безжалостной из нашей стаи была царица Нейтикерт. И какими слабыми оказались против нас здоровые и полные сил и, вооруженные до зубов, мужчины! Я за неё отдам не только жизнь, а сотню своих жизней, если бы они у меня были, и что уж говорить о жизнях посторонних, к примеру, скажем…

Тиби ткнула пальцем в грудь вестнику.

– …о твоей!

С хищной улыбкой, едва видимая в темноте девица, смотрела на вестника.

– Ты хочешь сказать – у тебя есть приказ царицы…

Тиби продолжала с наслаждением во взоре смотреть на вестника.

– Ты хочешь сказать…

– Не пугайся! – изволила, наконец, изречь черная фурия и шутя ударила вестника ладонью в грудь. – Ты был бы уже мертв, если б было такое мне указанье. Хоть ты и совсем не беззащитный козлик, но ты был бы уже мертв! Ты мужчина, иначе она не любила бы тебя! Ну? Получил ответ на свой вопрос?

Вестник, молча, кивнул.

Тиби неожиданно обняла его рукой за талию и, склонив голову, с любопытством заглянула сверху в глаза, словно жираф, увидевший на ветке павиана.