Галина Лохова - Саркис и Лаппочка

• Название: Саркис и Лаппочка
• Автор: Галина Лохова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-985-581-038-5

Книга «Саркис и Лаппочка» – история о белорусском балете. Автор включается в живой диалог с героями: известными танцовщиками Виктором Саркисьяном и Ольгой Лаппо, выдающимся балетмейстером Валентином Елизарьевым… О становлении национальной балетной школы, легендах советского и мирового балета рассказывают очевидцы, люди нашей эпохи. Неформальное повествование позволяет погрузиться в атмосферу танца, почувствовать себя на сцене, за кулисами, у тренировочного станка, проникнуться взглядом артиста на окружающую действительность, понять его юмор.

Адресована широкому кругу читателей.

---

Ест в одиночку у всех на виду, значит, богатый

Весь дом на своих плечах тащила тетя Зина, работавшая в две смены на секретном заводе. В то время раздавали земельные участки, которые назывались «бахча». Нам тоже выделили такой участок. На нем старшая дочь бабушки, Шура, выращивала арбузы, картофель и кукурузу. Этим мы питались весь год.

Бабушка готовила один раз в день, мы ели, когда приходили из школы. Если удавалось перехватить из еды еще что-то, это считалось счастьем. Иногда бабушка давала пятак и посылала за калачом. Так назывался большой свежеиспеченный бублик из пшеницы. Отстояв час в очереди, я покупал этот долгожданный калач (давали один в одни руки), и мы его дома, растерзав, съедали.

Если посторонний человек ел у нас на виду, не понимая, что рядом дети, которым постоянно хочется кушать, мы ненавидели его: считали, что он богат и может себе позволить вот так сидеть и есть, не делясь ни с кем. С тех пор у меня появился комплекс: стесняюсь при людях есть. Кажется, что все на меня смотрят и ненавидят. Понимаю, что это глупость, но прошлое засело во мне так прочно, что ничего не могу поделать. Испытанные в детстве нищета, унижения и побои повлияли на мой характер и на мою жизнь.

С обувью и одеждой также были проблемы. Однажды пошел в школу в теткиных сапогах, а когда меня вызвали к доске, сказал, что не выучил урок: не хотел, чтобы надо мной смеялись. Потом возвращался домой по обочине, по глубокому снегу, специально проваливая сапоги в сугроб, чтобы их не было видно. Дядя Коля переделал свои солдатские сапоги на мой размер, а из его гимнастерки бабушка сшила рубаху. Когда мне, как ребенку из малоимущей семьи, выдали в школе пальто и обувь, я был счастлив, а бабушка – еще счастливее.

Я любил гонять с соседскими мальчишками лошадей в ночное: огромное поле, скошенная трава, кони – красивейшие животные, благородные и благодарные. Нравилось поливать сад, пусть он был небольшим, но я его любил, потому что за ним ухаживал. Любил мыть полы и не считал это стыдным. Летом мы делали самокаты, сбив под углом две доски и прикрепив вместо колес подшипники, а зимой – коньки из дерева, приматывали их к башмакам веревками. Бабушка меня журила за поздние возвращения домой, но делала это беззлобно, и я на нее никогда не обижался, потому что знал, как она меня любит. Светлую память о ней я сохранил на всю жизнь.

Антонина

У тети Зинаиды было две дочки. С младшей, Людмилой, я не общался, считал ее малолеткой. А вот с Антониной мы почти не разлучались. Она поучала меня, потому что была старше на целый месяц! И если я не выполнял ее требований, она меня колотила. Я плакал – бабушка спешила на выручку и часто снимала меня с какого-нибудь дерева во дворе, куда я залезал, чтобы спрятаться от Тони. Выглядело это очень смешно, бабушка говорила Антонине, что братьев нельзя обижать, и мы мирились.

Мы учились с Тоней в одном классе. Наша школа № 3 находилась так близко от дома, что можно было бегать на переменке домой. Учился я по всем предметам плохо. Не потому, что не мог, просто не хотел. Во втором классе имел успех у одноклассников на уроке пения, мне даже предсказывали будущее певца. Часто на контрольной я не мог решить задачу или не успевал написать сочинение. От мысли, что мне за это поставят двойку, плакал, хотя и знал, что бабушка ругать не будет, но я все равно плакал, переживая, что она расстроится.

Тоня решала мне задачи по арифметике и даже писала за меня какие-то контрольные и сочинения. Некоторые учителя вели уроки скучно и неинтересно и вовсе не были знатоками своего предмета, работали спустя рукава. Мы этим пользовались – в итоге ничего не знали. Директор школы Скоробогатов Николай Николаевич, грузный и добрый, многое нам прощал. «Ох уж эти послевоенные дети», – он знал, как мы живем, знал, что у многих нет отцов или матерей. На родительские собрания ходила только бабушка, она вместе со мной переносила детские горести и радости. Мать в школе никогда не появлялась, ссылаясь на занятость, я стал ей чужим.

Географ

Моим кумиром был учитель географии. Когда он впервые вошел в класс, я был поражен внешним видом: подтянутый, с прямой спиной, гладко выбритый, ни морщинки на выглаженном офицерском мундире, ни пылинки на начищенных до блеска сапогах. Бывший фронтовик, он слегка прихрамывал после ранения.

Мы его любили и побаивались. Он никогда не повышал голоса, говорил негромко, четко и жестко. Если кто-то начинал шуметь и хулиганить, спокойно просил: «Кто виноват, выйди из класса, пожалуйста», и этот кто-то вставал в тишине и выходил. Географ никогда не жаловался на нас директору, и мы его за это уважали.

Только однажды, когда я нашел у соседа в сарае немецкий штык со свастикой, притащил в класс и всем показал, Географ вызвал моих родителей: «Этим штыком людей убивали». Бабушка пришла в школу и впервые за все время ругала меня так, что даже Географ встал на защиту. С тех пор у меня осталась привычка: когда нервничаю – начинаю дергаться.

Мне хотелось быть похожим на Географа, хотелось почувствовать рядом мужскую силу, поговорить о мужских делах, хотелось, чтобы он заметил меня, считал взрослым и знал, что смогу выполнить любую мужскую работу. Поэтому я тщательно учил географию и выше других тянул руку. Просто у меня не было отца…

Спортивная форма ДСШ

Любимым моим предметом была физкультура: меня включили в школьную команду, я перепробовал все виды спорта, кроме тяжелой атлетики. Одновременно занимался гимнастикой, футболом, ходил в секцию легкой атлетики при ДСШ, с энтузиазмом готовился к соревнованиям и даже получал грамоты. Соревнования обычно проходили на стадионе «Прогресс».

Однажды тренер по легкой атлетике собрал нас и сказал, чтобы мы получили спортивную форму и «послезавтра пришли в ней на стадион, где будем идти колонной в честь Дня Физкультурника». Услышав первую часть про форму, я так обрадовался, что прослушал, зачем и куда в ней надо идти. Назавтра я поехал к матери в Красновку и гордо щеголял весь день перед деревенскими мальчишками в новенькой спортивной форме, на груди моей крупными буквами было написано «ДСШ». На следующую тренировку я пришел как ни в чем не бывало и очень удивился, когда тренер отругал меня и сказал, что я специально не пришел на праздник. Я не стал ему объяснять, почему не явился, было стыдно, когда он ругал меня. Я сдал форму и больше в секцию не ходил.

Физрук Сидоров стал моим первым хореографом

Когда школа готовилась к праздничным концертам или смотрам художественной самодеятельности, директор поручал нашему физруку Сидорову Алексею Ивановичу подготовить танцевальные номера. Физрук собирал мальчиков и девочек в спортзале и спрашивал, кто что умеет делать. Потом все предложенные движения Сидоров замешивал в танец и придумывал своему шедевру какое-нибудь звучное название. До сих пор почти целиком помню «Русский танец», потому что, исполняя его на концерте, ошибся в двух движениях. Но тогда ни о танцах, и уж тем более ни о балете я не думал, и если видел их по телевизору, то скучал и убегал к ребятам играть в футбол.

Первый успех

В парке по выходным работали аттракционы и устраивались соревнования. Как-то проводили танцевальный конкурс, участвовать мог любой желающий, я тоже включился в эту сутолоку. Организаторы конкурса постепенно исключали из игры тех, кто был слабее, в итоге остался я и еще один взрослый дяденька. Нас окружили кольцом, зрители хлопали и подбадривали. В результате собравшиеся проголосовали за меня, мне вручили книжку про войну «Капля крови». Это был первый танцевальный успех – подошли ребята и стали звать в танцевальный кружок дома культуры Маяковского, но я был в эйфории и пропустил это мимо ушей. Мне было тогда лет 8.

Танцевальный кружок в ДК Маяковского

Через некоторое время увидел на переменке, как мальчик показывал одноклассникам какие-то танцевальные движения. Я попробовал тоже – получилось не очень, тогда стал повторять снова и снова, даже вспотел. Мальчик одобрительно хмыкнул и показал новое движение:

– А ну-ка посмотри, вот это возьмешь? – движение было более сложным, но я его повторил. Потом еще одно, и еще одно. – Слушай, приходи к нам на занятие в ДК Маяковского к 7 вечера.

Так я стал заниматься в кружке народного танца. Сначала у меня ничего не получалось, но я старался, постепенно вливался в жизнь кружка, стал потихоньку участвовать в концертах. Полюбил дом культуры Маяковского, он стал мне дороже всего на свете, полюбил его сцену и главное, узнал, что такое дружба. Товарищи помогли мне забыть время страха – все ужасное стало уходить в прошлое, я становился полноценным человеком. Руководителем кружка тогда был Безверхов Николай Иванович, талантливый человек, танцы, которые он ставил, публика всегда встречала восторженно. Потом его заменила Каменева Нина Николаевна, от нее я узнал про культпросвет-училище в Ростове-на-Дону. Когда я собрался уезжать, бабушка расстроилась: