Юхан Теорин - Приют Святой Патриции

• Название: Приют Святой Патриции
• Автор: Юхан Теорин
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09437-9

Роман Юхана Теорина – это больше чем детектив, больше чем триллер и больше чем прекрасный образец скандинавской прозы. Эта книга способна покорить сердце самого взыскательного читателя!

В закрытой и отгороженной от мира психиатрической клинике содержатся особо опасные преступники-сумасшедшие. А рядом, в детском саду «Полянка», их дети, которые участвуют в экспериментальном лечении. Из месяца в месяц молодой воспитатель Ян Хаугер по подземному ходу водит детей на свидание к родителям. А по ночам во тьме этих длинных коридоров оживает нечто ужасающее: призраки прошлого становятся реальностью. Однажды Хаугер спускается в запретный мир Санкта-Психо в поисках ответов на вопросы, давно терзающие его душу…

Ранее книга выходила под названием «Санкта-Психо».

---

Ели росли очень плотно, но он увидел тропинку, прошел пару сотен метров и увидел детский сад, тот самый детский сад, где работал. Зеленый штакетник, несколько детишек уже играют во дворе: родители привели их пораньше, чтобы успеть на работу. Все вместе – и из группы «Рысь», и из группы «Бурый медведь». Он заметил маленького Вильяма – тот забрался на самый верх шведской стенки и широко развел руки – показывал всем, что не боится.

Храбрый мальчонка. Ян обращал на него внимание, когда обе группы играли вместе. Едва ли не самый маленький и щуплый, но обязательно должен бегать быстрее всех и лазать выше всех.

Ян посмотрел на Вильяма и подумал про бункер.

Так все и началось: не как разработанный план заманить ребенка в лес, а как случайная мысль, игра воображения. Мысль, которой он ни с кем не делился.

7

– Здесь рабочая схема посещений клиники, Ян. – Мария-Луиза показала на дверцу холодильника. – Мы обязаны ее придерживаться, изо дня в день и даже из часа в час. Иногда мы оставляем ребенка с родителем, через час приводим другого, а того забираем.

На прикрепленном магнитиком листе стояли имена, даты и точные часы, когда того или иного ребенка следовало отвести в больницу. Магнитик Яну понравился: наивная, но кокетливая коровка с розовым бантиком на шее.

На самом верху Лео: понедельник, 11–12. Потом Матильда: понедельник, 14–15. И наконец, Мира и Тобиас: 15–16.

Пока еще только без четверти девять.

– Мы их провожаем, – продолжила Мария-Луиза, – и встречаем. – Но бывают случаи, когда к нам приходит другой родитель… и тогда они идут вместе.

Ян кивнул. Другой родитель. Она говорит о матери или отце, которые остались на свободе. О тех, кто не сидит за решеткой.

Он уже встречался с ними. Они сидели в раздевалке в ожидании своих детей, которые не жили постоянно в «Полянке». Но кто они – биологические родители? Или приемные? Спрашивать запрещено. Как правило, аккуратно одетые женщины и мужчины, от тридцати и старше. Некоторые наверняка уже на пенсии.

Ян по опыту знал: когда детей оставляют в садике, начинаются слезы и капризы. А родители, как правило, преувеличенно веселы и разговорчивы, пытаются заглушить чувство стыда, что покидают своего ребенка. Но здесь, в «Полянке», если кто и переживает, то скорее взрослые… может, из-за бетонной стены? Тень ее падает на всех.

А дети? Дети застенчивы. Улыбаются, прячутся друг за друга, рассматривают нового человека, стоящего рядом с их фрекен, воспитательницей. В течение многих лет работы в садах Ян привык – детишки всегда любопытны, даже по глазам видно. Если ребенку неинтересно – значит, заболел. В отличие от взрослых, дети не умеют скрывать чувства.

– Жаль, ты… мы здесь все на «ты», ничего? Жаль, ты пропустил нашу пятиминутку, – сказала Мария-Луиза, проведя Яна по всем помещениям.

– А что это за пятиминутка?

– Пятиминутка называется «Хорошее настроение». Мы собираемся каждый понедельник по утрам и рассказываем, кто как себя чувствует. Пятиминутка и пятиминутка… занимает, естественно, минут пятнадцать, – она улыбнулась, – ну, ничего, в следующий понедельник догонишь.

Ян молча кивнул. Ему вовсе не хотелось углубляться в размышления о своем самочувствии.

– Ну что? Хочешь приступить к работе прямо сейчас?

– Конечно. С удовольствием.

– Вот и хорошо. Тогда, мне кажется, лучше начать с чтения.

Она предоставила Яну покопаться в ящике и выбрать книгу. Ян вытащил чуть не с самого дна «Эмиль и супница»[3].

– Почитаем?

Он поставил себе стул у стены и сел. Дети постепенно оставили игрушки и собрались вокруг него. Уселись на маленькие табуреточки и смотрят выжидающе и настороженно. Он их понимал – новый дядька.

– Хорошо… кто помнит, как меня зовут?

Молчание.

– Неужели никто?

Дети молча уставились на него.

– Ян, – прошептала девочка с единственным передним зубом.

Она сидела чуть ближе, чем остальные. Матильда, вспомнил он. Это Матильда. Лет пять, прямой пробор и длинные рыжеватые косички.

– Правильно, молодец. Меня зовут Ян Хаугер. – Он поднял книгу и показал: – А это книга про Эмиля… Эмиля из Лённеберги. Вы с ним знакомы?

Ребятишки дружно закивали. Какое-то подобие контакта.

– А вы читали, как Эмиль застрял головой в супнице?

– Да…

– Много раз!

– Да!

На этот раз громко. Уже хорошо.

– Так может быть, вы не хотите слушать еще раз?

– Хотим! – Дружный хор детских голосов.

Ян улыбнулся. Все дурное мигом забывается, когда смотришь детям в глаза. Будто они вобрали весь свет в мире и щедро возвращают его нам. Тупым и равнодушным взрослым.

Он открыл книгу и начал читать.

Дело шло к полудню. Ян быстро понял, что распорядку дня, или рутине, как они говорят, здесь придают очень большое значение. После чтения вслух дети должны гулять. Взяли куртки, надели сапоги и вышли во двор. Больше половины захотели играть в пятнашки, и Яну выпало водить. Всю застенчивость как ветром сдуло – он гонялся за ними вокруг песочницы и сарая, а дети визжали от счастья и притворного страха. Двор небольшой, но очень зеленый, траву и кусты еще не тронуло осеннее увядание. Асфальта нигде не видно, а гравием посыпана только узкая тропка к входной двери.

Отсюда тоже видно больницу, с торца. Стены нет – только высокий, метров пять, забор из стальной решетки, но на самом верху тоже змеится колючая проволока под током.

– Догоняй! Догоняй!

Яну весело. Он поднимает широко расставленные руки, как настоящий монстр, и охотится за детьми. Они прячутся в маленькой игрушечной хижине в другом конце двора, он притворяется, что не видит, а потом внезапно заглядывает за угол и ухает, как тролль: «У-у-у!»

Дети раскраснелись, Ян тоже. И вдруг он остановился как вкопанный. Улыбка исчезает. За высоким забором больницы кто-то стоит и смотрит на них.

Высокая и худая пожилая женщина в черном плаще за металлической оградой судебно-психиатрической клиники Святой Патриции. Из-под пальто видны белые тонкие ноги. В одной руке ажурные грабли для сгребания листьев, а другую просунула через железное звено заграждения.

Она смотрит прямо на Яна. Бледное лицо и темные-претемные глаза, такие же темные, как плащ, то ли печальные, то ли ненавидящие. Отсюда не видно.

– Ян?

Он вздрагивает и поворачивает голову – из окна ему машет Мария-Луиза.

– Пора отводить Лео… хорошо бы, чтобы ты пошел со мной, посмотреть, как это происходит. Для первого раза. Хочешь?

– Разумеется… конечно, да.

Мария-Луиза кивает и закрывает окно.

Ян быстро оборачивается – женщина с граблями исчезла. За оградой никого нет. Только большая неряшливая куча сухих листьев.

Режим дня в действии. Дети возвращаются с прогулки, снимают сапожки и тут же направляются в игровые комнаты. Ян всегда поражался, насколько дисциплинированны могут быть детишки, когда знают, чем заняться.

Наконец все успокоились, и Мария-Луиза поглядела на часы:

– Время…

Она достала магнитную карточку из кухонного шкафа и провела Яна в раздевалку.

– Лео! – крикнула в пространство, и Лео, как по мановению волшебной палочки, появился на пороге.

Оказалось, рядом с шеренгой крючков для верхней одежды есть еще одна дверь – Ян ее раньше не видел, а может, и видел, но не обратил внимания. А может, и обратил, но не задумался, что же там, за этой дверью.

Мария-Луиза вставила карточку в прорезь и набрала четырехзначный код:

– Тридцать один-ноль-семь. Мой день рождения. Тридцать первого июля.

Прямо от порога вниз шла довольно крутая бетонная лестница.

Мария-Луиза зажгла свет, повернулась и с улыбкой протянула руку Лео:

– Ну что, Лео? Пойдем к папе?

Лео не было во дворе, когда они играли в пятнашки. Лет пяти, в коротких синих штанишках со множеством кармашков. Худенький, тоненькие ножки. Он доверчиво взял Марию-Луизу за руку, и они начали спускаться по лестнице – осторожно, ступенька за ступенькой. Ян последовал за ними.

– Закрой за собой дверь, Ян.

Он прикрыл дверь, и словно выключили радио – детский писк и смех разом смолкли.

Лео держал за руку Марию-Луизу и молчал. Обстановка к болтовне не располагала.

Лестница была недлинной, ступенек двадцать, не больше, и заканчивалась в небольшом подвале, откуда начинался узкий подземный ход. Бетонный пол в туннеле выстлан синей дорожкой. Видимо, тот, кто проектировал этот туннель, понимал, что оптимизма он не внушает, поэтому постарался выкрасить стены в яркие краски и развесить картинки.

Цветная тушь, определил Ян. Сам бы он ни за что не смог нарисовать что-то подобное – рисунки были слишком уж радостны. Хохочущие крысы купаются в бассейне, слоны курят огромные трубки, моржи играют в теннис. Ян вдруг подумал, что всем этим веселым зверушкам не выбраться из туннеля. Даже если бы они очень этого захотели.

– Вот так. – Мария-Луиза остановилась. – Пришли, Лео.