Валентин Николаев - Собрание сочинений в двух томах. Том I

• Название: Собрание сочинений в двух томах. Том I
• Автор: Валентин Николаев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98948-031-9

Валентин Арсеньевич Николаев принадлежит к числу скромных тружеников на ниве отечественной словесности, и между тем, не каждому русскому писателю выпадает честь написать замечательное по своей искренности, честности и добросовестности произведение о жизни Пресвятой Богородицы. В первый том полного собрания сочинений вошли ранние произведения писателя, созданные им во времена тяжёлые для веры. И стоит только удивляться тому, насколько все они проникнуты духом христианской любви, высоким понятием о нравственности, долге и чести.

---

Толпа волновалась, шумела. Расплываясь в тумане, гаденько, сладко улыбался Илья и потирал руки.

Стрежнев стоял в воде как оглушенный, а из тумана со всех сторон – громом на всю реку: «У-то-пи-и-ли!!»

Очумевший Стрежнев вскочил с кровати: «Что?! Кто утопил?.. А-а… приснится же бодяга! Сроду не тапливал…»

Он шагнул к столу и напился прямо из чайника.

– Семен! Пошли!..

– Еще темно.

– Все равно, пойдем. Утопим – так утопим… Это не спанье.

Пока шли до катера, Стрежнев никак не мог отделаться ото сна и вдруг понял: «Так, правильно! Надо не обоими тракторами тянуть, как вчера говорили, а одним… Другой пусть толкает. А то и на самом деле сдернешь только сани».

Эта догадка оказалась такой простой, что Стрежнев удивился, как это вечером она не пришла ему в голову.

Да, поднялись они рановато. На берегу было еще сумеречно, слегка туманно и очень тепло. Серединой реки спокойно, будто в масле, скользило мелкое крошево льда: видимо, где-то вверху был затор, лед держало.

Прошла вверх груженая волжская самоходка. Потом из-за поворота показался снизу целый караван катеров.

– Семка, наши! Гляди – из затона, – обрадовался Стрежнев, толкнул Семена в плечо.

Первым шел озерник. Семен приподнял край шапки, чтобы лучше видеть. Гладким свободным стрежнем катера шли ходко.

– Они вольны теперь… – позавидовал Семен. – Скоро в Макарьеве будут. А тут вот сиди у этого – не кол, не весло, – он кивнул на катер.

Глядя на приближающийся караван, Стрежнев тоже задумался: опять видел он весь, фарватер вплоть до Макарьева, высокий монастырский берег, старые лапы и березы, грачей, музыку, девчонок и молодых капитанов в бравых мичманках…

И накатило опять сожаление о прошлых веснах. Опять обуяла такая тоска, будто с головой накрыло прижимистой осенней волной. «Хоть бы попрощаться сплавать… Не дал. Э-эх, время-времечко… Всему, видно, свое…»

А караван был уже рядом.

– Семен, «пятерка»! Наш!.. Передом-то наш валит… Кто на нем?..

Стрежнев встал на осину и глаз не сводил с катера.

– Хоть бы из рубки показался, что ли, – с болью сказал он. – А ну-ка, сирену! Сигнал дай! Скорее!!

Семен заскочил на катер, включил сирену.

И на «пятерке» услышали, ответно завыли, потом распахнулась дверь, и показался Иван Карпов, снял с головы помятую шкиперку, стал широко махать.

Стрежнев сорвал свою шапку и замахал ему, обрадовался, что катер в надежных руках, у опытного капитана.

А мимо шли другие катера и тоже сигналили Стрежневу, и все махали с весенней легкостью. Вольно трепетали на мачтах новые флаги.

Прошли катера, утихло на реке, и как-то сиротливо, одиноко стало вокруг. Стрежнев не спеша закурил, все думая о своей «пятерке»: «Разве чета она этому! Катер килевой, с фальшбортом… одним словом – озерник! Не случайно он и ведет весь караван, и Карпов на нем тоже не случайно… А ведь мне надо было, мне вести всех! Нет, все ж несправедливо!..» – не мог он простить начальнику.

На берег между тем сходились люди: пришли двое рабочих, мастер по такелажу. Два трактора грохотали куда-то гривой, наверно, тоже сюда.

Подошел главный инженер, а с ним опять Горбов.

Стрежнев удивился, что столько людей заинтересованы в спуске, обрадовался. Но в то же время люднота эта его и стесняла. Он как-то терялся, а Горбов его злил. И Стрежнев побаивался, что сорвется, шуганет его с берега, и опять начнутся; новые дрязги. «А зачем это мне: до пенсии остался всего какой-то месяц. Надо уходить хорошо, тихо. Ведь как бы там ни было, а вроде уж все поналадилось, катер готов, вот осталось только спустить и можно вести в затон, двигатель наладят и там, еще скорее. Главное – спустить. Вот что мне осталось: спустить…»

– Ну, как, Николай Николаевич, – подошел главный инженер, – свой перевоз у нас будет?

– Не знаю, Павел Андреич, – усомнился Стрежнев, – вот как движок… В затон, наверно, придется, ведь все разбито.

– Сделают, сделают, Павел Андреич! – подошел и бодро пообещал Горбов. – Эти ребята, знаете, – орлы!..

Стрежнев поморщился.

А Горбов вдруг кинулся к грохочущим тракторам, замахал им своей каракулевой шапкой, – гнал их к воде.

Главный в это время был под днищем, проверял сварку. А рабочие по распоряжению Горбова тянули уж от тракторов к саням тросы.

«Что он делает?..» – не понимал, растерянно глядел Стрежнев. Он хотел крикнуть, но трактора все заглушили.

Кто-то дернул Стрежнева за рукав – он оглянулся: рядом стоял главный и, улыбаясь, показывал большой палец. «Во!» – сказал он губами и взглядом и кивнул на днище. Стрежнев понял, что он хвалит сварку, однако никак не ответил главному – ни улыбкой, ни жестом – все глядел растерянно на рабочих, которые подводили под сани тросы, на Горбова.

Заметив растерянность на лице Стрежнева, главный сообразил, в чем дело, нагнулся, прокричал ему в ухо:

– Действуй! Николай Николаич!.. Командуй, как думаешь. Мешать не будем!..

Трактористы, увидев, что Горбов с главным пошли в сторону, на гриву, недоумевая высунулись из кабин.

Стрежнев поманил к себе трактористов пальцем. Когда они подошли, крикнул им зло:

– Заглушите к чертовой матери! В ушах больно…

Трактористы сбавили обороты до малых.

Стало почти тихо. Как раз этого и хотел Стрежнев: ему надо было внутренне собраться, все уяснить. Спуск был как бы венцом, всему делу, всему ремонту. Даже в затоне и то часто бывали аварии именно при спуске. А здесь, да с таким катером, с трактористами, – почти мальчишками, которые никогда этого не только не делывали, но и не видывали… Да и сон свой Стрежнев все еще помнил.

– Вот что, ребята, – сказал он, – присядьте… Не на пожар. Сначала давайте поговорим, а то ведь дело едва живо: сани старые, катер гнилой. Не дай бог, утопим! Помаленьку будем. Значит, так…

Стрежнев встал.

– Ты, трелевочник, хватай на тягу, спереди на коротком буксире. И заходи прямо в воду, не бойся – тут полого, мелко… Потом поворачивай вдоль берега, бреди вниз. Только ниже осины не ходи: ярок, кувыркнешься. Гляди, вон на осину… А ты, на бульдозере, заходи с носа и упирай ножом прямо в форштевень. И оба начинай враз, как махну, чтобы сани не выдернуть… Слушай только меня. Я встану вот тут… – Стрежнев отошел от катера, показывал, говорил. – По руке на брата. Твоя, – он поднял одну руку, и другую, – твоя. Машу так – пошел, руку вверх – стоп. Эту или эту – ты или ты… Поняли?

Трактористы кивнули головами, встали.

– А ты, Семен, гляди с той стороны, мне не видать. Если что, маши… Ну, зачаливаем! Подходи…

Трактора вновь заревели. Главный, Горбов и такелажный мастер подошли поближе, но стояли все вместе, видимо, главный не пускал их к катеру: он давно знал Стрежнева, его характер. Знал и надеялся.

Трактора, стреляя синим дымом, натужились, взяли разом. Катер дернулся и медленно пополз кормой к воде. Вот трелевочник уже обмочил гусеницы, бредет вдоль берега, тянет, разворачивает за собой и сани…

«Стоп» – махнул ему Стрежнев, а заднему: «Давай, давай!» Катер макнул винтом воду, но бульдозер, упираясь один не осиливал.

Стрежнев остановил и его.

– Отцепляй! – закричал он переднему. – Заходи с носа, бери тоже в упор…

Семен и рабочие кинулись отцеплять трос, тащили к носу катера обрубок от бревна.

И опять трактора взвыли. Вот уже почти полкатера в воде, но трелевочник перестарался, сани стало разворачивать, косить. Бульдозерист увидел это, газанул, сунул в нос катера так, что задрожала и с треском лопнула на среднем кнехтеле чалка. Тут же, как нитка, порвалась, хлестнула по борту и другая. Катер повалился набок в воду…

Бульдозерист оробел, выжал сцепление, а катер валился все быстрее, круче…

У Стрежнева перехватило дыхание.

– Толкай!.. Оба!!! – заорал он и беспомощно раскинул руки: «Вот снилось…»

Трактора хищно взревели и свалили катер в воду, будто действительно хотели его утопить.

Секунды три никто не понимал, тонет он или нет.

Катер все погружался и погружался, потом остановился, будто одумался, вздохнул – выпустил из-под брюха воздух. И, выравниваясь, закачался – стал макать алые скулы в мутную воду: ожил!

И на берегу каждый вздохнул. Трактористы, как мальчишки, повыскакивали из кабин, бежали к воде.

А катер уже подхватило течение, оттягивало вниз. Семен, раскорячившись, тянул санный трос из воды, пытаясь закинуть его за торчок на берегу, но уже опоздал…

– Держи, унесет! – озорно крикнул главный и бегом кинулся на помощь Семену. Но его опередили рабочие и трактористы. Все вместе, ухватившись за трос, остановили, потом подвели катер к берегу, и Семен основательно заделал чалку. Подумавши, он сходил за ломом и для верности вбил еще и его в петлю чалки.

Все столпились у самой воды напротив катера. Откашливались, улыбались, закуривали. Слышалось пока только односложное: «Ну, чуть-чуть!.. Порядок! Я думал уж все…»

Только ничего не говорил Стрежнев.

Обессиленный, вдруг ослабевший, он сидел возле гусеницы трактора прямо на мокрой луговине, обеими руками упирался к землю, будто пытался встать.