Николай Старинщиков - Наркомэр

• Название: Наркомэр
• Автор: Николай Старинщиков
• Жанр: Криминальный детектив

Рад бы в рай, да грехи не пускают! Кожемякин решает порвать с прошлым, уйти со службы и позабыть всё. Он возвращается из столицы на малую родину, покупает дом и коня, собираясь создать крестьянское фермерское хозяйство. Возможно, всё задуманное и осуществилось бы, но в один из вечеров к нему в дом вползает враг.

---

– Абсолютно никого! Лодка моторная у берега стоит…

– Чья? – спросили у сержанта, как будто он мог знать.

Сержант не знал. Федор Палыч тоже не ведал, но быстро сообразил: кто-то еще приехал в деревню, кроме него. Возможно, вчера. И теперь затаился дома. Кому охота с полицией вязаться. А может, человек по незнанию копошится у себя в огороде.

Делать нечего. Нужен позарез еще один понятой. Гурьбой отправились по домам в сопровождении Федора Палыча и его собаки-лайки. У лайки был крутой, можно сказать, что подлый, характер – норовила исподтишка, сзади ухватить за ноги. Щелкнет зубами рядом с пятками, отбежит и сядет, пожирая нахальными глазами. Шельма, одним словом. Подлая тварь. И что только надо собаке. Федор Палыч подманил ее к себе и посадил на короткий поводок. Так безопаснее.

Обошли всю деревню, заглядывая в каждый дом. Действительно, на садоводческих участках в будний день никого. Вечером разве что приедет кто.

На обратном пути, следуя центральной улицей, вновь остановились у Елизаровского дома с наглухо задраенными воротами.

– Изнутри закрыто, – сказал догадливый сержант и развил мысль: – Снаружи-то ни замка, ни палочки какой.

– Так многие сейчас делают… – Федор Палыч пытался спасти положение. – Закроют изнутри, как будто дома, а сами огородами. Выйдут и на теплоход. Или к автобусу…

– Какой пароход! Какой автобус! – шумел сержант, словно он, а не девушка-следователь, руководил группой. – У них и огород-то не засеян. Тихо!

Сержант прижался ухом к воротам, слушая двор, и отпрянул, округляя глаза.

– Там кто-то есть. Дышит стоит. Может, пьяный.

Федор Палыч вмешался: ворота не к чему ломать, когда можно проулком, через городьбу. Перешагнул и спокойно заходи задними воротами.

Двое оперативников, а также и сержант пошли в обход и вскоре уже открывали ворота: во дворе с надетой на морду торбой стоял сиротливо конь и жевал свой овес. Со двора в дом вела высокая лестница.

Обнажив оружие, все те же оперативники, а за ними еще человек пять направились в дом и там обнаружили спящим на кровати мужичка лет сорока.

– Чо спишь средь бела дня?! Пьяный, что ли?!

Уж и выпить нельзя гражданскому люду в мирное время. Даже у себя в родном доме, хотя это теперь всего лишь дача. Но для него дом. Мужик сел в кровати, обнял ладонями косматую голову. Он ничего не понимал.

– Чей конь, у тебя спрашивают?

Мужик лишь тряс головой.

– Вот, значит, какие у нас дела, Николай, – выступил вперед Федор Палыч, усиленно мигая обоими глазами. – Пожар ведь у нас приключился. И даже косточки нашлись. Но тебя-то, конечно, вчера еще не было, а то бы ты знал…

– Брось чепуху молоть, дед. Не мешайся… – быстро среагировали оперативники.

Деда оттеснили к окнам, мужика подняли под руки и повели ко двору – просвежиться, а то в доме воздух настоялся – надышал этот перегаром своим. У ворот присели и стали по душам беседовать – то да се, откуда родом и как зовут. И еще: не имел ли в прошлом судимостей, занят ли работой, а если нет, то на что живет?

На все вопросы Бутылочкин только и сказал, что голова болит после вчерашнего. С похмелья то есть.

Федора Палыча кобель между тем все рвался в избу, целясь там цапнуть кого-то, а может, он чуял там дичь. Федор Палыч, устав глядеть на кобелиные ужимки, изловчился и наотмашь вытянул того поводком прямо по нахальным глазам, после чего непослушный зверь вырвался и убежал вместе с поводком. Эта гремучая смесь, винегрет из рыжей собаки и серого волка, знала свое дело. Она чуяла в доме еще одного человека. Федор Палыч это понимал, но про себя решил: «Пусть кто-то другой найдет, но только не эта настырная скотина…»

– На чем ты приехал, Коля? – интересовались оперативники.

– На лодке, – отвечал тот.

– А конь тогда чей?

– Мой…

– Как твой?!

– В аренду. У мужика… В школе вместе учились…

– Так, так, так…

Ребята задумались. Возможно, что этот мужик и человек, кости которого обнаружены, были раньше знакомы.

Бутылочкин соглашался: знакомы. Вчера виделись и даже отметили сделку – аренду лошади. Полковник разочаровался в фермерстве и решил уезжать домой.

Мужик говорил. Ему ни на ноготь не верили. Слишком гладко у того получалось. Однако и возразить ничего не могли. Поэтому с удовольствием уцепились за спасительную версию: напоролись до потери чувств оба друга, а потом и дом загорелся. По неосторожности.

– Может, у тебя и документы на кобылу имеются? – спросил догадливый сержант. Он словно шуруп лез во все щели.

– Конечно, есть. Но только это не кобыла, – ответил Бутылочкин и посмотрел на зануду испепеляющим взглядом. В кармане у него лежала расписка о получении полковником Кожемякиным предоплаты за предоставленную в аренду лошадь по кличке Резидент.

– А деньги где?

– У него, конечно… остались. Неужели он правда сгорел. Он же мой товарищ. В школе вместе учились…

Бутылочкин опустил голову и принялся рыдать, размазывая кулаками слезы. Оперативники принялись его уговаривать. Не дело для мужика – сопли распускать. Еще неизвестно, чьи кости на пожаре обнаружены. Человек-то, может, живой – живее некуда. Разве так не бывает? Не реви, мужик.

Еле уговорили, успокоился, чмокая налимьим ртом и шмыгая носом.

– Подпиши протокол, Николай Григорьевич.

Бутылочкин, не глядя, подписал его.

– Читать надо, Коля, – подсказал Федор Палыч.

– Да ладно…

Не до чтений убитому горем мужику. Сейчас он пойдет и добавит на старые дрожжи, помянет товарища. Чтобы ему жить и никогда не умирать.

– Ну, мы пошли тогда. Ты уж как-нибудь тут сам. Мужик все-таки…

Опергруппа возвратилась к пожарищу. Подвели итоги. Получалось негусто. Если ворошить дело – точный «глухарь» получится, который никогда не раскроешь. По неосторожности, получается, пострадал человек, по пьяному делу, из-за собственной глупости. На том и порешили: паяльная лампа виновата. Паял, лудил, а может, бочку из-под бензина обжигать надумал – она и взорвись. Иначе для чего человеку в хозяйстве паяльная лампа. Вон она стоит. Из золы тоже выскребли.

Посмотрели вокруг дома. Следы от машинных колес на земле отпечатались. В них залили гипс и, дождавшись, когда он схватится, на всякий случай приобщили к протоколу осмотра, приписав к основному тексту факт их обнаружения и изъятия. Машины, однако, след простыл. Что это была за машина? Кто в ней приезжал и для каких дел? Точно, к Кожемякину приезжали. Иначе зачем ставить ее в притык к дому в самом проулке. Значит, были какие-то дела к полковнику. И на этой же машине уехали. И никто их не видел. Смотреть некому потому что. Известно, кто на таких нынче ездит. Шайбовороты все одни. Короче говоря, мало пищи для восторга после этого осмотра.

И опергруппа, сев в микроавтобус, убралась в Ушайск. А Федор Палыч, почесав в лысой голове под фуражкой, вновь надел ее, поправил и вдруг испытал жуть одиночества, стоя у пустого места. Никогда с ним такого не было, а ведь еще предстояло провести ночь в пустом доме. До первого катера. Завтра же надо смыться в город. По будням в деревню теперь он больше не ездок…

Бутылочкин между тем, заперев за убывшей группой ворота, обошел и тщательно проверил двор и огородные ворота. Затем поднялся в сени и, глядя вверх, позвал:

– Михалыч, а Михалыч…

В чердачном проеме появилось лицо Кожемякина.

– Слезай, Михалыч, – позвал он, – кажется, пронесло…

– Меня чуть тоже не пронесло. Ослабел что-то я в последнее время.

Он опустился по прибитым в углу перекладинам и принялся обирать с себя паутину.

Бутылочкин, наклонившись под умывальником, плескал в лицо воду.

– Изревелся весь, – ворчал, – пока с ними разговаривал. Прямо не знаю, как увижу полицая, так плачу. Даже тошнит, ей богу. Там же машина оставалась. Куда она могла деться? Выходит, там четвертый был? Где он торчал, когда мы к ней подходили? Она же должна сгореть. Там же рядом совсем…

– Получается, упустили мы его. Услышал стрельбу – и в кусты. Возможно, там и выжидал. А припекать стало, сел в машину и ушел…

Друзья поникли. Было от чего. Шарики за ролики заходят от нынешней жизни. И если тот гусь видел их, значит, обоих могут взять в оборот. С Бутылочкина и взять-то нечего – гол как сокол. Тайнами никакими не обладает, валютными запасами тоже. Влиянием в правительственных кругах не пользуется. Зато влез не вовремя со своим мушкетом, куда не просили. Кто он такой, Колька Бутылочкин?! Взял и вляпался. Рвать надо помаленьку из деревни, пока трамваи ходят. Пока не перекрыли как есть все дорожки. Если сорвался с крючка водитель, то в городе уже известно о происшедшем в деревне. Полиция съехала – жди гостей. Все тех же. Настоящих бандитов. Большой руки…

– Машиной мы не смогли бы воспользоваться. Слабое это звено, – рассуждал полковник. – Доедешь до города, а там бросай.

– Зато след от деревни отвели бы…

– Какое это теперь имеет значение? Человек-то жив остался. Может, это к лучшему. Пока бы в машине копались, он бы нас издырявил…