Николай Старинщиков - Наркомэр

• Название: Наркомэр
• Автор: Николай Старинщиков
• Жанр: Криминальный детектив

Рад бы в рай, да грехи не пускают! Кожемякин решает порвать с прошлым, уйти со службы и позабыть всё. Он возвращается из столицы на малую родину, покупает дом и коня, собираясь создать крестьянское фермерское хозяйство. Возможно, всё задуманное и осуществилось бы, но в один из вечеров к нему в дом вползает враг.

---

– Какое это теперь имеет значение? Человек-то жив остался. Может, это к лучшему. Пока бы в машине копались, он бы нас издырявил…

– И такое могло быть, – соглашался Бутылочкин. – Хорошо, хоть оружие собрали. Не побрезговали…

Они сидели на кухне в углу, на широкой лавке, и широкая закопченная кастрюля стояла перед ними на столе.

– Продолжим? – спросил Кожемякин и достал из сумки початую бутылку. – Пока еще есть время… Значит, говоришь, прапором на Кавказе служил?

– И на Кавказе. И на Дальнем Востоке потом. Теперь сижу на мели, поджав хвост. Пенсия, сам знаешь, – для поддержки панталонов. Дети не определены, ученики. Служил бы, может, до сих пор, но полк расформировали…

«Служил бы… но расформировали…» Беда. Зато полковник сам ушел, вдребезги разругавшись с начальством, дав волю собственным чувствам.

Елизаров и Кожемякин были рады встрече, хотя и получилась она кровавой. Они не виноваты. Их к этому принудили. Оба они любили свою деревню, потому и встретились здесь. Оттого и Федор Палыч сюда наведывается. И это не случайность.

Полковник наполнил граненые стаканчики. Прапорщик открыл кастрюлю. Оттуда шел пар – молодая картошка сварилась.

– Что ж ты огород весь не засеял, полоску оставил?

– Как чуял, что бегать летом придется, – усмехнулся прапорщик. – А на самом деле – семян не хватило.

Они подняли стаканчики и чокнулись. Они давно не виделись. Однако чем так видеться, лучше совсем не встречаться…

– Жива у тебя «драгунка»? – вспомнил полковник.

Бутылочкин лукаво прищурил глаз. Затем приподнялся, подошел к печи и, нагнувшись, стал искать в подпечке. Вытащил оттуда за веревку продолговатый предмет, обмотанный куском простыни. Сидя на коленях, принялся разматывать, пока в руках не оказалась шашка. Настоящее холодное оружие. С ножнами и рукоятью.

Бутылочкин вынул клинок. Чистая сталь тускло блестела.

Он тронул сталь ладонью и, уцепив за эфес, чуть приподнял над собой.

– До сих пор жуть берет, – сказал. – Не верится, что таким оружием когда-то воевали. Как возьму в руки, так и робею… Масло снять надо. В армию уходил – смазал. Боялся, заржавеет. Вот чем наши деды доставали себе победу. Настоящие были казаки. Не чета нам…

Полковник помнил об этом. О «расказачивании», когда казак вдруг сделался обычным крестьянином, о репрессиях.

Они бы еще поговорили, но пора им было уже уходить. Об этом полковник помнил больше всего. Время поджимало. За ними придут. И то будут совершенно другие люди.

Полковник вдруг представил, как у ворот останавливается сразу несколько автомашин. Из них выходят молодые люди в шортах и футболках. Мальчикам жарко, в них кипит юный задор. Они деловито передергивают затворы и стальными струями прошивают ворота. Раненый Резидент падает, поднимает голову на слабеющей шее, ища глазами хозяина, жалобно вздрагивает голосом и вновь роняет в бессилии голову. Из шеи фонтанчиками бьет конская кровь.

Кожемякин содрогнулся от видения.

– Что с тобой?

– Надо уходить. Я лесом – ты рекой. Могу подвезти мотор до лодки.

– Я прячу его у реки…

– В таком случае в Моряковке встретимся. Часов в десять у дебаркадера. Впрочем, я не настаиваю.

– Да что ты! За кого меня принимаешь?

Бутылочкин замотал шашку в простыню и протянул Кожемякину.

– Давно ты хотел ее… Дарю… И ружье возьми. Бьет под обрез мишени… Поезжай старой дорогой, на новую не выходи…

– Понял…

Недопитую бутылку сунули в зев печи, за перегородку, где раньше пеклись хлебы. Хорошее было времечко. Беззаботное. Мишка-кинщик привозил по воскресеньям киноленты.

– Забыл спросить… Как сестра твоя?

– А все то же, – ответил Бутылочкин. – До сих пор жениха ждет. Того самого. Единственного…

По лицу у полковника побежала волна. Не хватало лишь покраснеть от смущения. Тем единственным был он сам, а Бутылочкин служил передаточным звеном. Таскал Кожемякину в поселок записки от младшей сестры. Кожемякин с матерью тогда уже переехал в поселок на жительство. Полковник отверг любовь и теперь краснел…

За огородами они спустились в лог и густым пихтовником направились к лощине. Там пути их разошлись. Бутылочкин двинулся к реке, среди крутых стен, поросших кедровником, а Кожемякин вновь поднялся в гору, все больше удаляясь от деревни. Часа через два, по его подсчетам, должны были наступить сумерки.

Дорога вывела его на елани. Он оказался высоко над рекой, на бывших покосах. Колесные ступицы задевали за подросший осинник. Елани вскоре закончились, и дорога приблизилась к реке. Конь иногда оступался. Внизу виднелась среди зарослей серо-чугунная полоса реки. С деревьев иногда срывались, подпуская близко, рябчики и, отлетев на несколько метров, вновь садились.

Далеко позади, возможно у деревни, послышался наконец монотонный звук мотора. Кожемякин остановился и слез с телеги. Вынул из-под остатков травы ружье, положил на толстый сосновый сук и, прижавшись щекой к прикладу, стал смотреть вниз. Видна рябь на воде. И противоположный берег виден, словно он рядом. Кустарники. Дебри непролазные. Бутылочкин обгонит и будет ждать в условленном местом. Возможно, он даже успеет сбегать домой.

В самом деле, вот и он. Моторка идет вверх по течению, зарываясь носом в набегающую волну. А вот идет навстречу быстроходный катер. И еще один. Они мчатся навстречу Бутылочкину, не снижая скорости. Они зажимают его, берут в клещи. Кожемякин впился глазами в происходящее.

Бутылочкин сбавил ход, а затем остановился, но мотор не глушил. Под кормой вскипала вода. Катера подошли вплотную. Бутылочкина о чем-то спрашивали. Он молчал, сжав широкие губы. Неожиданно его лодка дернулась и стала уходить к берегу. Расстояние быстро увеличивалось, и в этот момент с двух направлений по нему открыли огонь. Бутылочкин вдруг сжался и упал на днище лодки. Потом вновь поднялся, шатаясь, и попытался выровнять лодку, но ему не дали: почти сразу же две очереди, одна за другой прошили его насквозь, опрокинули навзничь, в воду.

Полковник тоже стрелял. Было видно, как свинец падал в воду, не долетая. Он сделал поправку, и стал бить чуть выше. Однако с такого расстояния, на излете, от картечи лишь оставались круги на воде. Зато его услышали. В его сторону показали пальцем, и катера сразу направились к берегу. Тут же по вершинам сосен резанула пронзающая струя.

Он бросил в телегу ружье, схватил под уздцы коня и быстро отвел от косогора. Над головой все еще клацали, визжа, пули стрелкового оружия, но они были теперь не страшны.

Полковник торопился. Он выдал себя, и за ним наверняка организуют погоню. Его могут догнать. Он на телеге, ступицы на каждом шагу цепляются за каждый ствол. Далеко на телеге не уйти. Руки сами собой распрягали коня: супонь, хомут, гужи, оглобли. Выхватив из-под вороха сена седло, он набросил его на Резидента и быстро подтянул подпругу. Еще через секунду он уже летел лесом, держа наготове оружие. Ветки хлестали по лицу. Был у него друг Бутылочкин, а теперь не стало его. Эх, Бутылочкин…

Лошадь утомилась и с галопа перешла на рысь.

Перед глазами у полковника все еще жил и не горевал Бутылочкин. Мальчишка Бутылочкин. Восьми лет отроду. У школьников карболитовые чернильницы в мешочках к портфелям привязаны, а у Коли Елизарова – стеклянная бутылочка. Соответственно и руки у него испачканы – от ногтей до запястья. Словно он ими писал. Прямо пальцами.

«Ну и чернильница у тебя, Бутылочкин. Где достал такую?!»

«Бабушка Марья приготовила…»

Прости, Коля, что помочь не смог… Как видишь, тоже бежать приходится.

Старинная казачья шашка бьет ножнами в сапог. А вот и поляна. Та самая. Крошечная, словно блюдце. И большой муравейник, похожий на копну застарелого сена.

Кожемякин спешился, привязал коня, выхватил из ножен шашку и принялся резать дерн. В самый раз была бы саперная лопатка, но ее не было. Приходилось пользоваться тем, что есть. Дерн по прошествии года успел переплестись корнями. Вынув его, полковник принялся выгребать землю руками, взрыхляя шашкой. Вот и крышка контейнера. Обобрав по краям остатки земли, чтобы не мешала, потянул ручку на себя. На все ушло не больше полчаса.

Привязал тару за пластиковую ручку к луке седла. Ногу в стремя – и пошел прочь, оставив яму неприкрытой. Некогда закапывать. Сзади могла быть погоня. Он не хотел вынимать контейнер, но его вынудили.

Еще через два часа, петляя между деревьями, обходя непролазные чащобы, периодически останавливаясь и слушая звенящую тишину, он подошел к Большому логу. За логом находилась Моряковка. Мычали коровы, тявкали собаки. Резидент тянулся к траве.

Полковник вновь спешился и взглянул на часы. Десять часов. Время встречи у Сенной Курьи. Время встречи, которая никогда не состоится…

Пока что еще достаточно светло. Входить в поселок опасно. Его могут увидеть и опознать. Слишком много у полковника в последнее время развелось знакомых. Ведь он перешел на легальную жизнь. Ему не нужно было впредь таиться и жит по легенде.