Елена Хисматулина - Неяркое солнце в лёгком миноре

• Название: Неяркое солнце в лёгком миноре
• Автор: Елена Хисматулина
• Жанр: Русское современное

Книга «Неяркое солнце в лёгком миноре» – сборник повестей, написанных в жанре современной прозы. Главный герой произведений автора – время, знакомое читателям, прожившим девяностые, встретившим кризисы двухтысячных и продолжающим жить сегодня. Читатель, следуя за повествованием, вдруг осознает, что не отделяет себя от происходящего, что знает и понимает написанное так, будто события происходили с ним самим. Это время проглядывает где-то на втором плане. Наше непростое время в лёгком миноре.

---

– В конверт-то зачем? Можно рядом с нами оплатить. Хотите, я быстро сбегаю?

– Нет, не надо. Это я для дочери. Ей будет неприятно, если я сам заплачу. Пусть распоряжается деньгами. Я тут написал ей, чтобы счета оплатила, а пятьсот рублей на себя потратила. Кофточку, что ли, себе пусть купит или там еще что.

И тут впервые последовал рассказ о дочери. Виктор Андреевич сразу закурил, говорил, глядя в окно, и, мне показалось, отводил глаза, чтобы не показать навернувшихся слез.

Дочь жила отдельно в четырех троллейбусных остановках. Жила с сыном, которому исполнилось три года. Максимка родился, когда дочери только-только отметили двадцатилетие. Весть о беременности долго не решались донести до Виктора Андреевича. В течение жизни не раз наблюдая тяжелую долю детей, рожденных в тюрьмах, брошенных, забитых по пьянке собственными родителями, он молил судьбу уберечь от этого своих внуков и надеялся, что его внуки будут расти в полных счастливых семьях.

Алла была нормальной девочкой, не знала ни в чем отказа, видела, что родители трудятся всю жизнь, знала, как мама ведет хозяйство, управляется с ними тремя. Окончив школу, не пройдя в вуз по конкурсу, пошла работать в квартирное бюро. Денег немного платят, но платят. Отец надеялся, что несложная работа позволит дочери по вечерам готовиться к поступлению. Без института, понимал, в будущем гораздо сложнее.

Не стиснутая расписанием, уроками и постоянным родительским надзором, жизнь показалась Алле просто славной. Она выходила с работы и, конечно, не бежала домой сломя голову, чтобы тут же сесть заниматься. Она гуляла с подругами, ходила в гости, на вечеринки, и как-то незаметно за Аллой стал ухаживать неплохой парнишка. Родители вряд ли одобрили бы ее выбор, да и сама она, честно сказать, несерьезно относилась к этим отношениям. Так, есть с кем в киношку сбегать, на танцы.

Однажды на работе загуляли в честь праздника. Женщины накануне наготовили салатов, купили селедку, торт, водку. Праздники на работе – отдельная тема. Это возможность хоть изредка оставить домашние заботы, поговорить, посплетничать, попеть. Алла не очень любила посиделки – скучно, а тут вдруг пошло. Выпила лишнего – хотела угнаться за более взрослыми тетками, чтобы не казаться на их фоне ребенком. Верный Игорек ждал, ждал ее у бюро, потом робко позвонил. Оказалось, гулянка идет вовсю. Тетки притащили смущенного Игорька, усадили рядом с опьяневшей Алкой, налили водки. Он тоже быстро закосел, пел вместе с чужими бабами «Сниму решительно платок наброшенный», а потом словно провалился куда-то.

Когда очнулся, было темно и никого кроме Аллы рядом. Со стола тошнотворно пахло остатками несвежих салатов, селедкой, утопленной в крепком уксусе, какой-то омерзительной брагой или водкой – не поймешь. Алка спала на стульях, прикрытая своей же курткой. Рукав свесился до пола и был наполовину вымазан рвотой. Алку, видимо, долго тошнило, пока она не забылась пьяным сном.

Игорь попытался ее разбудить, но она бормотала что-то нечленораздельное, при этом продолжая спать. Тогда он нащупал выключатель. Вспыхнул свет, обнажив всю неприглядность разоренного стола. Игорь прошел по коридору, отыскал туалет, взял ведро с тряпкой и больше часа отмывал комнату, которая к утру должна была выглядеть сколько-нибудь приличнее.

Было около трех часов ночи. Алка, разбуженная Игорем, долго ревела, размазывая тушь по серому больному лицу и осознавая, что ее ждет дома. Игорь кое-как собрал ее, выволок на улицу, привел к себе домой и до утра сидел рядом, глядя на свою безобразно пьяную любовь. Утром все и случилось.

Потом была разборка дома, Аллу ругал отец, всю ночь прождавший дочь у подъезда. Мать молча смотрела на дочь и думала совсем не о том, что выкрикивал в сердцах Виктор Андреевич. Мама все понимала и переживала, что так нескладно у дочери состоялась первая любовь.

Спустя четыре месяца пришлось открыть Виктору Андреевичу правду. Сотрясались стены, дочь из угла затравленно наблюдала, как мама пытается убедить отца успокоиться и принять ситуацию как есть. Он разыскал Игоря, орал, что упечет в тюрьму. Игорь молчал, а когда Виктор Андреевич остановился, чтобы перевести дух, волнуясь и нервно схватывая ртом воздух, признался, что Алла отказывается его видеть. Он готов был хоть сегодня, хоть сейчас жениться, он хотел, чтобы родившийся малыш звал его папой. Но Алке он совсем не был нужен. Именно из-за его несовременности и странности – кто из случайных парней вот так будет ждать еще неродившегося ребенка, говорить какие-то глупости про браки на небесах, просить выйти за него замуж? Она не презирает и не ненавидит его, а просто не хочет. Виктор Андреевич растерялся. Пытался дома объясниться с дочерью, но так и не добился толку. «Не хочу, и точка», – твердила она, и Виктор Андреевич понимал – действительно, и точка.

Родился Максимка, обожаемый дедом с бабкой, дядькой – младшим братом Аллы. Как она относилась к ребенку, было не разгадать. Кормила, ухаживала, мыла, пеленала, но все молча. Игорь ходил под балконом первые дни. Алла, однажды увидев его, выскочила на улицу. В семье все затаились, может?.. Ничего не может. Вернулась, покормила Максима и больше об Игоре не упоминала, не вспоминала, не жалела. Вычеркнула отца своего ребенка из жизни навсегда.

Я смотрела на Виктора Андреевича и думала, что лучшего отца сложно сыскать. Сидит, подбивает счета, переживает, как бы не обидеть дочь, подкидывая деньги. Заботится, чтобы хватило на одежку, чтобы не чувствовала себя хуже других, чтобы не потеряла в себе женщину. Говорит об Алле с такой теплотой и болью одновременно.

Не знаю, кто и как повел бы себя в подобной ситуации. Чаще всего родители подсказывают ребенку простой и единственно, по их мнению, правильный выход. А вот так принять дочь? Принять со всеми сомнениями, ошибками, глупостями? Принять, единственный раз реально, не на словах, доказывая ребенку, что любишь его просто за то, что он есть, любишь всяким: хорошим, плохим, умным и не очень, ответственным, разгильдяем, падающим и пропадающим. Наверное, истинный характер Виктора Андреевича в том и состоял, что он мог обуздать свой нрав, вовремя сдержаться и вспомнить, что перед ним его же собственная дочь, какой бы она ни была. Я видела его сомнения даже сейчас, видела боль отца, но уже не за свершившееся – за будущее Аллы.

«Я плохо знаю его, – подумалось мне. – Недавно я позволила себе делать выводы, не разобравшись в обстоятельствах их ссоры с женой, не поняв, что творилось тогда в его душе. Я не уловила чего-то главного, не прочла меж строк, а в семейных отношениях нет второстепенных вещей. Все главное, все существенное и все имеет свое значение. Если жена готова простить ему оскорбление, почему роль судьи избрала я? Он хороший, он очень хороший отец и человек».

Вот так в жизни бывает. Одна неделя и два вывода: плохой и хороший.

* * *

Недавний разговор о дочери вскоре имел неожиданное продолжение, хотя основным действующим лицом был теперь старший сын – Андрей. Специально о детях я не расспрашивала – неудобно, но когда Виктор Андреевич сам заводил разговор, слушала внимательно и с большим интересом.

Утром Виктор Андреевич был у шефа. Сидели долго, потом Виктор Андреевич вышел явно раздраженный и озабоченный. Я не придала значения – опять проблемы «на фронтах». Днем шеф, как обычно, уехал на встречи, вернуться не обещал, но мне надлежало до шести-то уж отсидеть честно.

Работы особой не было, и я по собственной инициативе заглянула в кабинет к Виктору Андреевичу. Он сидел чернее тучи.

– Неприятности?

– Нет, – ответил резко и зло.

У нас еще не было ничего подобного в отношениях, вины за собой я никакой не знала, поэтому решила дать ему время прийти в себя. Закрывая дверь, вдруг услышала:

– Куда? Заходи, раз пришла.

Я не знала, что делать. Приглашает, но таким тоном, которому я не хотела бы подчиняться и привыкать. Ослушаться не решилась, вошла, села на свое излюбленное место. Виктор Андреевич долго молчал и смотрел на меня в упор. Я не знала, куда деть руки, глаза, всю себя. Мне хотелось, как кроту, уйти под землю. Его злые, насмешливые, налитые кровью глаза все вдавливали и вдавливали меня в угол.

– Сын у меня приезжает. Старший, – и снова долгая пауза.

Я сидела и молча ждала продолжения.

– Угораздил же господь выродить такого. Ничего не скажешь – продолжение рода!

– Да что с сыном-то? – не выдержала я.

– Что с сыном, говоришь? Да ничего, тряпка, слизняк, дерьмо. Дерь-мо! – загрохотал Виктор Андреевич.

– Вы это о сыне? Я хочу сказать, о своем сыне?

– О своем, б…!

Меня передернуло, как от пощечины. Ни разу он не позволял себе ругаться в моем присутствии. Никому другому никогда я не позволила бы произнести подобное. Даже неотесанный шеф, которому многое можно было списать на отсутствие воспитания, держал себя прилично. А тут…