Марс Вронский - Женщина-смерть – 2. Книга вторая. ХХХ 33+

• Название: Женщина-смерть – 2. Книга вторая. ХХХ 33+
• Автор: Марс Вронский
• Жанр: Русское современное

Тут присутствует всё: секс, древний ритуал достижения бессмертия, шпионы и воры в законе, настоящая ведьма и Казанова-целитель. Интрига разворачивается в высоких кабинетах и бомжацких лачугах. Богатые тратят сумасшедшие деньги на общение с бродягами, а те ногой отворяют двери высоких кабинетов. Все мы смертны, но надежда есть…

---

– Саша медленно оборачивается к ней.

– Может налить? Тебе сразу лучше станет…

– Чего налить? Где я нахожусь?

– Вчера мы пили коктейль «Северное сияние». А находимся мы в стационаре. Давай, я хоть Хванчкары налью?

Женщина закрывает лицо руками.

– Как это случилось? Неужели у нас опять что-то было?!

– А ты против? У нас была фотосессия.

– У тебя пиво есть? Хорошее.

– Только для вас! – он идёт к холодильнику, открывает его. – Вот живое. Или крепкое?

– Давай крепкое!

Саша открывает бутылку, наливает в пивную кружку. Людмила пьёт.

– Так что ж это за стационар такой?

– Нормальный стационар. Пациент и доктор, кто нам ещё нужен?

– Тьфу! Какой пиво противный! У тебя повкусней найдётся?

– Есть, конечно! Но может лучше винца сладенького?

– А джин-тоник есть?

– Странные у вас в Питере вкусы! – достаёт маленькую бутылочку. – Налить или так?

– Давай так! О, я – падшая женщина!..

Каратист смеётся:

– Ничего, выйдешь отсюда постройневшей, помолодевшей, все мужики будут твои! – сбрасывает халат и голышом лезет к ней под одеяло.

– Скорей сопьюсь тут с тобой! – тоже смеётся, явно захмелев, она прикрывает глаза и продолжает медовым голосом. – Ты ведь должен знать, Александр Евгеньевич, что у каждой женщины существует свой сценарий…

– Сценарий чего? – он кладёт ладонь на её прикрытую грудь.

Она смеётся и делает большой глоток из бутылочки:

– Тогда ты сразу наскочил на меня.… В таких случаях приходится симулировать…

– Тебе не было хорошо?

– Было! Милый! Было очень хорошо! Милый! Было очень хорошо! Но не до конца…

– Что же сделать, чтоб до конца?

– У меня очень чувствительная грудь…

Он суёт руку под покрывало, ощупывая сосок.

– Хочешь, чтоб я поцеловал?

Она допивает коктейль и ставит пустую тару на тумбочку.

– Я сама… погоди! Я стесняюсь, это сковывает…, давай завяжем тебе глаза?

– Давай. А чем?

Людмила откидывает покрывало и голышом идёт к своей сумке. Достаёт цветной шарфик и, вернувшись, заматывает его лицо. А после этого ещё и набрасывает покрывало, поднимая его с ног. И открывая низ живота с набухшим достоинством. С загадочной полуулыбкой охватывает ствол ладонью, ворочает из стороны в сторону. Медленно взбирается на топчан, устроив колени между ног Каратиста. Став на четвереньки над поверженным героем, трогает пенис сосками по очереди. Придерживая его рукой, вводит между большими грудями, сжимает, изображая фрикции. Орудие уже подрагивает от напряжения, словно бы готовясь к залпу. Женщина промокает наманикюренным пальчиком выступившую на конце капельку и пробует её на вкус. Затем, склонившись и оттопырив член, берёт в рот. Но не сосёт, просто изображает акт. Саша высовывает руку и щиплет её сосок. Людмила резко выпрямляется и с затуманенным взором пересаживается на пенис, вводя его в себя очень осторожно, постепенно. Теперь уже она стонет и мычит, дёргая тазом. Каратист выпрастывает и другую руку, овладевая вторым соском. Запрокинув голову, она учащает движения, в то же время смолкнув в напряжении, словно бы прислушиваясь к чему-то. Лицо её и зона декольте наливаются кровью. Наконец она гортанно вскрикивает и валится ему на грудь. Не прекращая, впрочем, медленных движений вверх-вниз, снимает с его лица покрывало с шарфом, тихо смеётся:

– Милый, как бы ты хотел? Как тебе больше нравится?

– Всё, что ты делала, просто кайф! Ты – женщина-улёт!

И она, слезая с него, всё начинает заново.

Заметно повзрослевший Лёха лежит в траве и сосредоточенно смотрит вперёд, временами пригибаясь совсем к земле. Рядом с ним ещё двое архаровцев лет двенадцати. В лесополосе из деревьев грецкого ореха, на расчищенном от подлеска небольшом участке стоит пять палаток. В центре их расположения костёр, вокруг которого сидят парни и девушки, туристы. Он играют на гитарах и поют песни Визбора. Лёха оборачивается к шмыгающему носом блондину, шепчет

– Ты можешь не шуметь?

– Не-а! Сопли так и текут!

Утирай их рукой! Точно в палатках никого, Сопливый?

– Точно! Все пошли на пруд купаться! Вон, и Ялдаш видел!

Ялдаш, брюнет справа от Лёхи, кивает:

– Все свалили! Ну, кроме этих сторожей! Их дядька-старшой увёл.

Лёха подмигивает Сопливому с улыбкой

– Ну, тогда что? Берём крайнюю. Двинули! Сопливый на стрёме. Свисти если что.

Мальчишки, кроме блондина, ползут к палаткам. И перед самым уже объектом их вожделения Лёха нос к носу сталкивается со всё таким же бородатым Карабасом. Сначала он пугается, затем удивляется:

– Карабас?! Ты откуда?..

Бродяга с ухмылкой подносит палец к губам, дескать, молчи. И ножом разрезает заднюю «стену» палатки. Делает приглашающий жест.

– Извольте, сударь!..

Оказавшись внутри, все трое хватают рюкзаки и сумки, разложенные у спальных мест, и начинают набивать их всем, что попадается под руку.

Теперь они уже сидят у костра в другой лесополосе. Пьют чай из большого закопчённого чайника вприкуску с разнообразными конфетами. Карабас поучает менторским тоном:

– И не вздумай кто из вас что затихарить! – поёт, изображая игру на гитаре. – «Когда я был большой дурак, носил ворованный пиджак, и в этом пиджаке меня поймали!.. а мой нахальный смех всегда имел успех, а моя юность раскололась, как орех!» – отпивает глоток своего фирменного чифиря и продолжает. – Всё барахло я сдам барыгам, а финансы разделим на пятерых.

– Нас четверо! – пытается поправить его Лёха.

– Тут ты не угадал! – грозит грязным пальцем бродяга. – Все мы когда-нибудь попадаем в тюрягу…

– Я не хочу в тюрягу! – гундосит Сопливый.

– Не надо её бояться! Там не так уж плохо! Трёхразовое питание, чистая постель, душ, баня по субботам! А если ты отстёгивал на общее с каждого скока, Тебе там с общего всё вернётся! И конфетки, и чаёк, и колбаска с сальцем! Всё будет, если умно себя вести. Я, вот, только что оттуда. На пятёре чалился. И по осени планирую опять загреметь.

– Планируешь в тюрягу?! – изумляется Лёха.

– Ну, не то чтоб планировал, но наверняка словят! – снова поёт. – «А крадуну тюряга дом родной!»

Ялдаш сосредоточенно роется в сумке, Лёха толкает его в бок:

– Что ты там ищешь? Всё равно барыгам!

– Я там одну вещичку надыбал… – выхватывает миниатюрный радиоприёмник. – Вот! А что это, как с ним…

Карабас выхватывает у него приёмник и строго учит:

– Значит так, пацаны! Ничего, что попало в ваши сети, не может быть вещичками для любования или играния, забудьте! Всё пойдёт барыгам! Лучше ты, дурень, потом на вырученное прикупишь такую же хреновину, а бабки, если спросит кто, скажешь, нашёл! Усекли?

– Да! – истерично орёт Ялдаш. – Ты всё сбудешь и пропьёшь! А мы останемся!..

Бродяга снова поднимает палец.

– То, что ты тут лепечешь, по фене называется крысятничеством. А я честный крадун. И никто, ты понял, никто не может бросить мне такой предъявы! Раз уж вы ступили на эту тропу, вам придётся жить по воровским законам. А не захотите, – вас в тюряге заклюют! Загонят в петушатник.

Лёха берёт у взрослого из руки кружку с чаем и делает глоток. Он кривится от горечи, но терпит, утеревшись рукой.

– Слушай, Карабас, вот ты говоришь «крадун», «крадун», а мы ж воруем. Разве мы не воры?

– Ворами, мил человек, становятся единицы. Они самые-самые честные и не подчиняющиеся никакой власти, кроме Бога. Ну и отсидевшие уже не по одному сроку. Потому что только в тюрьме человек познаётся. Там сразу видно, кто слабак, а кто сила. Вора ментам не за что зацепить, он не привязан ни к барахлу вот этому, ни к бабкам, ни к девкам, ни к какой-то там роскоши… Вор может по месяцу ни есть, ни пить в клетке-одиночке метр на метр, и всё равно не сломается! Ничего ментам не скажет!

Лёха заинтересовался:

– Ну, ни фига себе! Я даже и не знал ничего такого! А что ещё ворам делать нельзя? Ну, то есть, чего нельзя делать, чтоб вором стать?

– Работать нельзя. Только красть и всё! Торговать, то есть, продавать что-то… Нельзя на ментов руку поднимать…

– Почему на ментов нельзя?! – сверкая белками глаз, вскочил Ялдаш. – Они ж враги!

– Враги-то враги, а руку не поднимай. Это закон. Нельзя ещё жениться, детей иметь. На этом тоже подловить могут. Вообще вор не должен иметь никакого имущества, ни дома, ни семьи, ни мебелей каких-то…

Лёха вытаращил глаза: