Виктор Кротов - О литературе и сказке. Разные статьи

• Название: О литературе и сказке. Разные статьи
• Автор: Виктор Кротов
• Жанр: Самосовершенствование

О хороших детских книгах, о различии между верой и сказкой, о литературном барстве и книжном купечестве. О мире сказки как педагогическом пространстве, об инструменте виртуального моделирования, которым может служить сказка. Эти и другие темы обсуждаются в статьях этого сборника, опубликованных в разные времена в разных периодических изданиях. Есть кое-что и неопубликованное.

---

Престижные зарубежные командировки, дома творчества… Как пел Юлий Ким:

На большом пустынном пляже,
предположим, где-то ляжет
дорогой наш, уважаемый Мирзо Турсон-задэ.
Он лежит и в ус не дует,
и задэ своё турсует,
попивая коньячок али алиготэ.

А все прочие узбеки,
человек на человеке
(в общем, скромные герои наших дней)
из почтенья к славе генья
возлегают на каменьях,
попивая водочку иль думая о ней…

О закулисной жизни литературно-бюрократического барства, о деловитой псевдолитературной корпоративности писать не очень хочется, да и не очень-то я в ней сведущ. Более важной мне представляется не социальная сторона всего этого дела, а моральная, психологическая, личностная.

Барство – как стремление быть значительным внешне, а не внутренне, готовность самоутверждаться за счёт других, безотносительно к их духовному достоинству. Можно порадоваться за тех, кого не посещали такого рода искушения, но ещё больше – за тех, кто научился не давать им волю. Можно пожалеть тех, кто таким искушениям поддавался, но это их не оправдывает.

…Молодая женщина, поэт, подрабатывающая внутренним рецензированием в издательстве «Советский писатель», ждёт у двери кабинета литературного вельможу, от которого зависит разрешение на публикацию её первого тоненького сборника стихов. Он назначил ей время, пришёл часа три спустя, тут же ушёл, пришёл через час и собрался уходить снова. Она взмолилась, чтобы он её принял.

– Я вас так давно жду.

– Ничего-ничего, приходите сюда почаще. Мелькайте, мелькайте!..

…Прозаику, недавно кончившему Литературный институт, звонят с приглашением придти в редакцию журнала, обсудить вопрос возможной публикации его повести. Назначают день и час. Он приходит. Редактор, ещё довольно молодая женщина, выходит и входит, говорит по телефону – в общем она занята. Писатель сидит на стуле у стеночки, ждёт. Редактор шлифует пилкой ногти, потом укладывает сумочку, явно собираясь уходить.

– Простите, а как же я? Мы ведь должны поговорить с вами.

– Молодой человек, – женщина смотрит на него со снисходительным удовлетворением, – неужели вас никогда не опрокидывали?..

Ошеломлённый писатель молчит. Редактор застёгивает сумочку и спокойно уходит домой…

Так выглядело литературное барство в самых, может быть, незначительных его проявлениях – но именно они передают его внутреннюю тональность. Конечно, в большей степени к «эстетике» литературного барства были склонны как раз те литературные функционеры, которые в наименьшей степени были сами способны к литературному творчеству. Унижение автора необходимо им было для того, чтобы заменить иерархию таланта на иерархию власти. Но и настоящих писателей не всегда миновал соблазн ощутить и показать своё узаконенное превосходство.

Когда началась смена эпох, литературное барство всполошилось. Одновременно с борьбой за демократию и за другие идеи шла борьба за кормушку Литфонда, за те материальные блага, которые были источником благополучия литературных чиновников и других официальных писателей. Но здание единой идеологии рухнуло. Но прежде чем писатели успели вдохнуть свободы, подул колючий ветер рыночного менталитета.

Литературное барство, разумеется, не исчезло. Его самое надёжное убежище – в человеческой душе, и при случае оно по-прежнему расцветает пышным цветом. Но климат, когда-то благоприятствовавший ему, резко изменился.

Прежние баре долго цеплялись за свою псевдолитературную почву всеми корнями. Кое-кому удалось сохранить даже прежнюю спесь, но она была уже скорее смешна, чем опасна.

Попытались развернуть смену эпох в свою пользу прежние диссиденты, но новому государственному строю было не до создания новой идеологической касты – и слава Богу!

На первый план вышло другое сословие: книжное купечество.

Помню, как в самом начале «перестройки» в «Литературной газете» молодой задорный прозаик требовал дать ему возможность самому издать и распродать свою книгу – и требование это казалось смелым необычайно!..

Прошло несколько лет – и эта возможность оказалась открытой для любого писателя. Были бы деньги.

Деньги – это и само по себе не слабое требование. У молодого писателя им обычно взяться неоткуда. У писателя эпохи литературного барства, даже маститого, прежние деньги были съедены прожорливым государством.

Но дело оказалось не только в деньгах. Их можно было бы одолжить и вернуть, распродав книгу. Главная закавыка оказалась именно в этом – в умении обращаться с книгой как с товаром.

Многие литераторы и интеллектуалы подались в издатели. Благодаря компьютеризации, подготовить книгу к типографии можно сейчас и силами одного человека. А вот продать её…

И книжное купечество стало играть главную роль в нашей литературе.

Само по себе издательское дело отошло на второй план. Книга, пользующаяся коммерческим успехом, приносила больше дохода тому, кто торговал ею, чем тому, кто её издавал. И среди издателей вперёд выходили те, кто умел торговать своей книгой.

Более того, многие успешные торговцы книгами, составив себе некоторый капитал, становятся заодно и книгоиздателями. Им проще выпустить подходящую для торговли книгу, чем искать её у других.

У купеческой жизни свои законы, свой стиль мышления и поведения. Поэтому в новом книжном деле преуспели те, кто сумел почувствовать и принять эти законы, кто сумел освоить этот стиль.

За своё купеческое преуспевание, за принятие в душу законов и стиля купеческой жизни приходилось платить. Деньги не достаются бесплатно. Тот, кто хотел издавать самое лучшее, вынужден был платить переходом к изданию самого покупаемого.

Здесь есть некая парадоксальная тайна, связанная с тем, что потакать вкусам «широкой публики» выгодно, но недальновидно. Недальновидно не только по отношению к этой самой широкой публике (угождение плохому вкусу закрепляет его, культивирует китч-культуру за счёт вытеснения культуры подлинной), но и к себе самому. Купечество, как и барство, выедает человека изнутри.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.