Фатима Мернисси - Рожденная в гареме. Любовь, мечты… и неприкрытая правда

• Название: Рожденная в гареме. Любовь, мечты… и неприкрытая правда
• Автор: Фатима Мернисси
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-07128-6

Искренние воспоминания автора о годах, проведенных в марокканском гареме во второй половине XX века. Волшебно свивая слова, Ф. Мернисси красноречиво, с остроумием и изяществом воссоздает особый мир двух гаремов – городского, где женщинам запрещалось без разрешения выходить из дома, и сельского, столь же традиционного, но гораздо более открытого. Населенный чудесными, мудрыми и забавными обитательницами, этот мир действует на читателя как сказки «Тысячи и одной ночи», давая пищу его уму и воображению.

---

Прекрасная мысль, согласились мужчины, но как же доказать свое превосходство? «Когда мы все станем бегать по лесу и ловить женщин, мы разбредемся. Нужен какой-то способ обездвижить пойманных женщин, чтобы их можно было пересчитать и узнать, кто победил». Вот так появилась идея строить дома. Дома с воротами и замками, чтобы держать там женщин. Самир высказал предположение, что было бы проще привязывать женщин к деревьям, раз у них такие длинные косы, но Хама сказала, что в старину женщины были очень сильные, потому что тоже бегали по лесу, как мужчины, и, если бы двух или трех женщин привязали к дереву, они бы вырвали его с корнем. Да и к тому же связывать сильных женщин очень долго и трудно, они могут расцарапать тебе лицо или ударить в какое-нибудь место, о котором нельзя говорить. Построить стены и засунуть туда женщин гораздо удобнее. Так мужчины и поступили.

Охоту, по-видимому, организовали по всему миру, и первый раунд выиграли византийцы. Византийцы, самые гадкие из всех римлян, жили недалеко от арабов на востоке Средиземноморья и никогда не упускали случая унизить соседей. Император византийцев завоевал мир, поймал огромное количество женщин и посадил их к себе в гарем, чтобы доказать, что он главный. Люди на Востоке и Западе поклонились ему. Его боялись и на Востоке, и на Западе. Но потом прошли века, и арабы начали учиться завоевывать земли и охотиться на женщин. Они стали очень хороши в этом деле и мечтали победить византийцев. Наконец халиф Гарун аль-Рашид получил такую честь. Он разбил римского императора в 181 году хиджры (798 н. э.), а потом завоевал и другие части света. Когда он собрал себе тысячу джарий, то есть невольниц, к себе в гарем, он построил в Багдаде громадный дворец и посадил их туда, чтобы никто не сомневался в его праве быть султаном. Арабы стали владыками мира и собрали еще больше женщин. Халиф аль-Мутаваккиль собрал четыре тысячи. Аль-Муктадир сумел свезти к себе 11 тысяч[9]. На всех это произвело очень большое впечатление, и арабы отдавали приказы, а римляне подчинялись.

Но пока арабы занимались тем, что запирали женщин, римляне и другие христиане объединились и решили изменить правила игры в Средиземноморье. Гоняться за женщинами, заявили они, больше не актуально. Отныне султаном будет тот, кто построит самое мощное оружие и машины, в том числе пистолеты и большие корабли. Но римляне и другие христиане решили не говорить арабам про это, они решили держать это в секрете, чтобы застать арабов врасплох. Арабы пошли спать, думая, что знают правила игры.

В этот момент Хама замолкала и вскакивала на ноги, чтобы представить историю в лицах для Самира и меня, совершенно игнорируя громкие протесты лаллы Мани и лаллы Радии. Между тем тетя Хабиба кривила рот, чтобы не было заметно, как она улыбается. Тогда Хама приподнимала свой белый кружевной камис, чтобы освободить ноги и вспрыгнуть на свободный диван. Она растягивалась на диване, как будто спала, зарывшись головой в одной из больших подушек, закрывала веснушчатое лицо своими беспутными рыжими волосами и объявляла: «Арабы заснули». Потом она закрывала глаза и начинала храпеть, но через минуту вскакивала с таким видом, будто только что пробудилась от глубокого сна, и устремляла на нас с Самиром такой взгляд, будто никогда раньше нас не видела.

«Несколько недель назад арабы наконец-то проснулись! – говорила она. – Кости Гаруна аль-Рашида обратились в пыль, а пыль смыл дождь. Дождевая вода потекла в реку Тигр и оттуда в море, где все большое становится крошечным, и потерялась в свирепых волнах. Французский король теперь правит в нашей части света. Его титулуют президентом Французской Республики. У него огромный дворец в Париже, который называется Елисейским, и у него – ну надо же! – только одна жена! И никакого гарема. И эта одна жена бегает по улицам в короткой юбке и с вырезом на груди. Все видят ее филейную часть и грудь, но никто ни на секунду не сомневается, что президент Французской Республики – самый могущественный человек в стране. Власть мужчин больше не измеряется количеством женщин, сидящих у них под замком. Вот только в Фесе это новость, потому что у нас все часы остановились еще во времена Гаруна аль-Рашида!»

Потом Хама прыгала назад на диван, закрывала глаза и зарывалась лицом в подушку из цветастого шелка. Наступала тишина.

Мы с Самиром обожали рассказ Хамы, потому что она была очень хорошая актриса. Я всегда внимательно наблюдала за ней, чтобы тоже научиться вкладывать движения в слова. Надо было говорить слова и в то же время двигаться и жестикулировать. Но не всех повествование Хамы увлекало так же, как нас с Самиром. Ее собственная мать, лалла Радия, сначала ужасалась, а потом сердилась, особенно при упоминании Гаруна аль-Рашида. Лалла Радия была грамотная женщина, которая читала исторические книги, этому она научилась от отца, известного религиозного авторитета в Рабате. Ей не нравилось, когда люди смеются над халифами вообще и над Гаруном аль-Рашидом в частности. «О Аллах! – кричала она. – Прости мою дочь, она опять нападает на халифов! И забивает головы детям чепухой! Два равно чудовищных греха. Бедняжки, если Хама не прекратит, у них сложится очень превратное представление о наших предках».

Потом лалла Радия просила Самира и меня сесть рядом с ней, чтобы рассказать, как все было на самом деле, и внушить нам любовь к халифу Гаруну. «Он был главою всех халифов, – говорила она, – он завоевал Византию, и мусульманский флаг высоко реял в христианских столицах». Она также настаивала на том, что ее дочь совершенно не понимает, что такое гарем. Гарем – это прекрасное установление. Все уважаемые мужчины обеспечивают своих женщин, чтобы тем не приходилось идти на опасные, неспокойные улицы. Они дарят им прекрасные дворцы с мраморными полами и фонтанами, вкусную еду, красивую одежду и драгоценности. Что еще нужно женщине для счастья? Только такие бедные женщины, как Луза, жена привратника Ахмеда, вынуждены выходить из дома, работать и заботиться о собственном пропитании. А привилегированные женщины избавлены от таких невзгод.

Мы с Самиром часто не могли разобраться в этих противоречиях и пытались хоть как-то структурировать сведения. У взрослых такой беспорядок в голове. Гарем как-то связан с мужчинами и женщинами – это один факт. Он также связан с домами, стенами и улицами – это второй факт. Пока что все просто и понятно: поставь четыре стены посреди улицы – и вот у тебя дом. Потом посади в дом женщин и выпусти мужчин – и вот у тебя гарем. Но что будет, как-то осме лилась я спросить Самира, если посадить в дом мужчин, а женщин выпустить? Самир сказал, что я все усложняю, причем как раз когда мы хоть что-то нащупали. Тогда я согласилась опять посадить женщин внутрь и выпустить мужчин, и мы продолжили наше расследование. Проблема была в том, что стены и все такое соответствовало нашему гарему в Фесе, но совершенно не соответствовало гарему на ферме.

Глава 6. Таму и ее лошадь

Гарем на ферме располагался в огромном одноэтажном здании в форме буквы Т, окруженном садами и прудами. Правая сторона дома принадлежала жен щинам, левая – мужчинам, и ажурная двухметровая ограда из бамбука отмечала хадд (границу) между ними. Две части дома на самом деле представляли собой два одинаковых здания, построенные стена к стене, с симметричными фасадами и просторными сводчатыми колоннадами, благодаря которым даже в самую сильную жару в гостиных и комнатах поменьше стояла прохлада. Колоннады идеально подходили для того, чтобы играть в прятки, и дети на ферме были гораздо более смелые, чем в Фесе. Они карабкались на колонны с голыми ногами и спры ги вали, как акробаты. Они не боялись лягушек, маленьких ящериц и мелких летучих тварей, которые налетали на тебя без остановки, когда ты шла по коридорам. Полы были выложены черно-белыми пли тами, а колонны облицованы редким сочетанием бледно-желтой и темно-золотой мозаики, которая нравилась дедушке и которую я нигде больше не видела. Высокие кованые решетки тонкой работы окружали сады, арочные двери в них всегда казались закрытыми, но надо было только толкнуть их, и ты попадал на луг. В мужском саду было немного деревьев и много аккуратно подстриженного цветущего кустарника, а вот у женщин был совсем другой сад. Его заполонили необычные деревья и другие растения и всевозможные животные, потому что каждая жена требовала себе участок, который называла своим садом, где выращивала овощи, кур, уток и павлинов. Нельзя было даже прогуляться по саду, не нарушив чьих-то владений, и животные везде следовали за тобою, даже под арками мощеных колоннад, производя ужасный шум, который резко контрастировал с монастырской тишиной мужского сада.

Вокруг главного здания были разбросаны несколько других построек. Справа стояла Ясминина. Она настояла на ней, объяснив дедушке, что должна находиться как можно дальше от лаллы Тор. У лаллы Тор был собственный отдельный дворец с зеркалами во всю стену, разноцветным деревянным потолком с зеркалами и канделябрами. Павильон Ясмины состоял из большой, очень простой комнаты без всяких излишеств. Роскошь ее не заботила, лишь бы только держаться подальше от главного здания и иметь достаточно места, чтобы экспериментировать с деревьями и цветами и растить уток и павлинов. У павильона Ясмины был второй этаж, который построили для Таму, после того как она сбежала от войны в Рифских горах на севере. Ясмина заботилась о Таму, когда та болела, и они стали близкими подругами.