Александр Берман - Среди стихий

• Название: Среди стихий
• Автор: Александр Берман
• Жанр: Путешествия и география

---

Вылетаю. Станция. Очередь с полкилометра. Сосо на контроле - все в порядке. Фроловские в очереди. Близко. Сейчас поедут. Сосо сделал знак: "Проходи!" Помещаюсь в кресле с девушкой, которая без пары. Сосо на ходу сует мне в руку зажженную сигарету, знает, на гору сигарет не беру (продышаться), а в подъемнике покурить так приятно. Девушка, оказывается, курит. А я вот и предложить не могу, только разве эту, одну на двоих. Смущается. Да чего уж, ведь не на земле. Земля осталась внизу, поворачивается, раздвигается и наклоняется. Сосны опять, все те же сосны, всюду. По ветвям узнаю знакомые. Перемешали грусть с радостью большие растения.

Так плывем - я и незнакомая. Она со старенькими лыжами в руках в синих варежках, в старомодненьком лыжном костюмчике. У девятой и десятой опор, там, где выплываешь над пропастью, набросился на наше кресло ветер. Холодно ей. Сейчас бы мое "пуховое пальто", укрыл бы. Отцепляю с карабинчиков перчатки, натягиваю (руки у меня издавна мороженные в северных походах) и обнимаю девочку за плечи. Прижимается. Тогда шевельнулась во мне за нее грусть: поехала в горы одна, и здесь одна.

Холодно, скорее бы до одиннадцатой опоры долететь, на тот берег пропасти, за "Доллар". Вот он - внизу, зловредный. Сколько людей на нем разбилось! Жалкий плетень ограждения. Смешно. Разве защита? В прошлом году Нина врезалась в те березы. Лед был как на катке. А за ней через полчаса летчик какой-то пробил головой плетень и в плетне, как в хомуте, пошел березы считать! Говорят, плетень его и спас, от стволов отражал.

Сегодня на "Долларе" лед как тогда. Сдуло снег. Вот идет... приближается на хорошей скорости парень. Куда гонит, "камикадзе", в два поворота что ли задумал идти. И нырнул там, в глубине, только визг кантов. Держится! Ушел на "Солнечный вираж". Вот молодец! Немногие сегодня здесь так пройдут. На Южной трассе и на "Спортивной" тоже лед наверняка, но там все-таки не так, как здесь, не так далеко падать и березы не считать со второго колена латинского S (потому и "Доллар"). Из долины кажется, что расположилось S просто-напросто на отвесной стене. Я его никогда не боялся. И группы по нему водил. А теперь, после Нинки, что-то сломалось во мне. Сразу вспоминаю, как мы не могли ее носилки протащить по узкому самолетному коридору с поворотом (вся жизнь из узких поворотов), она была привязана к носилкам, но было ей очень страшно, что уроним.

- Вы инструктор? - спрашивает девушка.

- Инструктор.

- Хорошо работать инструктором?

- Хорошо.

- А я не на вашей турбазе. Я в гостинице "Чегет". Я присматривалась к вашим группам. У вас совсем другое дело. И вот я решила попроситься к вам. Можно я буду заниматься в вашей группе?

- К сожалению, нет.

- Да?.. Это жалко.

Я обнял ее поплотнее. Совсем ведь замерзла.

До станции у кафе "Ай" оставалось минут пять. Туча пришла из Сванетии, из-за хребта. Когда подъезжали к кафе, потонуло в ней солнце. В такую погоду хорошо внизу; в пасмурной тишине временами ветер закачает деревья, а звука нет - гасит снег; проступают очертания крыши, такой крутой, что непонятно, как держится на ней столько снега; в окнах темно - ведь день еще. В ту теплую полутень жилья можно прийти и развесить намокшую одежду. Был здесь дом у меня, а теперь койка в инструкторском общежитии. Зря Наташу не взял к себе, в свою группу, надо теперь хоть к автобусу успеть.

Ну вот, настоящая пурга. Да какая! От станции до кафе ползем на четвереньках. Снаружи по стеклам течет снег, изнутри стекла запотели. Моя группа тоже здесь. Обступили.

В "Ротонде" (так величают круглый зал "Ая") стук - танцуют в горнолыжных ботинках. Фроловские где-то сами по себе. Потом один из них нашел меня и говорит:

- Проясняется.

Не сказал бы, что проясняется. Но можно спуститься. На палубе надеваем лыжи. Стоп! Проверить "маркера". Ворчат. Понимаю - холодно. Вот пожалуйста, не зря проверял: у Вали "маркер" заледенел, как спаяло, и готова была бы нога.

- Кто сильный, попробуйте открыть, у меня не выходит. И у них не выходит. Тогда застегнул крепления и ударом ботинка вышиб "маркер".

- Крем есть?

- Какой?

- Любой: косметика, жир, помада... Смазал чем-то пахучим, застегнул-расстегнул, застегнул-расстегнул. Работает.

- На, надевай. Стоит.

- Чего стоишь?

- Руки.

- Давай ногу.

Пока надевал ей лыжи, сам окоченел. Поднимаюсь. Что за черт? Никого. Мы стоим с Валей один.

- Где они?

Говорит:

- Нету.

- Что нету?! Как нету?! Почему?! Я похолодел от злости. Да?.. Так вы поехали сами? Так, да? Боря хотел сделать вам подарок, а сам... Да?

- Валя, оставайтесь в кафе и ждите. Я поднимусь сюда.

Всматриваюсь в напитанный снегом туман и соображаю, куда поехать. В этот момент стихия дает передышку и я вижу сбежавших. Катание - чушь по сравнению с перемещением по делу. Мимо верхних опор я стрельнул напрямую. Ветер уперся в грудь, и скорость больше не растет. Я присел низко, а потом - на канты (не зря точил, хорошо взяли лед) и по широкой дуге к ним. Мимо одного, второго, вплотную, в сантиметрах, успеваю боковым зрением увидеть, как раскидывает их, а последнему подрезал пятки, и он - "гвоздя". Не сломался бы. Деру лыжами лед в брызгах, в крошках. Остановился. Ноги дрожат.

В Альпах инструктор кричать на клиента не станет... А пальцы морозить, застегивая крепления, будет? И отвечать за жизнь ослушивающихся будет? И работать в выходной "за так" будет? И художественной самодеятельностью, хошь-не хошь, а пой, и спартакиада "Здоровье", и всего по шестнадцать часов в сутки, и так, чтобы после расчета еле хватило до дома доехать, - будет?..

Как замкнутое кольцо магнитофонной пленки, как типографский бланк с пробелами для вписывания имен орал:

- Как вас зовут?!

- Андрей.

- Какого черта, Андрей, вы поехали без команды?!

- Как вас зовут?!

- Николай.

- Какого черта, Николай, вы поехали без команды?!

- Как вас зовут?!

- Аня.

- Какого дьявола, Аня...

Так по очереди они подъезжали. Я предложил им построиться друг над другом по склону. Один из них, долговязый, сутулый, звать Виктором, кричит мне:

- Эй, спустись пониже, не подниматься же мне. Пришлось ему подняться.

- Эй, долго будем стоять?! - опять тот же Виктор.

Пришлось еще постоять. Впрочем, у них есть выбор: могут, отдав мне с лыж "маркера", идти гулять на все четыре стороны пешком.

Они выстроились. Снова видимость нулевая и холод пронизывает. Стоят. Уже не молодежь. У всех отличный инвентарь, свой, не прокатный. А лыжи, по которым я проехал, "Кнейсл", стоили не меньше четырехсот рублей.

Я спросил:

- В каком порядке ездите?

- Да... вот так... как стоим...

- Что, женщина замыкающей?

- Да нет...

Поставил замыкающим обладателя "Кнейселов". Потом поехал медленно, аж самому противно. Подъехали к перегибу: налево путь на "Доллар", а направо мимо домика Серванте - на диагональ по полке, а потом по спаду мимо километрового буксировщика к "Нижней мульде", затем по лесным прогалинам спуск уже в долину - безопасный путь. Но дуло с этого пути - хоть голову под мышку суй.

- По "Доллару" ходили?

- Ходили.

- Сегодня лед.

- Позавчера тоже.

- Сегодня хуже. Канты точили?

- Точили.

- Я попробую склон. Если очень плохо, то подождете, пока поднимусь.

Они согласны.

Было не очень плохо - канты держали. Я остановился на втором зигзаге как раз у тех берез, в которые врезалась Нина. Она бы не врезалась, если бы там не свалился парень. Он как-то задержался, а лыжная палка воткнулась в двух метрах ниже. Нина хотела ему ее подать, но, когда останавливалась, соскользнули канты. И на куртке заскользила (синтетика, словно облитая), набрала скорость.

Стоя на втором повороте, я поднял палку, и они, там наверху посовещавшись, поехали. Первым замыкающий на "Кнейселах", за ним предпоследний и так далее, почему-то все в порядке "наоборот". Каждому я кричал вслед, чтобы остановился у начала "Солнечного виража".

Надо было бы спуститься пониже, а только потом уже идти напрямую, но я поехал с самого верха. Ноги широко, сел, прижался к коленям. Ветер засвистел. Сползла с головы шапка. Поправил ее судорожным движением. Ветер давил на голову, на плечи. В нижней части выемки, где прижимало, сел еще ниже, колени надавили в грудь. Потом все кончилось, и меня разом понесло вверх, оторвало от снега; я потянулся за ним, пространство до стены деревьев убывало, дотянувшись, вцепился в снег как в спасительную веревку, но в первые мгновения осторожно, потом выжал из ног все силы и, следуя виражу, остановился. Я посмотрел наверх. Очень уж высоко; они стояли там маленькими фигурками; я испугался, но, пока рассуждал, рука сама потянулась, и, уже воздев палку к небу, подумал: что же я делаю?

Первым поехал Николай на "Кнейселах". Лыжи у него были длинные, шли ровно, мощно. В стойке его, в том, как нес он себя по воздуху подлетая, чувствовалась сила хорошо тренированного тела. И как изумительно работали лыжи: они извивались, волнами гнулись, до меня доносился мягкий, поднимающий душу, прихлопывающий, пришептывающий звук. Носочки лыж, направленные точно на меня, стояли как скрепленные друг с другом. Хороший лыжник! Классные лыжи!