Евгений Мамонтов - Похороны охотника

• Название: Похороны охотника
• Автор: Евгений Мамонтов
• Жанр: Криминальный детектив

Сыщик-любитель Пантелеев и фотограф Прохоров, человек с достаточно темным прошлым, – приятели. Пантелеев случайно узнает от товарища об уже раскрытом преступлении, некие детали которого так и остались загадкой. В итоге мужчины сами оказываются на месте подозреваемых и теперь должны опередить преступника, чтобы не угодить за решетку. Проводя собственное расследование, герои оказываются участниками странных событий. Теперь Пантелеев подозревает своего друга, но, как на зло, попадает в тюрьму. Прохоров предпринимает решительный шаг, чтобы доказать невиновность товарища. Сыщики даже не подозревают, что своим расследованием подготавливали жестокое преступление, которое придется совершить одному из них.

---

Сын поразил его с первой минуты. Такой чужой, похудевший, но веселый, он спрыгнул с подножки, обнял отца, поцеловал в щеку и, обнимая его за плечи, повел, радостно говоря: «Я теперь знаю, как надо работать с подследственными. Этому не в какой школе не выучишься. Представляешь…» И у Пантелеева старшего метнулось в голове: «Сумасшедший?» Но тут же защипало в глазах, закололо в сердце.

Антон удивлялся, что ему больше нельзя служить в милиции. «У меня почти два курса! Хоть постовым!» – кричал он. Отцу удалось устроить его во вневедомственную охрану сторожем на склад пиломатериалов. В первую же неделю со склада вывезли контейнер с оборудованием. Антон в это время читал книгу по криминалистике. Свободные два дня Антон тоже проводил за чтением. «Понимаешь, это тактическая ошибка, – утешал он отца, – да, а стратегически я иду четко». Семен Матвеевич глядел на сына. «Ну, что ты так смотришь, этих ворюг я завтра тебе найду, украли два станка, шлифовальный и циркулярку малую. Зачем? Частника-одиночку исключаем, крупные предприятия тоже. Что у них станков нет? Остается малая деревообработка, но в достаточно промышленных масштабах. Что это? Причем, заметь, исключительно распиливание и шлифование. Стоял там пресс. Они не взяли. Стояла печь для сушки. Тоже нет. И?» «Завтра, значит…», – повторил полковник Пантелеев и кивнул.

На другой день Антон со сдержанной улыбкой привез во двор фуру со станками. «Вот, извольте получить. Агентство ритуальных услуг «Млечный путь». Простая логика. Обратите внимание на изящную деталь. Следы протекторов этой фуры и те, что остались во дворе склада в день ограбления, – идентичны»

Полковник Пантелеев повернулся, обошел вокруг фуры и сказал сыну: «Я тебе таких следов сотню за день идентичных найду на глазок». Антон усмехнулся и пожал плечами. Станки приняли. А через час кладовщик сказал, что они «не сходятся»: «Посмотрите на барабан, да хотя бы и на бабку. Чужие станки».

«Это твой метод работы с подследственными!?», – сдерживаясь, давя в себя голос, кричал полковник. «Но ведь украли же! Сознались. Пусть не у нас! И что!..» – отвечал сын запальчиво.

Из вневедомственной охраны ему пришлось уволиться. Устроился на лодочную станцию за городом. Там компания была веселая. В основном подрабатывали летом студенты. Засиживались допоздна. Жгли костер на берегу. Выпивали, играли на гитаре. Один из парней – Гриша – покуривал травку и других угощал. Антон решил выйти на пушера, который снабжал Гришу травкой. Стал входить в доверие, намекнул, что сам чалился по статье за это дело.

– С кем ты там все время пропадаешь? – говорила Антону его девушка Антонина, – завел себе какую-нибудь русалку на своей станции?

– Не обижайся, Тоня, у меня там дело важное.

– Твои дела кончаются в семь часов, когда закрывается это ваш лодочный прокат. А ты приезжаешь в город под утро. Учти, завтра мы идем в театр, и если ты опоздаешь, я отдам твою контрамарку какому-нибудь симпатичному молодому человеку. И он будет сидеть рядом со мной.

– Как штык и в белой рубашке!

Тоня надела бирюзовое платье, которое так шло к ее глазам, и в этом платье простояла на ступеньках перед театром до третьего звонка. Потом разорвала обе контрамарки и пошла домой.

Антон появился только на другой день, когда Тонина обида сменилась тревогой.

Он решил, что ему придется рассказать девушке правду.

– Слушай, не дури мне голову, скажи еще, что ты секретный агент! – от возмущения таким нелепым враньем у Тони даже мочки ушей покраснели.

Антон беспомощно улыбался, и скоро Тоне стало его жалко: «Ну, скажи правду, как есть… я пойму, постараюсь…».

Антон снова повторил свою истории, о том, что как раз на этот вечер неожиданно была назначена встреча с пушером, и он не мог ее пропустить.

– Но ты же не милиционер, – сказала Тоня с сомнением.

– Нет. Но какое, в принципе, значение. Помогать следствию обязанность каждого гражданина.

Антону показалось, что девушка начала что-то понимать. «Успокоится», – подумал он. Но на следующее свидание Антонина не пришла. Теперь уже сердился Антон. «Я задержалась…», – ответила в трубку Тоня. «Но можно ж было позвонить, Тонька, ты че!» Через паузу Тоня сказала: «Мы не будем больше встречаться…»

Она поняла совсем не то, на что рассчитывал Антон.

– Почему?

– Спроси у своих друзей с лодочной станции. Они тебе объяснят.

– То есть она хотела сказать, что корпоративная мораль, даже в рамках временного сообщества, выше общечеловеческой? Но это ведь глупость! Неужели правы те, кто говорит, что женщины глупы? – жаловался Антон своему школьному приятелю Толику, теперь уже студенту-медику с галантной, испанского вида бородкой.

– Не волнуйся, в этом плане у нас мужчины ничуть не умнее женщин. Не любят стукачей, – отвечал Толик, усвоив медицинскую прямоту в своих оценках.

– Я стукач?

– Ты не обижайся, но в России это так называется. В Германии иначе, если это тебя утешит.

Антон покраснел.

– Я лично думаю, что ты прав. Даже с медицинской точки зрения, – сказал Толик, Вообще нужно делать то, во что веришь. А мораль и прочее, это уже дело второе.

И, вглядываясь в лицо приятеля, так живо это говорившего, но глядевшего куда-то в сторону, Антон спросил:

– А ты бы в аналогичной ситуации, как поступил?

– У меня не может быть аналогичной ситуации, у меня другой профиль. Если бы я заметил, что по вине или по халатности моего коллеги, жизни пациента грозит опасность, то, конечно бы, не прошел мимо.

И чем больше горячился молодой врач, тем меньше верил ему Антон, зная, что подследственный, как правило, нервничает, когда лжет.

То есть, последовательно бороться за правду считается в обществе аморальным. Поэтому милиция – это отдельная каста, которой позволена «аморальность», как уступка общественной необходимости. Пределы же этой «аморальности» каждый из членов этого ордена регламентирует для себя сам, и в зависимости от этого менты делятся на «честных» и «нечестных», «плохих» и «хороших», причем «плохой» мент может быть «честным», а «хороший» «плохим» и «нечестным», но и те, и другие уже за рамками нормы с точки зрения обывательской морали. Сплошные фикции, – подумал Антон. Но ему хотелось не выводов. Ему хотелось пригласить Антонину, как раньше, в кино, пройтись с ней по набережной… Он верил в то, что само созвучие их имен не случайно. В юности, вообще, веришь во всякие пустяки.

И он, как будто против воли, пошел туда, где они любили гулять с Антониной. Солнце село и небо, остывая, переходило из медного в зеленоватое, чайки вскрикивали, низко пролетая над толпой, море уже отливало чернилами, волны ударялись мягко о бетонный парапет, и все, как назло, казались счастливыми и шли парами, даже милицейские патрули.

И тут в толпе он увидел знакомое лицо, веселого студента Гришу и с ним того самого парня, Борю, что снабжал его хорошей, местной коноплей. «Ты куда пропал с того раза?» – весело обступили они его. «Да, я никуда, просто…» – отвечал Антон, пожимая им руки и чувствуя, что в этот момент он, как по волшебству, из одинокого становится своим в этой счастливой толпе на набережной. «Че невеселый, братка?» – толкал его по-приятельски в бок энергичный Борис. И они пошли втроем, бодрые, нахально глядя в глаза всем встречным девушкам. Посидели на веранде кафе, выпили по бутылке пива.

– Забьем косячину? – предложил Борис.

Все согласились, как бы нехотя и запросто. За кафе темнели трибуны старой водной станции, фонари остались поодаль.

– Ссаками здесь прет, давай вот сюда перейдем что ли? – сказал Гриша, когда пустили косяк по кругу. Они выдвинулись немного в сторону, и тут же в пяти шагах от них оказался милицейский патруль. Малиновая искра раскуренного косяка полетела в сторону, Гриша с Борисом рванули не сговариваясь. Антон остался на месте.

– А чего это приятели твои побежали? – спросил сержант.

– Не знаю…

Сержант включил фонарик, посветил вокруг.

– А это что такое?

– Не знаю…

– Подними.

Антон нагнулся и поднял с асфальта спичечный коробок, немного тяжеловатый на вес.

Сержант приветливо усмехнулся:

– Да… Ты себе сейчас срок с земли поднял, парень.

В коробке была добрая порция шмали.

В протоколе допроса Антон указал, что ребят этих видел в первый раз, случайно познакомились.

– Да, алло! – Антон взял трубку.

– Привет! – сказал Прохоров, – Как дела?

– Нормально.

– Ты пойдешь завтра на тренировку?

– Завтра первое мая, – сказал Антон.

– Ах, да, я и забыл…Что хотел сказать… ты просил увеличить тебе фото, постер сделать… можешь забрать, готово уже.

– А когда заехать?

– Да когда хочешь, – ответил фотограф, – я тут все время.

– Заеду – сказал Антон и повесил трубку.

«Ну, вот, про деньги я его так и не спросил его», – подумал Прохоров.

«Я думал, он извиняться будет за долг или еще попросит», – подумал Антон.