Ким Шилин - Релятивистская теория лимбокультуры

• Название: Релятивистская теория лимбокультуры
• Автор: Ким Шилин
• Издательство: ЛитагентПробел-20002cfcdc25-6757-11e5-b6ff-002590591ed2
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98604-231-2

Замысел монографии – разработка качественно новой Теории = Стратегии развития человечества при опоре на Мир языка, особую живую реальность, ту относительно автономную систему самоорганизации Жизни, которую Живая Природа и человество наделяют системным саморазвитием.

Это, по существу, открытие новой реальности со свойственными только ей специфическими особенностями и законами самоорганизации. Надеемся, мы сделали фундаментальное открытие, значение которого сами авторы, по остроумному замечанию Платона (применительно к поэзии), в лучшем случае «понимают лишь наполовину». Но если это действительно постижение Новой Живой реальности, то к Языку применим весь тот огромный теоретико-логический понятийный аппарат, который создал К.Маркс, но который не понят научным сообществом по-настоящему до сих пор. Идя по этому пути, мы стремимся построить Теорию-Стратегию выхода человека-человечества на качественно новый уровень (для решения острейших и фундаментальнейших проблем, важность которых не понята наукой по сию пору). Мы уверены, что это – прорыв в то великое эко-гармоничное будущее, о котором человечество мечтало во всю свою историю.

---

Язык вообще как феномен общения Жизни Природы-с-человеком как своим творением – предшествует труду вообще, ибо чтобы начать какой-либо труд, человек должен просто быть созданным Природой. Тем самым выясняется, что Язык является подлинно и более фундаментальным основанием, чем труд-экономика. Соответственно РТЯ – первичнее-фундаментальнее политэкономии, а потому последняя должна стать частным случаем РТЯ. Соответственно философия должна быть переосмыслена как частный случай Экософии РТЯ, а формальная логика – Живой логики Творчества.

01. Экологически-языковая концепция антропогенеза

Главное в структуре изначального языка – его непосредственное порождение Живою Природою, а им – человека. Этот процесс антропогенеза может начаться и в течение длительного времени – протекать по тем законам, по которым он существует внутри эволюции жизни. Попросту это означает, нужно сначала рассматривать потенциального, или прачеловека как обычное живое существо (обезьяну), чем-то биологически отличающимся от остальных живых существ, что дает прачеловеку некоторое столь же биологическое преимущество в отношениях с ними, а затем, в дальнейшем – и решающее, уже не только биологическое преимущество перед ними. Это биологическое преимущество – в имитационных, прежде всего языковых способностях. В этом смысле не «труд породил человека», а язык, продолжающий творение человека Природою; но при активном участии самого человека. В итоге язык как концентрация опыта Природы – для человека, и опыта человека – по отношению к природе – обретает некую системную автономию и практическую системную независимость и от Природы, и от человека. И эта ситуация сохраняется поныне, даже по отношению к языку искусственному – понятийному языку науки (всецело созданному, придуманному человеком), тем более – по отношению к конкретному труду (превращенной форме труда вообще). Эта проблема особо актуализировалась ныне потому, что переход просто живого существа в универсально развитого человека аналогичен тому его фундаментальному переходу на более высокий уровень развития, который ныне назрел и жестко необходим во имя построения теории снятия угрозы эко-катастрофы, созданной односторонне агрессивно развитым человеком, мужчиной по преимуществу. А теоретически-генетическим обоснованием его была трудовая теория антропогенеза (неявно опирающейся на агрессивно-потребительское начало в человеке-мужчине). РТЯ вместе с Языком и трудом вообще, полезным и Живым трудом в целом альтернативны по отношению ко всем формам предметно-агрессивно-потребительского типа труда. Суть предлагаемой концепции заключается в том, что происхождение-становление человека есть двойной, или двусторонний процесс порождения человека Живою Природою посредством Языка, или Богом, Его Словом и в то же время – процесс выведения человеком себя из всей совокупности живых существ, или Живой природы и Бога в целом; и в этом процессе он – творчески активное существо, активно имитирующее языковое поведение всех тех живых существ, с которыми он так или иначе общается. А подражание-имитация языков всех остальных живых существ – способ поведения скорее детей и женщин, чем мужчин. Поэтому один из выводов РТЯ: человек произошел «от обезьяны» скорее по Языковой детски-женской, чем по мужской линии. Это означает, что он и есть процесс «выражения жизни», в котором человек есть творение Природы, и в то же время он есть и активное начало, младший субъект саморазвития Жизни, активное начало ее эволюции, словом, – «утверждение жизни» и в этом смысле – некая предпосылка, «зародыш» процесса Творчества Жизни Богоматерью-Богочеловеком.

Общий вывод: Язык вывел человека из Природы, сделав его «универсальным Живым существом» и тем самым способным создать-изобрести труд – как трудовые отношения между Живой Природой и собой. Но сам человек не был просто «ведомым» в этом сложном процессе: он был активным, хотя и младшим сотворцом самого себя; и это было настолько напряженное сотворчество = самосозидание, что и дало те 100 % нашего творческого потенциала, которые лишь в малой мере востребованы сегодня на относительное стабильное поддержание жизни в условиях, когда «слишком большие умники» даже опасны. Это был процесс создания переходным существом своего языка из Языков Природы и одновременно создание Природой и самим человеком себя как такового – параллельно с созданием Языка и посредством него – самого себя. Эта, условная и системная как бы независимость языка по отношению к Природе и человеку-творцу и служит началом-основанием для построения теоретически-нормативного прогноза. Огромное эмпирическое основание этого вывода – культуры малочисленных народов Севера и Дальнего Востока (а затем – и Востока в целом):

1. СТИХ +И+Я. Язык = стихия поэзии северян (Глава из книги «Экософия Северного сияния»)

Аксиоматична нераздельность северян и японцев со своею родною Природою. Эта слитность характерна в первую очередь для искусства, поэзии, сливающих их в одно целое. Для поэзии (Искусства вообще) это означает также и то, что она, как и вся Живая Природа в целом, вполне реальна. Она – не отражение природы, а сама живая природа, ее продолжение, форма ее бытия, – хотя, конечно же, весьма своеобразная… Но ведь очевидно, что поэзию нельзя «пощупать». Это не вещь, не предмет, не растение, не животное… Как же ее понять? Какими средствами? – Ситуация парадоксальная и, казалось бы, безвыходная. Поэзия Северного сияния в еще большей мере, чем лингво-культура Японии, сплошь парадоксальна: они не могут быть чем-то иным, кроме как продолжением своей Природы: Северного сияния или Японского архипелага, но очевидно ведь и противоположное: они буквально таким продолжением не являются. Что же они такое с позиций Жизни и Экософии лингво-культуры?

Язык Поэзии Северного сияния и японских традиций есть реальная форма бытия био-связей, био-гармоничного общения различных живых существ, включая северян и японцев, между собою. Он есть некий аналог тех отношений между физическими реальностями (Ньютона), которые зафиксированы в теории относительности (релятивистской теории). Эти био-связи самая что ни на есть Живая реальность. Но реальность особая. Реальность отношения, взаимосвязи, общения между живыми реальностями Природы. Реальность того типа, которая прямо и непосредственно порождает новое реальное существо (детеныша, ребенка) и новый уровень бытия реально общающихся сторон. Именно в этом смысле Природа породила человека, в данном случае – северянина и японца, породив язык их поэзии, т. е. их общение с остальною живою природою, 1) концентрирующее собственные связи ее самой, и 2) гармонизирующее, поэтизирующее, эстетизирующее их и тем самым очеловечивая их и через них – особое животное, становящееся человеком. Язык Поэзии северян-японцев уникален тем, что сохранил в себе эту изначальную стадию порождения человека Природою посредством порождения их поэзии, имеющей как бы двух соавторов: основного – Природу и непосредственного – человека. Поэзия Северного сияния и Японии не просто реалистична, она реальна, как реальна сама Природа. Ныне наступает эпоха, когда эта реальность начнет становиться даже более реальной, чем Природа, ее породившая. Но это ведь потом… Однако это следствие диктует наш подход к началу, причине. Прогноз оборачивается историей, история дает основание прогнозу.

Язык Поэзии (и искусства) вообще есть основной способ порождения человека Природой, его вхождения в нее как целое и общения с нею. В этом смысле стих (поэзия)+и+я (человек) в совокупности, в целом и составляют Природу=стихию. Символична и точна последовательность: Природа как целое есть прежде всего и в основном – поэзия (стих), а уже затем – также и человек («я»). Такова структура любой природы для человека; он ощущает себя моментом двух более широких сфер, чем он сам: непосредственно поэзии, которая в свою очередь входит в еще более широкую сферу – Природу=стихию. Поэзия, проза, искусство и вся вообще жизнь народов Крайнего Севера и Дальнего Востока определяется прежде всего и главным образом их Природой (а уже затем – языком их социальных отношений).

Это уже потом, в западном обществе человек выдвигает свое «я» и свои социальные отношения на первый план в своем общении с природою. Лишь ныне (не изначально), основные принципы литературы, искусства, литературоведения и науки в целом социально обусловлены. Изначально же все человеческое био-природно. Северяне и чуть меньше – японцы это соотношение сохраняют в какой-то мере поныне. По словам В. Санги, непосредственными «родителями» литературы северян являются родная Природа и фольклор. А поскольку фольклор главным образом говорит о Природе, то Природа и играет первостепенную роль в зарождении литературы северян и в определении ее специфики. Все свои собственные свойства северяне выводят из своей Матери-Природы. Естественно, через эту обращенность на Прекрасную, добрую и мудрую Природу только и можно понять специфику их литературы. Прежде всего, она поэтична. И проза тоже. Связь прозы с поэзией у них много более тесная, чем в других литературах. Ю. Шесталов пишет об этом: «и у прозы может быть ритмичный шаг, напоминающий скольжение лыж охотника, бег оленя и скрип нарт. А из прозы могут возникать стихи… сплав Слова, Дела, Песни» («Сибирское ускорение»). Но и Слово и Дело для северян поэтичны. Поэзией пронизана Природа, Природою полна Поэзии душа. Природа дается в произведениях северян как активное творческое начало, организующее всю их жизнь. И наиболее адекватной формой выражения любовно-уважительного, или биофильного отношения северян к Природе является, очевидно, их поэзия и их поэтично-поэтизированная проза. Термин «проза» здесь как-то не очень подходит. Пожалуй, более общим для северян будет понятие поэзия, чем литература.