Эпосы, легенды и сказания - Тысяча и одна ночь

• Название: Тысяча и одна ночь
• Автор: Эпосы легенды и сказания
• Жанр: Детская

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков и таинственный блеск разноцветных арабских чаш.

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш.

«1001 ночь» – сборник сказок на арабском языке, объединенных тем, что их рассказывала жестокому царю Шахрияру прекрасная Шахразада. Эти сказки не имеют известных авторов, они собирались в сборники различными компиляторами на протяжении веков, причем объединялись сказки самые различные – от нравоучительных, религиозных, волшебных, где героями выступают цари и везири, до бытовых, плутовских и даже сказок, где персонажи – животные.

Книга выдержала множество изданий, переводов и публикаций на различных языках мира.

В настоящем издании представлен восьмитомный перевод 1929–1938 годов непосредственно с арабского, сделанный Михаилом Салье под редакцией академика И. Ю. Крачковского по калькуттскому изданию.

---

И затем Нузхат-аз-Заман сказала: «Послушай, о счастливый царь, второй отдел первой главы: предание о последователях пророка и других праведниках. Говорил аль-Хасан из Басры: «Не покидает душа человека здешнего мира без того, чтобы не сожалел он о трех вещах: что не пользовался тем, что собрал, не достиг того, на что надеялся, и не заготовил себе много запасов для путешествия, которое он предпринимает».

Спросили Суфьяна:[134] «Может ли быть человек подвижником, когда у него есть имущество?» И он сказал: «Да, если он стоек в испытаниях и благодарит Аллаха, будучи одаряем».

Говорят, что когда к Абд-Аллаху ибн Шеддаду явилась смерть, он призвал своего сына Мухаммеда и стал наставлять его и сказал: «О сын мой, я вижу, что глашатай смерти воззвал ко мне. Тебе надлежит быть богобоязненным, тайно и явно воздавать Аллаху благодарение и быть правдивым в речах: благодарение возвещает о приросте благ, а богобоязненность – лучший запас, как сказал кто-то:

Блаженства я в том, чтобы деньги собрать, не вижу,
И тот лишь блажен, кто верит, страшась Аллаха.
Боязнь Аллаха – лучший запас, по правде.
И кто страшится, тем Аллах прибавит».

Затем Нузхат-аз-Заман сказала: «Да послушает царь рассказы из второго отдела первой главы». – «А что это за рассказы?» – спросили её. И она сказала: «Когда Омар ибн Абд-аль-Азиз[135] стал халифом, он пришёл к своим родным и, взяв то, что у них было, сложил это в казну. Тогда Омейяды устремились к его тётке Фатиме, дочери Мервана, и та послала сказать ему: «Мне необходимо встретиться с тобою». И она приехала к нему ночью, и Омар помог ей сойти на землю и, когда она уселась, сказал ей: «О тётушка, говорить лучше тебе, так как нужда у тебя. Расскажи же мне, что ты хочешь?» – «О повелитель правоверных, – отвечала она, – тебе более приличествует говорить, и суждение твоё обнаруживает скрытые мысли». И сказал тогда Омар ибн Абдаль-Азиз: «Аллах великий послал Мухаммеда как милость одним и наказание другим; потом он избрал для него пребывание близ себя и взял его к себе…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят пятая ночь

Когда же настала шестьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхат-аз-Заман говорила: «И сказал тогда Омар ибн Абд-аль-Азиз: «Аллах послал Мухаммеда, – да благословит его Аллах и да приветствует! – как милость одним и наказание другим, а затем он избрал для него пребывание подле себя и взял его к себе, и оставил он людям реку, чтобы пить из неё. Потом стал халифом, после него, Абу-Бекр Правдивый[136] и оставил реку такою, как она была, и делал то, что угодно Аллаху. За ним правил Омар и совершал деяния и был усерден усердием, непосильным ни для кого. Но когда стал халифом Осман, он отвёл от реки поток, а потом правил Муавия, и он отвёл от неё многие потоки, а также отводил их, после него, Язид и сыны Мервана: Абд-аль-Мелик, аль-Валид и Сулейман, и большая река высохла. И вот власть пришла ко мне, и я хочу сделать реку такою же, как она была».

И Фатима сказала: «Я хотела только с тобой поговорить и побеседовать, но если твои слова таковы, я ничего не скажу тебе». И она вернулась к Омейядам и сказала им: «Вкусите последствия того, что вы сделали, породнившись с Омаром».

Говорят, что когда к Омару ибн Абд-аль-Азизу явилась смерть, он собрал своих детей вокруг себя, и Маслама ибн Абу-аль-Мелик сказал ему: «О повелитель правоверных, как ты оставляешь своих детей бедняками, когда ты их пастырь? Никто не мешает тебе, пока ты жив, дать им из казны столько, чтобы им было довольно, и так лучше, чем оставить это правителю, следующему за тобой».

И Омар посмотрел на Масламу взором гневного и удивлённого и сказал: «О Маслама, я отказывал им в дни нашей жизни, так как же мне быть несчастным из-за них после смерти? Среди моих сыновей одни – мужи, покорные Аллаху великому, и Аллах устроит их дела, другие – ослушники, и я не таков, чтобы помогать им в их ослушании. О Маслама, я присутствовал с тобою при погребении одного из сынов Мервана, и сон отягчил мои глаза близ него, и я увидел во сне, что он подвергся одному из наказаний Аллаха, великого, славного. И это ужаснуло и устрашило меня, и я дал обет Аллаху, что не буду поступать, как поступал он, если получу власть. Я был усерден в этом в течение моей жизни и надеюсь, что получу прошение от моего господа.

Говорил Маслама: «Один человек скончался, и я был на его погребении. Когда погребение окончилось, сон отягчил мои глаза, и я увидел, в грёзах спящего, покойника в саду, где текут реки, и на нем белые одежды. И он подошёл ко мне и сказал: «О Маслама, ради подобного этому пусть действуют действующие!» И вроде этого было сказано многое.

Говорил кто-то из верных людей: «Я доил овец в халифат Омара ибн Абд-аль-Азиза, и однажды мне повстречался пастух, и среди его овец я увидел волка или даже несколько волков. Я подумал, что это собаки (а я раньше не видел волков), и спросил его: «Что ты делаешь с этими собаками?» – «Это не собаки, это волки», – отвечал он.

«А разве волки не вредят скоту?» – спросил я. И пастух ответил: «Если голова в порядке, то и тело в порядке».

Говорил Омар ибн Абд-аль-Азиз проповедь на кафедре из глины, и, прославив Аллаха великого и восхвалив его, он сказал такие слова: «О люди, будьте праведны втайне, чтобы были вы праведны с вашими братьями явно, воздерживайтесь в земных делах и знайте, что нет между человеком и Адамом живого среди мёртвых. Умер Абу-аль-Мелик и те, кто до него. Умрёт Омар и те, кто после него. «О повелитель правоверных, не подложить ли тебе подушку, чтобы ты немного опёрся на неё?» – сказал ему Маслама. И Омар ответил: «Я боюсь, что она будет грехом на моей шее в день воскресения».

И он издал единый вопль и упал без памяти, и Фатима крикнула: «Эй, Мариам, эй, Музахим, эй, такие-то, посмотрите на этого человека!»

И, подойдя, она стала лить на него воду и плакала, пока он не очнулся от обморока, а очнувшись, он увидел, что женщина плачет, и спросил её: «Отчего ты плачешь, Фатима?» – «О повелитель правоверных, – отвечала она, – я увидела тебя, повергнутого перед нами, и вспомнила, что ты будешь повергнут после смерти перед Аллахом великим и оставишь этот мир и покинешь нас. Вот почему я плачу». – «Довольно, Фатима, ты превзошла меру! – сказал Омар и поднялся, но опять упал, и Фатима прижала его к себе и воскликнула: «Ты мне за мать и отца, повелитель правоверных! Мы все не смеем говорить с тобой».

Потом Нузхат-аз-Заман сказала своему брату Шарр-Кану и четырём судьям: «Заключение второго отдела первой главы…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят шестая ночь

Когда же настала шестьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхат-аз-Заман говорила своему брату Шарр-Кану, не узнавая его, в присутствии четырех судей и купца «Заключение второго отдела первой главы»: «Случилось, что Омар ибн Абд-аль-Азиз написал собравшимся на празднество: «А после славословил: беру в свидетели Аллаха в священный месяц, в священном городе в день великого паломничества[137], что я не виновен в обидах, причинённых вам, и во вражде того, кто вам враждебен, если я сделал это или имел такое намерение, или до меня дошло сведение об этом, или что-либо из этого было мне известно, я надеюсь, что найдётся возможность прощения. Но нет от меня разрешения обижать других, ибо я буду спрошен о каждом обиженном. И если правитель среди моих правителей отступит от истины и поступит не по писанию и не по установлениям, не обязаны вы повиноваться ему, пока он не вернётся к истине.

Говорил он, – да будет доволен им Аллах: «Я не хотел бы быть освобождённым от смерти, ибо это последнее, за что награждается правоверный».

Говорил кто-то из верных людей: «Я прибыл к повелителю правоверных Омару ибн Абд-аль-Азизу, когда он был халифом, и увидел перед ним двенадцать дирхемов. Он приказал положить их в казну, и я сказал ему: «О повелитель правоверных, ты ввергнул своих детей в нищету и сделал их семьёй, у которой ничего нет. Отчего ты не прикажешь выдать что-нибудь им и тем, кто беден из членов твоего дома?» – «Подойди ко мне», – сказал Омар.

И когда я подошёл к нему, он молвил: «Твои слова: «ты вверг своих детей в нищету, дай же им что-нибудь и тем, кто беден из людей твоего дома», – неправильны, ибо Аллах мне преемник для моих детей, и для бедных членов моего дома, и он за них поручитель. Они же – мужи, либо страшащиеся Аллаха, – и тем Аллах найдёт выход, – либо предавшиеся грехам, а я не стану укреплять их в ослушании Аллаху».

И затем он послал за детьми и призвал их к себе (а их было двенадцать мужчин). И когда он увидел их, из глаз его полились слезы, и он сказал: «Поистине, ваш отец меж двух дел: либо вы будете богаты и отец ваш войдёт в огонь, либо вы обеднеете и ваш отец войдёт в рай. Но приятнее вашему отцу войти в рай, чем видеть вас богатыми. Уходите, да хранит вас Аллах; я поручаю ваше дело Аллаху!»