Софья Сладенько - Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па

• Название: Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па
• Автор: Софья Сладенько
• Жанр: Русское современное

В сборнике собраны лирические и иронические стихи, пародии, ироническая проза. Всё принадлежит перу автора Софья Сладенько.

---

Каждый норовил меня учить.

Нынче проповедницею-гуру

тихо философствую в ночи:

нарубить дрова довольно сложно

голою рукой без топора.

Пальцем гриб не срезать – нужен ножик.

В этом убедилась я вчера.

Не забить Дзагоеву пенальти

просто так ногою без мяча…

Даже не пытайтесь, так и знайте,

не имея клюва, постучать.

мосольное

Пригрелась… Задремала… Хорошо!

Какой-то час, и я уже у дома!

Российские дороги! Как знакомо!

Я плоть от плоти ваша! Всей душой!

Приеду и накрою чудо стол!

Горбушку хлеба разломлю на части —

Ты кушай, милый мой!.. Такое счастье

Смотреть, как ты высасываешь мосол!

(авт. Елена Амосова)

Подумать о высоком – не с руки.

И лезет с языка шальное слово.

В России это всякому знакомо -

дорогам есть синоним: дураки.

Раздолбанные странности ухаб,

всей плотью к вам навеки прикипела.

И рада б соскочить, но просит тело

бухать и плакать, плакать и бухать.

Подпрыгивает жизни колесо,

в котором я гоняюсь глупой белкой.

Потребности в уме даёт мосол,

что мозговою костью на тарелке.

Мне милый говорит: «Боготворю!

Высасывать мосол – одно блаженство.

Но до какой же степени, по-женски,

ты пишешь про подобную херню»…

печалька

Я поняла, что я не в теле балерины

В науках я не смыслю ни хрена

Я не вселилась ни в монашку, ни в мужчину

Не продавщица я, ни мент и не жена.

(авт. Алла Кава)

Печальна участь в теле балерины —

ни покурить, ни выпить, ни пожрать.

Я не принцесса, чтобы под периной

ощупывать бобовый урожай.

Не лошадь и не бык, как говорится.

Ни мент, ни антипод его – бандит.

Я не смогла вселиться в продавщицу,

во мне мужик с рождения убит.

Я – полный ноль. Без палочки и смысла.

В поэзии не больно-то сильна.

Моя программа разума зависла…

В науках я не смыслю ни хрена.

надоело

Надоело «семь раз отмерить…»

К сердцу ближе – «…сам не плошай».

И вернется домой потеря —

заживёт на сердце лишай.

(авт. Елена Амосова)

Где могла подцепить, не помню.

Обрыдалась моя душа:

как пройти мне в стихах препоны,

коль на сердце возник лишай?

Надоело мне «баба с возу…»,

Где конец, что «делу венец»?

Знаешь, очень хочется прозы:

ослабел на дуде игрец.

А когда возвратят потерю —

лопнет чирий и стре́льнет в пах…

Надоело «мели емеля…»,

Ближе – «толще в чужих руках».

кое-что о Пушкине

Пушкин родился вначале июня

Гения мы никогда не забудем…

Ездил по миру, куда «посылали»

Разные люди его окружали…

Жил на Кавказе, на Волге, в Крыму

Женщин любил и всегда не одну…

Детям веселые сказки писал,

Словом правдивым «царей» вспоминал…

И докатали героя они

Жалкие люди великой страны.

(авт. Виктор Павлов)

Кабы, не да́й Бог, родился он в мае,

всё б изменила судьбинушка злая.

Если в июне – другой разговор.

Тут, согласитесь, бессмысленный спор.

Дальше, чем в самые дальние дали

Пушкина часто враги посылали.

Съездит, отметится. Тут же назад

(воспринимал он ответственно мат).

Женщин менял веселей, чем перчатки.

Ночью: «люблю», а наутро лишь пятки

так и мелькали в садах поэтесс.

Ох, и проказник был этот А эС.

В сказках высмеивал глупых царей,

с кружкой подкатывал к няне: «Налей»…

Брошенных женщин мужья и цари,

блин, докатали героя они!

сначала было слово

Лежит сентябрь – лицом в живот России…

(авт. Веник Каменский)

В России всё по-прежнему, как встарь:

весь год живём в притопах да прихлопах.

В какое место плюхнется январь?

Ответ предельно прост: конечно, в жопу.

Куда ж ещё, коль беспробудно пить,

полировать в финале старым стилем,

где превратится призрачная нить

в растяжку. Ту, что спьяну пропустили.

Бывает так: старик предельно глуп

в противовес тому, кто помоложе.

И веником, наказанным в углу,

обозревает замкнутость прихожей.

А на скрижалях-грядках всё пучком:

беременность земли ботве на пользу,

но споры мелкотравья сквозняком

задуло в черноземистую озимь.

Не много сохранится в закромах,

где жизнь – в преобладании гнилого.

Подслушала: вначале было слово…

Наверное.

И слово было «нах».

живёт такой парень

Нынче я под яблоней цветущей, Обнимая милую свою. Божьим тварям, на Земле живущим

Радуюсь, и трепетно люблю!

Вот такой по жизни я счастливый

Где родился, там гнездо и вью.

Где листвой шумят над речкой ивы,

Утром ранним петь и соловью!

(авт. Валерий Север-Чинёный)

Каждой твари: чувства без остатка.

Фауна со мною на века.

Но жена узрела, что украдкой

щупаю за попу хомяка.

Разозлилась краля: «Фу ты, ну ты!»

Я её не стану утешать.

Что-то стал по жизни долбанутым —

радуюсь либидо у мыша.

Мне плевать на возраст и на внешность,

даже птице выкрикну «люблю»…

Сделать попытался безуспешно

ранним утром петтинг соловью.

зоофилический романс

Я так люблю свою козу

Ее глазищи, шерсть и рожки!

Я с луга травки привезу

Все для нее! Родной, хорошей!!

И с благодарностью ладонь,

Она мне нежно поцелует…

(авт. Петр Пащенко)

С козою спали мы в стогу,

лишь ей одной был постоянен.

Резвились страстно на поляне

и на ромашковом лугу.

В любовных играх про надой

коза совсем не вспоминала,

лобзая в недрах сеновала

мою шершавую ладонь.

Родня стояла по бокам,

по всей деревне бабы выли…

А я – к любимой. Брал за вымя

и припадал к её соскам.

Но мёд бывает с кислецой,

и в этом мире всё не вечно…

Прошла влюблённость: я, беспечный,

увлёкся… В этот раз – овцой.

о Малых Попыхах

Тает свечка на глазах,

С ней уютно так в душе,

Живём все мы в попыхах,

Предаёмся грехам и суете.

(авт. Хильда Вайман)

Я поэтесса в Малых Попыхах.

Здесь предаются всяческим порокам.

Лавина греховодного истока

находит отражение в стихах.

Сгорают свечи, тают на глазах.

Глаза болят. Зато душе комфортно.

Не рифмы вылетают из аорты —

несвежий ростбиф просится назад.

случай на таможне

Я в России не нажил хоромы-палаты

И оставил в ней всё, что ценить не отвык,

Но приехал в Америку очень богатым,

Потому что привёз в неё русский язык.

Нас в таможне рентгеном светили устало,

Но «светилы» не поняли наверняка:

Мы вывозим, о чем умолчали Уставы —

Бриллианты родного навек языка.

(авт. Семён Кац)

Вперил таможенник взгляд в мониторы.

Как на ладони дорожный баул:

водка, кальсоны, бумажник и тора,

травы российских, лекарственных сборов,

термос, газета, икона, Red Bull.

Сумку отставив, меня для рентгена

стали готовить, раздев догола.

Может узрели в еврее агента?

Ищут наркотики?.. Милые, хрен там!

Жрать эту гадость – утроба мала.

Впалою грудью налёг на пластину.

"Плиз, не дышите. Замрите, камрад".

Эти секунды – не сутки, вестимо,

только таможенник, молвит, скотина:

"Где же брильянты? Один только мат".

лесные заметки

Тишь вокруг…

Лишь на маковке ели,

не сидится спокойно дрозду.

(авт. Нина Павлова)

Ароматами чаща дурманит.

Городским этот кайф невдомёк,

как приятно в лесной глухомани

затянуться, присев на пенёк.

Будто в сказке: болота да топи,

шебуршатся жуки под корой.

Не сидится дрозду – шило в жопе.

А иначе сказать – геморрой.

КрУжат в небе забытые стерхи:

"Где ты, Путин? Где наше жильё?"

Тишь вокруг… Только чавканье сверху:

там на маковке кто-то жуёт.

ничего себе, слетали на Гавайи