Виктор Егоров - Мужской процесс

• Название: Мужской процесс
• Автор: Виктор Егоров
• Жанр: Современные любовные романы

Рассказывая о реальном эпизоде своей жизни в людском сообществе, который обычно называют «наш двор», автор честно признает, как тяжело ему было сохранить в душе самоуважение и следовать правилам мужской чести.

---

Неужели придется с ним драться? Ой, я дурак, ох и дурак же я!

Вечером в мою двухкомнатную квартирку постучали. Сначала позвонили, но звонок у меня почти что издох от старости и вместо былых трелей издает какой-то слабый и жалобный скрип, поэтому я его никогда не слышу, а тот, кто звонит, не может понять, что за попискивание раздается, когда он на кнопку нажимает. Поэтому начинает стучать в дермантиновую дверь.

У меня, единственного на площадке, дверь осталась в том же самом виде, какой была в далекие времена всеобщего равенства и братства, то есть деревянно-дермантиновая с узором из проволоки и шляпок гвоздей в виде лучей, разлетающихся от «ромашки» в центре.

На этот раз я слышал писк звонка, потому что не включал еще ни радио, ни телевизор. Но пока ходил к зеркалу глянуть на свой посиневший глаз, в дверь уже начали стучать.

Открываю, дядька стоит, которого я видел раньше всего пару раз. Знаю, что он у нашего подъезда ненадолго паркует свой джип «BMV» и через полчаса уезжает.

– Здравствуйте! – сказал дядька и посмотрел не на меня, а на левую половину моего лица.

– Здравствуйте.

– Я хотел бы поговорить с вами.

– Заходите.

Он зашел ко мне в коридор и прикрыл входную дверь.

– Я ваш сосед из 71 квартиры, с четвертого этажа. Мне сказали, что у вас инцидент днем произошел.

– Какой инцидент? – я догадался, о чем он говорит, но меня удивило слово инцидент, которое не сразу связалось в мозгу с дневной стычкой.

– Мне сказали, что вы пытались утихомирить молодежь, и они вас сильно избили. Кто участвовал, запомнили?

– Запомнил, конечно, но по именам никого не знаю. Новые какие-то.

Смотрю на дядьку и соображаю, что ему надо? Судя по интонации его голоса, он явно не посочувствовать мне пришел. А не отец ли это той девчушки с голыми ногами?

– Что они тут вытворяли, пили? – спросил мужчина и глянул в зеркало на стене моего коридора, а затем быстро поправил галстук на своей рубашке.

– По-моему, нет, не пили, я банок и бутылок не видел.

– Кололись, что ли? – дядька произнес вопрос громко и грубовато, но было видно, что он с нетерпением ждет ответа и боится, что я назову именно эту причину стычки.

У меня неожиданно вспыхнуло желание соврать, что, мол, не знаю, кто именно кололся, но после них я будто бы подобрал два шприца. И соврал бы, ведь борцом с наркоманами выглядеть куда приятней, чем обыкновенным подвыпившим придурком. Не соврал, потому что дядька, скорее всего, отец, и его такое известие расстроило бы страшнейшим образом.

– Нет, не кололись. Смеялись, хохотали, гоготали как сумасшедшие – шумели сильно на площадке. Больше ничего не делали. Вы – отец кого-то из них?

– Виолетта – моя дочь.

– Девочек было двое, Виолетта какая из них?

– Она светлая, волосы у нее длинные и светлые, – мужчина показал рукой длину ее волос, но не спине, как обычно показывают, а на своем животе. Правой рукой он провел по линии ремня на брюках. Я мельком взглянул на пряжку его ремня, потому что мне показался странным ее желтоватый блеск.

– Золотая? – спросил я и кивнул в направлении изящной вещицы, блестящей в его брюках.

– Дочь? – не понял вопроса папаша, думающий о чем-то своем.

– Пряжка, – сказал я и улыбнулся, потому что мужчина выглядел забавно в состоянии не то сильного смущения, не то глубокой задумчивости.

– Какая пряжка?

– В штанах у вас.

– Вы извините, но я хотел бы поговорить серьезно.

– Ну, так проходите, что мы стоим в коридоре, как чужие. О чем серьезном можно говорить в коридоре?

Я пошлепал на кухню и в этом время слышал, что гость вздохнул и засопел, снимая туфли.

Когда он появился на кухне, я уже сидел на деревянной лавке у стола, на котором стояла початая бутылка водки, а рядом лежали кусочки хлеба. Соленые огурцы он видеть не мог, потому что трехлитровая банка с ними стояла под столом. Гость посмотрел на мою скудную «продовольственную корзину» и спросил:

– Вы один живете?

– Один.

Мужик глянул в сторону кухонной плиты, потом в открытую дверь комнаты, где у меня стояла кровать. Плита была без кастрюлек и сковородок, но вычищена и протерта, а кровать заправлена аккуратнейшим образом: у меня всегда был порядок, как в солдатской казарме перед проверкой.

– Садитесь, – предложил я, – налить?

– Нет, не надо, не сейчас, за рулем, мне скоро ехать.

– Это ваш «бумер» сейчас у подъезда припаркован?

– Мой.

– А я думаю, кто это такой важный к нам наведываться стал, а это вы, оказывается, важный. Как вас зовут?

– Сергей Иванович.

– Купили, что ли, квартиру на четвертом этаже?

– Да, зимой. Мы решили в этот город переехать, будем дом строить, а пока вот взяли трехкомнатную, отремонтировали. Жена с дочерью уже полгода тут, дочь здесь школу заканчивает, поступать будет, а у меня переехать все никак не получается, дела не отпускают. Я когда в командировке, тогда заезжаю посмотреть, как они обживаются.

– До сегодняшнего дня я вашей дочери ни разу не видел и супругу вашу тоже не знаю.

– Мы снимали другую квартиру, пока ремонт шел.

– А, так это у вас бригада полгода стены ломала? Потом два грузовика мешков с мусором вывезли. Вы что там, даже пол сменили?

– Если делать, то сразу все, чтобы уже лет двадцать не переделывать.

– Вы, поди-ка, генерал какой-нибудь газовый на севере?

– Генерал, но не газовый.

– Военный?

– Нет, руковожу таможней в Ханты-Мансийском округе.

– Ого! – я вспомнил о своем опухшем лбе и подбитом глазе, и мне стало немного не по себе. И футболка на мне была надета не самая новая, и домашние брючки, прямо скажем, с дыркой на колене, и лапы без носок в старых шлепанцах.

– Надо выпить, – сказал я и полез рукой под стол в банку с огурцами. Налил полстакана, выдохнул и залил водку в горло, после чего зажмурился и откусил большой кусок огурца. Гость наблюдал за моими действиями, не отвернув для приличия голову. Кажется, он даже был доволен моей реакцией на его последние слова.

– Вы обращались в больницу? – спросил он, заметив, что я морщусь, жуя огурец.

– Нет, конечно, – ответил я, – челюсть целая, нос на месте, глаз видит. Опухоль и все, больше ничего.

– А в милицию?

– В милицию, тем более.

– Соседи вызывали милицию.

– Да? Никого не было. А какие соседи, ваши?

– Из квартиры напротив, которые над вами живут.

– Я их не знаю, я тут уже никого не знаю, все новые. Теперь не принято знакомиться. Купят, переедут, ходят каждый день и ни с кем не здороваются.

– У меня к вам есть просьба, – таможенный генерал присел на табуретку с другой стороны стола, – мужская просьба.

– Давайте, – я отодвинул бутылку, чтобы она не мешала смотреть на него.

– Сначала хочу попросить за дочь. У Виолетты не сложились отношения с одноклассниками, вернее с одноклассницами. Они ее часто оскорбляли, угрожали ей. Мы перевели ее в другую школу. Эти парни, которые тут днем были, они из ее нового класса. Я их тоже не знаю, но я уже звонил директору, завтра она мне их приведет.

– Куда? – я слушал внимательно, но тут что-то не вытерпел и перебил его.

– В кабинет директора, я с ней договорился. Мы обсудим, что произошло, и, я думаю, ребята попросят у вас прощения.

– Один из них не попросит, – сказал я ему уверенно.

– Почему не попросит? – мужчина посмотрел на меня очень внимательно, он, наверное, заподозрил, что я про этого парня знаю гораздо больше, чем говорю.

– Он из разряда молчунов, а у молчунов характер твердый, их не заставишь лепетать: простите, виноват, исправлюсь.

– Ну, тогда второй будет просить, а этот пусть стоит со своим характером рядом и молчит. Не это главное, хочу обратиться к вам с просьбой, не сообщать милиции об инциденте, – генерал замолчал, но тут же добавил, – если они придут и начнут выспрашивать.

– Понял: шел, запнулся, ударился об косяк, – мне не очень нравилось предложение отца Виолетты, поэтому я перешел на смешливый тон разговора, – а может рассказать милиционерам классическую сказку: упал, очнулся – закрытый перелом черепа?

– У нас ведь с вами мужской разговор, правда? – генерал зачем-то опять напомнил мне об особой значимости его прихода и о его желании говорить о важном для него деле без дурацких шуточек.

– Мужской наполовину, – сказал я ему, так как опять захотел выпить, но наливать в стакан одному себе и видеть человека, который тебя разглядывает при этом, было уже неприятно.

– Почему наполовину?

– Потому, – я все же взял стакан, налил и опять выпил, но без огурца, чтобы не затягивать процесс. Гость подождал и начал говорить только после того, как я угнездился на своем месте и вновь приготовился его слушать.

– У дочери такой возраст сейчас опасный. Сначала переезд, потом конфликты в школе. Мы снимали квартиру в новом доме, кругом деревяшки, частный сектор, вечерами пьянь, ругань на улице. Супруга вынуждена была Виолетту из школы каждый день на машине привозить. Девочка видная выросла, к ней все лезут. Сюда переехали, думали – центр города, спокойнее будет, а тут – бандитский двор, тут еще хуже. Виолетта один раз в школу отказалась идти, хотя школа в ста метрах от этого дома. И учиться перестала, и поступать уже никуда не хочет, ей ничего не интересно и ничего не надо.