Виталий Новиков - Враг твой, друг твой. Роман

• Название: Враг твой, друг твой. Роман
• Автор: Виталий Новиков
• Жанр: Русское современное

Наталья Николаевна Краснова – красивая статная женщина тридцати лет от роду – неожиданно получает наследство от неведомого родственника.

---

В два часа Наталья стояла в приёмной Старожилова.

Секретарь, миниатюрная брюнетка, связалась со своим шефом по телефону, включив громкую связь:

– Антон Алексеевич, к вам посетитель – Наталья Николаевна Краснова.

– Женщина?

– Да, менеджер одного из отделов «Империи спорта».

– Вот как. Пусть заходит.

Наталья вошла.

Старожилов сидел за столом и читал газету. Это был среднего роста, некрасивый мужчина пятидесяти лет от роду, на голове его блестела лысина, модные очки ему явно не шли.

– Углицкий решил пустить в ход тяжёлую артиллерию. – Старожилов сложил и отложил в сторону газету.

– Антон Алексеевич, можно я сяду?

– Пожалуйста. – Углицкий указал рукой на кресло, находившееся напротив него, по другую сторону стола.

Наталья села в кресло, и положила тоненькую папку, с которой она пришла, на стол.

– Что это? – спросил Старожилов.

– Здесь старые договоры об аренде. В последнем договоре, между прочим, есть пункт, в котором написано, что в будущем при заключении новых договоров, ваша сторона обязуется не поднимать плату за аренду выше пятнадцати процентов; а вы хотите поднять на тридцать.

Старожилов криво улыбнулся, встал из-за стола, подошёл к окну и стал смотреть куда-то вниз.

Что-то в лице Старожилова настораживало Наталью. У него был необычно колючий взгляд и холодное выражение лица. Чутьё Наталье подсказывало, что перед ней злой человек.

– Пункт говорите. Я, кажется, что-то такое припоминаю. А ведь этот пункт сущая ерунда. – Старожилов повернулся лицом к Наталье.

– Как же ерунда, это юридический документ.

– Заметьте, в пункте говорится, что я обязываюсь не поднимать плату при заключении новых договоров; а что, если новых договоров не будет?

– Как не будет?

– Не будет и всё, не захочу я вам сдавать в аренду свои помещения. Теперь понятно? Кстати можете изучить договоры, и вы не найдёте пунктов, в которых я бы обязывался сдавать свои помещения вам в аренду. Как видите, эта моя необязанность превращает упомянутый вами пункт в ничто.

– Антон Алексеевич, а возможно ли найти более приемлемые для нашей стороны варианты? Может быть, мы совместно обдумаем условия аренды, и попытаемся придти к какому-нибудь компромиссу?

– Компромиссу?

Старожилов принялся, молча, заложив руки за спину, и слегка наклонив голову, расхаживать от окна до телескопа и обратно. Потом он остановился рядом с телескопом и искоса посмотрел на Наталью.

– Компромисс говорите. Я не люблю компромиссов. Компромиссы – это для слабачков. Впрочем, бывают случаи, когда я готов поступиться своими принципами, и сейчас я близок к этому, как никогда.

Наталья облегчённо вздохнула, и напрасно.

– Вы, не могли бы придти сюда вечером, после восьми? – спросил Старожилов.

– Зачем?

– Я хочу вам кое-что показать. Вы наблюдали когда-нибудь за звёздным небом через телескоп?

– Нет.

– Приходите вечером, вы останетесь довольны.

– Это имеет отношение к компромиссу?

– Непосредственное.

– Я полагаю, вы, здесь собираетесь со мной не только на звёзды смотреть.

– Да, есть такие вещи, о которых не принято говорить вслух.

– Вы, заходите слишком далеко.

– Вы, сами предложили обговорить условия аренды, вот я вам и предлагаю свои условия.

– Мне такие условия не подходят.

– Вы, уверены? Я могу уступить десять процентов от новой прибавки.

– Я думала, Антон Алексеевич, вы приличный человек.

Наталья встала с кресла, взяла со стола папку и собиралась уходить.

– Подождите.

Старожилов подошёл к ней и взял её за руку.

– Вы такая. Знаете, а я ведь думал, что Углицкий вас нарочно послал ко мне. Приходите, после восьми, и мы просто попьём чаю, а потом посмотрим на звёзды.

– Нет.

Наталья освободила руку.

– Но почему?

– Вы – злой.

– Вы – смелая, так со мной ещё никто не разговаривал. – Старожилов криво улыбнулся. – Ну что ж, ступайте. Зря вы так со мной, я обид не прощаю и не забываю.

Неужели этот подлец Старожилов так силён, если позволяет себе так обращаться с людьми? Когда Наталья думала о банкире, её охватывал животный страх. Вернувшись в свой кабинет, она сразу позвонила Углицкому.

– Николай Ефимович, это Краснова. Я только что вернулась от Старожилова, и должна сообщить вам, что больше не могу вести с ним переговоры об аренде.

– Что ещё за детский сад, Наталья Николаевна?

– Это не детский сад. Старожилов сделал мне непристойное предложение.

– Какое предложение?

– Непристойное.

– Что это значит?

– Это означает, что он делал мне грязные намёки.

– Антон Алексеевич?

– Да.

– Что это на него нашло? Может быть, это вы его настолько очаровали, что он не смог сдержать своих чувств?

– Я не знаю и не хочу знать, что на него нашло. Я больше не хочу его видеть.

– Ну, ну, это наша работа. Если бы, вы, знали с какими людьми приходиться общаться мне.

– Я, правда, не могу, Николай Ефимович, я боюсь его.

– Да Антон – непростой человек. Вы, случайно не нагрубили ему?

– Кажется, нет.

– С ним надо поаккуратней, мы же зависим от него. Представляете, что будет, если нам придётся съезжать отсюда в другое место? С Антоном нам нельзя ссориться. Надеюсь, вы, понимаете это?

На что он намекает? Надо хоть что-нибудь ответить.

– Понимаю.

Наталья положила трубку.

Был ли это момент истины? Углицкий всё прекрасно знал заранее? И Старожилов что-то говорил там о тяжёлой артиллерии. Не зря говорят об Углицком, что он своих хомячков любит больше, чем людей. Люди для него – это фигуры, которыми он распоряжается по своему усмотрению, ради своей выгоды. И должность начальника отдела – это всего лишь одна из комбинаций Углицкого? Комбинация с прицелом на будущее? Выходит, что её способности, её знания, её труд не имеют никакого значения? Она – фигура, возможно и не мелкая, но всё равно фигура, которая долго не знала об этом. Стоп. Фигура ещё может не захотеть быть использованной, не дать себя использовать. Она непростая фигура. Она ещё может сама заставить тех, кто хочет использовать её, сделать что-нибудь для неё. Ведь она им необходима. Необходима то необходима, только для определённого дела.

Наталья заплакала.

К ней могли придти или позвонить, и она постаралась взять себя в руки. И потом она совсем забыла о наследстве от какого-то неизвестного троюродного дядюшки. Наталья вытерла платком лицо, и начала перебирать в голове текущие дела, которыми следовало заняться в первую очередь.

Нужна ли вообще кому-нибудь её управленческая деятельность? На неё вновь напала апатия, и она не могла думать о делах. Она закурила, мысленно послав всё и всех очень далеко.

В дверь кто-то постучался.

– Да, – сказала Наталья.

– Можно.

В кабинет вошёл Одинцов, в руке у него был маленький букетик полевых цветов.

«Неужели это мне?» – подумала Наталья.

– Это вам.

Одинцов положил букетик на стол перед Натальей.

– С чего это вы?

– От души и от желания сделать вам что-нибудь приятное.

– Спасибо.

Наталья затушила окурок в пепельнице.

– Кстати, Одинцов, почему вы так долго отсутствовали?

– Понимаете, по дороге в «Козерог» на моём пути повстречалась женщина, которой стало плохо, и мне как честному человеку пришлось потратить время на её доставку в больницу.

– А вы оказывается Одинцов – честный человек.

– Стараюсь таковым быть по мере сил.

– Это занимательно, и как же женщина?

– Какая женщина?

– Как какая? Которой вы оказывали помощь.

– А. Здорова, то есть, нездорова, но врачи сказали, что скоро должна пойти на поправку.

– Эта женщина теперь вам, наверное, очень обязана. Может быть, и телефон у вас взяла? А может быть ваша случайная встреча, выльется в нечто серьёзное? Она вам понравилась?

– Вы лучше.

– Не сомневаюсь, а вы Одинцов – дурак. Ступайте. Да и можете забрать этот букет и подарить спасённой вами женщине; ей он сейчас как мне кажется намного нужнее, чем мне.

Одинцов направился было к столу, чтобы забрать букет, но передумал и ушёл без букета.

Наталья, наверное, первый раз сожалела, что рядом с ней не было мужчины, который мог бы за неё заступиться, который мог бы дать отпор всем этим самовлюблённым кретинам, не умеющим нормально ухаживать за женщиной. А Одинцов, каков? Моет полы и туалеты, и после этого не стесняется, не боится клеиться к начальнику отдела фирмы. Может быть, она каким-то образом дала ему повод для надежды? Ничего такого Наталья не смогла припомнить. Что ж видимо Одинцовым двигала природная наглость. Впрочем, нельзя быть слишком грубой с мужчинами, даже, если они позволяют себе порой непозволительное; так можно остаться одинокой навсегда. Иногда Наталья боялась одиночества. Может быть, нужно смотреть на недостатки мужчин сквозь пальцы? Взять хотя бы Старожилова. Что, если он на самом деле невероятный любовник? Нет, Старожилов был ей слишком противен. Она была для него человеком низшего сорта, и о том, что он мог с ней сделать, не хотелось даже думать. А Одинцов? Что-то в нём есть, но опять же его социальный статус оставляет желать лучшего. Она представила Одинцова рядом с собой; представила, как он пытается обнять её и поцеловать; представила, как она отталкивает Одинцова, потому что от него невыносимо разит «Жигулёвским» пивом и сушёными кальмарами по десять рублей за пакетик. Одинцов определённо не тот мужчина, который ей нужен. Мысли о мужчинах у Натальи всегда получались грустными и неприятными.