Юрий Михайлов - Двое в созвездии Льва. и другие рассказы

• Название: Двое в созвездии Льва. и другие рассказы
• Автор: Юрий Михайлов
• Жанр: Русское современное

«Двое в созвездии Льва» – новая книга писателя Юрия Михайлова. Рассказы, вошедшие в книгу, печатались в литературных интернет- и бумажных журналах, нашли тысячи читателей. Герои рассказов – наши современники, представляющие разные периоды жизни страны…

---

Проснулся Алексей рано, в прихожей, где стояла печь, никого не было, но заслонка на тяге отодвинута, в топке гудел огонь. Вышел во двор: баба Степанида из большого блюда кормила кур, взглянула на солдата, кивнула и снова заголосила: «Цып-цып-цып…» Умытого – побритого, пахнущего одеколоном «Шипр», с рюкзаком на плече Алексея бабка Степанида силой усадила за стол. Из печки вынула ту же чугунную сковороду с десятком шипящих на сале разбитых яиц, поставила всё хозяйство на середину стола.

– Режь сам яйцо, лож в тарелку, ешь до отвала. Молоко щас принесу, в сенях похолоднее было… Я пОняла, что ты уже к отъезду готов? Чё сказать: всё правильно, с ними не забалуешь, а жизнь подпортят враз. Но автобус пойдёт только через полтора часа, до кладбища полкилометра… Я на месте бабы Натальи кровно обиделась бы на тебя, если бы ты не зашёл на могилку.

Степанида проводила Алексея до калитки, перекрестила, вынула из кармана маленький образок и, держа его на землистого цвета ладони, сказала:

– Это сестры моей и твоей бабушки Натальи образок… Она просила передать, если когда-то вдруг увижу кого-то из её родных. Приглядись, какая там необычная Божья Матерь… Этой иконе цены нет. Ну, беги, солдат, храни тебя Господь! Твоей вины здесь нет…

На подходе к кладбищу, заросшему липами и кустами бузины, расцвеченными большими красными гроздьями ягод, вдруг заморосил частый почти «слепой» дождь. Его баба Наташа называла «грибным», но осенью он никогда не проливался, только в конце лета, когда начинался сбор подберёзовиков и маслят. Алексей остановился, повернулся к посёлочку, увидел, что в открытой калитке дома стоит баба Степанида…

Если где-то убудет…

Белые одежды, разноцветные головные накидки, тёмно-коричневые лица, гортанные звуки, перебиваемые барабанной дробью и завыванием труб… Эту картину Влад увидел в открытые окна машины торгового представительства, которая встретила его, маму и отца в аэропорту и сразу повезла на строительную площадку ТЭЦ (теплоэлектороцентраль). Эфиопия строила социализм, советские люди помогали ей в борьбе за свободу и независимость. Отец одиннадцатилетнего Влада Жукова – Иван Аристархович – стал техническим директором строящейся станции.

Приставленный к отцу переводчик, преподаватель вуза, а заодно и сотрудник абвгдейки, едва успевал переводить куплеты здравиц в честь нового руководителя и его семьи. Иван Аристархович краснел, явно смущался неприкрытой лести аборигенов. А Роза Львовна, жена, в девичестве Крашенинникова, дипломированный чертёжник самого секретного КБ авиастроения, оставалась в радостно-приподнятом настроении:

– Всё верно поют, – шептала, – и Ваня хороший специалист, и семья у нас замечательная…

– Да, это обычай такой, своеобразное проявление гостеприимства, – успел сказать переводчик, прежде, чем всех повели за банкетный стол.

Фраза явно не понравилась Розе Львовне, но она промолчала: первый раз за границей, мало ли что, надо присмотреться, проследить, чтобы Ваня не перебрал с выпивкой. Городок строителей и монтажников – наладчиков ТЭЦ – разместился ближе к морю, огорожен от мира двухслойной рабицей, свежевыкрашенные двух- и одноэтажные дома ласкают взор. Красный с серыми вкраплениями суглинок, напоминающий черепицу, найденную на археологических раскопках, тянется до самого берега океана, довольно пустынного и унылого, без деревьев и кустарников. Белый, слепящий глаза песок из раковин умерших за миллионы лет моллюсков, переходит в зеркальную гладь залива, отражающего необъятно – высокое голубое небо. Белое и голубое, два цвета на десятки километров, до самого горизонта, где в мареве зноя дрожат и качаются три гигантские трубы станции. Строительство корпусов, опреснительной установки, водозаборных и сбрасывающих каналов, всего мощного хозяйства, фактически, уже закончено. За Иваном Аристарховичем – доводка турбин, пуск и вывод ТЭЦ на проектную мощность.

Пока взрослые произносили тосты, блаженствуя под тенью белого парусинового тента, Влад успел познакомиться с несколькими пацанами, все вместе решили сходить к школе. Она выглядела смешно: первый этаж стоял без стен, на бетонных четырёхугольных сваях покоился пол – потолок второго этажа, несколько классов внизу обозначены партами, легкими табуретками и переворачивающимися досками. Друг от друга классы отделялись белой гофрированной, лёгкой и жаростойкой тканью.

Обошли оба этажа необычной школы, в тени бетонной пристройки, где разместились учительская и кабинет директора, ещё раз перезнакомились. Верховодили, конечно, дети строителей, по праву старожилов и, наверное, потому что обладали кожей цвета настоящего шоколада. Сын старшего прораба – Севка – не поленился снял шорты и майку, Влад увидел ровный загар на всех запрещённых местах, словно мальчишка – эфиоп.

– Купаемся безо всего… Да и вообще, девок у нас маловато, по две- три штуки на класс. – С ленцой и по-взрослому протянул пятиклассник. И без перехода: – Айда купаться, переоденься и догоняй нас!

Банкет закончился, разместили директора в отдельном бунгало, почему-то, деревянном, двухэтажном, с двумя мощными кондиционерами и с подачей воздуха на оба этажа одновременно. От некрашеных полов пахло цветущей липой, хотя по углам террасы стояли в кадках трёхметровые пальмы, ничем не пахнущие, восковые и холодные. Роза Львовна обмерла, увидев двадцатиметровую кухню со встроенной плитой и мебелью, посудомоечной машиной, двухдверным холодильником и отдельной вытяжкой – кондиционером. Она уже знала, что вместе с мужчинами на завтрак и обед в поселковую столовую приходят семьи, но ей такие законы явно не нравились. Тем более, столовая по вечерам превращалась в кафе…

«Семья – дело святое, Богом данное, ничто не должно её разрушать, подвергать соблазнам и развращению, – думала лучшая специалистка авиаКБ, награждённая Почётной грамотой, подписанной в 53 году самим умирающим вождём всех народов. – Папа – коммунист, я – была комсомолкой, но мы всегда верили в Создателя… А он прощал наш грех, понимая, что сам допустил второго создателя на земле. И нам было невозможно с ним справиться…»

– Ма, ребята зовут купаться! – ворвался в дом Влад, явно переигрывая на напористости и голосовых модуляциях.

Роза Львовна подняла голубые глаза, как-то несочетающиеся с её смоляными волосами, уложенными в форме плоской корзиночки, погладила голову сына, поцеловала макушку, сказала:

– Владислав, мальчик мой, хорошо, что ты дома, но я тебя потеряла на целый час… И неважно, что шёл банкет… Мама у тебя одна, всегда помнит о тебе, всегда любит, волнуется, и она должна знать, где её мальчик?

– Ма, мы в школу ходили с пацанами, папе я сказал… А сейчас нас зовут купаться, здесь недалеко… Давай заберём папу и айда!

– Боже мой, какая речь… Но это – не главное. Папа прилёг отдохнуть, пусть поспит… А, знаешь, я, пожалуй, с тобой схожу, так хочется освежиться. И что такое океан, интересно, как всё это выглядит?

Влад замер: только этого не хватало, чтоб пацаны увидели, с кем он пришёл купаться. «Маменькиным сыночком обзовут! – подумал он, – но ведь и они должны понимать: первый раз, всем хочется на море… Почему маме не искупаться с нами вместе?» Он успокоился, стал искать плавки, помня, что там, на пляже, пацаны купаются без трусов.

Прошли сторожевой домик, наклонились под шлагбаумом, направились к воде. Пацаны дурачились метрах в пятидесяти, конечно, все голые: несколько человек походили на белый песок – приезжие сегодня, новички. Мама не приглядывалась к купающимся, расстелила пляжный коврик, воткнула в песок складной зонтик, который папа купил, по случаю, в «Берёзке», сказала:

– У берега, сынок, покупайся, пока не придёт папа, не стоит рисковать на незнакомом месте… Я плаваю, как колун, ты знаешь.

…Такой жуткой боли Влад не испытывал давно, с того дня, когда на стройке проткнул подошву резиновых сапог гвоздём, торчащим из доски. Правая нога, от большого пальца до лодыжки, онемела за несколько минут. Он, тихо постанывая, добрёл по воде до кромки берега, уселся на песок, осмотрел стопу: на верхней её части торчали три – четыре чёрных иголочки, сломанные у самой кожи. Поднялся, побрёл, наступая на пятку, к маме, благо, она лежала недалеко. Увидев сына, Роза Львовна побледнела, вскочила, будто на соревнованиях ГТО, за секунды достигла мальчика:

– Что случилось? Что с тобой стряслось?!

– Какие-то иголки воткнулись в ногу, чёрные, просто мерзкие… И больно…

Мама пыталась вытащить кончики иголок ногтями, подцепить их зубами и шпилькой, но кроме причиняемой боли ничем не могла помочь сыну. Она закричала в сторону купающихся пацанов, те тут же, надев шорты, примчались к Владу. Севка, посмотрев ногу, как отрезал: