Виталий Юрьев - Взросление

• Название: Взросление
• Автор: Виталий Юрьев
• Жанр: Русское современное

Цикл из восьми рассказов, написанных в мягкой, реалистической манере и объединенных темой взросления. Трудности первой любви, чувства смятения, недовольства собой и окружающим миром, сложность принятия себя таким, какой ты есть, поиски собственного места в жизни – вот что волнует героев и тревожит, усложняя их внутреннюю жизнь.

---

Увидев, что замечена, девочка подошла и присела около него. Положила руки ему на плечо, опустила на них подбородок. Их взгляды перекрестились на пёрышке поплавка… Позади них загорелся небесный пожар, отбрасывая на землю косые багровые блики. Закатное солнце прощально зажгло пшеничное поле. Повеял вечерний ветерок, – по пшенице побежала волна.

Отстранившись, он окинул девочку долгим взглядом. Кожа её бела, а волосы черны и вся она была будто омытая дождём. Он смотрел как зачарованный – и не отводил взгляда. Она показала ему кончик языка и, сорвав с него шляпу, натянула себе на голову.

– Я искала тебя полдня, – сказала она, пробуя семечки и отбрасывая шелуху в заросли камыша. – Никто не знал, где тебя носит.

– Я ходил в лес.

– Шалаш всё ещё держится?

– Ага…

– Клюёт! – воскликнула она. – Тяни скорее.

Мальчик дёрнул удочку. Крючок был пуст.

– Шляпа!

Он пожал плечами:

– Это ты виновата.

Она рассмеялась. В глазах её заблестели весёлые искорки.

– А я завтра уезжаю домой, – вдруг сказал он, сосредоточенно цепляя червяка. – Приходи проводить.

– Приду, – сбившимся голосом пообещала она.

Помолчали. Яркий свет неожиданно погас. Ширь небосвода потемнела. Поле накрыл сумрак. В вечерней тишине пронзительным эхом разнёсся неприкаянный крик журавля, рождая отклик в самой глубине души.

На тёмно-синем небе слабо прояснилась луна, под нею, в озере, ещё одна – её отражение. Он закинул удочку. На поверхности воды истаивали последние краски, и поплавок растворился среди сгустившихся теней. Пришло время собирать снасти.

В густой траве скоро-скоро пиликал речной сверчок. Выдувала трубу болотная выпь. Где-то ухнула сова. Из деревни доносился собачий лай и гомон загоняемых во двор гусей.

Они медленно шли рядом. Тропа вела их вверх, на возвышенность, к деревне. В вечернем воздухе летели мелкие клочки пыли, палочки, жучки, паутинки. Чуть правее от деревни, в окаменевших тучах, окончательно исчезало огненно-красное солнце. Меж опалённых багрецом деревьев, среди которых взгляд выделил знакомую яблоню, догорали красные ряды крыш.

Догоняя их, брели вразброд коровы. Вскоре рядом с ними оказалась корова, отмеченная черным пятном на морде. Девочка похлопала её по впалому боку, сказала:

– Здравствуй, Красотка.

Когда подходили к дому девочки, корова полезла в чужой огород. Девочка подхватила хворостинку и, покрикивая, загнала Красотку во двор. Заперла калитку. Молча постояли, разделённые забором. Утихла спичечная дробь кузнечиков. Летучие мыши безмолвно носились в воздухе. Немые тополя вырисовывались на ночном небе.

– Ну, пока, – глухо сказал она.

– Не забудь, завтра утром, приходи.

– Не забуду, – чуть слышно прошептала она.

Он не видел её в темноте меж забора. Но чувствовал, что она стоит, не уходит, провожает его взглядом.

Подошёл к своему двору. Одинокая варакушка тихонько плакала в вишне. Только теперь он вспомнил, что за весь вечер они сказали друг другу так мало. Хотелось вернуться, позвать её со двора и говорить-говорить, как раньше, не замечая времени…

В окнах веранды горел свет. Ужинали. Он долго глядел, как дедушка берёт сухими пальцами горячие кули варёной картошки, очищает дрожащими руками шкурку. И подсолив, кушает, обжигая губы. Бабушка что-то говорит, голоса её не слышно, но речь её, кажется бесконечной и льётся долго-предолго…

Поставил удочку в углу сарая. Выпустил рыбу в банку. Выпил тёплого молока, заел куском хлеба.

Свет в веранде погас, слепые окна отражали огни звёзд. По двору бродили бесшумные лунные тени.

Идти в дом не хотелось. С помощью приставной лестницы, забрался на вершину огромного стога сена. С высоты смотрел на потемневшие кровли домов и поникшие кроны деревьев. Ещё глубже становилась ночь, звёзды разгорались ярче на чёрном величественном небе. Луна исчезла. Деревня погрузилась в первозданную тишину.

Для мальчика наступил миг одиночества, когда кроме тебя нет больше никого, ничего; только безликая, безучастная пустота, да ещё беспредельный покой.

Чёрное вогнутое небо, обхватило мир сверху, вобрало всё в себя. И он вдруг оказался в самой серёдке этого мира. Лежал на высочайшей вершине, посреди прозрачного ночного неба, широко раскинув руки; вслушиваясь в себя. В дрожащее, точно листок на ветру, сердце. В тревожные, трепещущие мысли. Рядом плавали, слабо пульсируя, звезды. Они стягивались к нему и блестели вокруг. Казалось, протяни только руку, и коснёшься их обжигающего холода.

Слышалась ему, точно сквозь туман, знакомая музыка. Мелодия неслась из темноты, пролетала ветерком, наполняла ночной двор. Возносилась ввысь, – далеко, до самых звёзд, странно сочетаясь с гармонией небесных сфер. И вот он уже поднимается вместе с мелодией всё выше и выше, к ставшему далёким небу, а звезды отступают всё дальше и дальше. Медленно кружится блестящая чернота в слипающихся глазах. Глаза закрываются, и перед внутренним взором раскидывается карта небосклона с сеткой звёзд.

Больше им не убежать от него. И вот он бредёт, – одинокий скиталец, по бесконечному зимнему пути, среди ледяных пустошей, холодных и чистых, очарованный хрустальным блеском. Вдруг лёд под ним вздрагивает, колышется. Чёрная трещина разбегается под ногами. Он срывается и падает, падает, мимо звёзд, погружаясь в бездонную глубину неба. Сеть звёзд сплывает вокруг него вниз, словно остатки воды по стенкам перевёрнутой чаши.

Чьи-то далёкие, но знакомые голоса доносятся до него. Наверное, голоса планет. Вдруг неожиданный поток подхватывает и несёт его, даря ощущение невесомости. И он уже не падает, а наоборот, летит; плавно летит сквозь пустоту. Это дедушка нашёл его на стоге и переносит на кровать, сквозь сон догадывается он. А небо вокруг него окончательно рушится, звезды кружатся и опадают, осыпаются поблёкшими лепестками. Слепая тьма охватывает всё, а за ней наступает беспамятство.

Наутро, – короткое прощание. Бабушка целует его в щёку. Дедушка сдавливает плечи в крепком объятии. Девочка появляется из пустоты, подходит к нему и подаёт руку.

«Прощай», – отрывисто говорит она и отступает назад, в темноту.

Машина уносит его вдаль, а он всё смотрит и смотрит назад, и ему ещё долго видится затопленная солнцем деревушка, уменьшающийся дом в тени старой яблони, неровная полоса асфальтовой дороги, и маленькие белые фигурки, машущие вслед…

Мальчик вздрагивает, открывает глаза: под головой старая подушка, скомканная простыня где-то в ногах, одеяло съехало в сторону.

Прислушивается. В соседней комнате похрапывает дед. Сквозь отворённое навстречу прохладной ночи окошко, льётся в комнату монотонный перезвон сверчка.

Тянется за одеялом. Рука наталкивается на что-то мягкое. Рядом, свернувшись клубком, спит котёнок.

Всё как обычно, всё, как и должно быть. Бабушка пока не будила его, ведь ещё слишком рано. И у него ещё есть время поспать. А день ещё впереди, много дней, ведь каникулы только-только начались. И рыбная ловля, и лес, и девочка, и прочее… это всё ещё обязательно будет. Завтра и следующие три месяца. А может и вечно… А тот день, что приснился, наступит нескоро. Может – никогда.

Голова мальчика падает на подушку. Он мгновенно засыпает.

Детские шалости

Вадим, невысокий тринадцатилетний парнишка, засунув руки в карманы, вразвалочку шёл вокруг школы. Рядом каланчой шагал его лучший друг Андрей. Ребята откровенно нудились.

Начало жаркого лета – скучная пора. Учёба только недавно закончилась и друзьям было ещё не вполне понятно, куда девать всю ту прорву свободного времени, которая вдруг у них возникла.

Школьный двор уже несколько дней был тих и безлюден. Но на спортивной площадке по-прежнему кипела жизнь: оттуда доносились перекрикивания юных футболистов, гогот детишек, высокие голоса девчонок.

Неожиданно в помещении школы прозвенел звонок. Парни вздрогнули от этого внезапного напоминания о неотвратимости будущих уроков.

– Недолго нам гулять… какие-то три месяца и опять учёба, – недовольно проворчал Вадик.

– Неохота, – лениво отмахнулся Андрей.

– Понятное дело!..

Они сделали вокруг школы ещё один кружок, болтая о том, о сём.

– Скучно, – наконец вздохнул Андрей, одновременно делая шире шаг, как бы невзначай устремляя друга в направлении спортплощадки.

– Ага, – согласился Вадим, немного отставая от товарища и продолжая движение по дорожке, сворачивавшей в сторону.

Андрей, увидев, что его тайные намерения были легко распознаны, раздосадовано поджал нижнюю губу. Внезапно под ногу ему попалась пустая консервная банка. Он радостно подхватил её носком битых кроссовок и отпасовал Вадиму. Тот автоматически принял «мяч» и вернул передачу.

– Мож в футбол?.. – наступив на банку, с отчаянной надеждой в голосе, спросил Андрей.