Эми Ньюмарк - Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде

• Название: Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде
• Автор: Эми Ньюмарк
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-92996-2

В детстве, когда вы болели, ваша бабушка давала вам куриный бульон. Сегодня питание и забота нужны вашей душе. Маленькие истории из «Куриного бульона» исцелят душевные раны и укрепят дух, дадут вашим мечтам новые крылья и откроют секрет самого большого счастья – счастья делиться и любить.

Одинокая вдова получает рождественский подарок… от покойного мужа. Семейная тайна связывает несколько поколений женщин. Кто-то получает на Рождество игрушки, а кто-то – родителей. Мальчик пережил горе утраты, но продолжал дарить любовь. Нет денег – нет подарков? Или необязательно… И другие 96 поразительных историй, от которых вы не сможете оторваться.

---

Эмма лежала в отделении постинтенсивной терапии, откуда многие пациенты на следующий день собирались домой, чтобы провести Рождество в кругу семьи. Прочитав карту Эммы, я поняла, что она останется здесь. В доме престарелых ей не могли обеспечить надлежащего ухода, поэтому она лежала в нашей больнице, которую уже считала домом.

Я вошла к ней в палату и представилась.

– Дорогая, тебе нравится моя елка? – спросила она.

– Да, – ответила я.

Едва видящая Эмма нарядила чудесную елочку гирляндами и игрушками, которые принесли ей сестры. На кассетном магнитофоне тихо играла рождественская музыка. Прежде чем я приступила к процедурам, Эмма попросила меня сменить кассету. Я выбрала запись, вставила ее в магнитофон, и из колонок полились звуки моей любимой рождественской песни «Тихая ночь». Я выглянула в окно: в блестящих сугробах отражались яркие фонарики. Их развесили по окнам, чтобы те, кто не мог уйти из больницы на Рождество, чувствовали себя как дома.

Я начала разматывать толстую повязку, которая покрывала голову и лицо Эммы. Меня не предупредили, насколько ее лицо обезображено карциномой, и я не была готова к тому, что увидела. Я изо всех сил старалась не выдать своего ужаса. Я никогда прежде не видела столь изуродованного лица. Мое сердце заколотилось, я вспотела.

Эмма плохо видела и говорила шепотом.

– Милая, ты ведь не боишься? – спросила она.

Я ответила, что не боюсь. Маленькая, хрупкая, измученная болезнью, она без жалоб переносила процедуры, то и дело заверяя меня, что все в порядке, и уговаривая меня не переживать, потому что процедура не так уж болезненна, если все делать аккуратно.

– Ты ведь новенькая, совсем молодая. Дорогая, у тебя есть дети? – поинтересовалась она. (У Эммы все были «дорогими».)

Я рассказала ей о своих малышах и о том, как они ждут прихода Санты.

Тут Эмма коснулась руками моего лица. Она сказала, что хочет знать, как я выгляжу, и заметила, что волосы у меня убраны под шапочку. Она спросила, можно ли дотронуться до моих длинных волос. Я сделала перерыв, сняла перчатки, стащила с себя шапочку и распустила волосы. Она провела по ним пальцами и сказала, что в молодости у нее тоже были длинные волосы и ее муж очень их любил. Он всегда говорил ей, какая она красивая и как он гордится ею и их детьми. Она рассказала мне обо всех рождественских традициях их семьи, о своей любви к мужу и о том, что ему, к счастью, не пришлось видеть ее такой – он умер несколько лет назад.

Процедура длилась около часа, и все это время Эмма шепотом рассказывала мне о своей жизни, пока я с трудом сдерживала слезы, а в палате тихо звучали рождественские песни.

Когда я закончила, Эмма попросила меня на минутку присесть рядом. Вечер выдался спокойным, поэтому я села возле нее, и она взяла меня за руки. Не прекращая говорить, она дала мне совет, который я запомнила на всю жизнь. Она сказала, что почувствовала мою усталость и вспомнила, как уставала сама, когда дети были маленькими, а дел в преддверии Рождества было невпроворот. Глядя на меня из-под толстой марлевой повязки, она велела мне никогда не воспринимать свое здоровье как должное и быть благодарной за все. За то, что я слышу и вижу, могу танцевать по дому с дочуркой на руках (я призналась ей, что иногда так делаю), водить машину, читать книги, петь, смеяться и делать все то, из чего и состоит жизнь и о чем я никогда не задумывалась. Она нащупала мое обручальное кольцо и посетовала, что не может его разглядеть.

Ей на руку упала моя слезинка – я больше не могла сдерживаться.

Она приказала мне не плакать, потому что она смирилась со своей судьбой и мне тоже следует принять все как есть. Эмма взяла с меня обещание жить полной жизнью, пока у меня есть такая возможность, поблагодарила за аккуратную, пусть и болезненную, процедуру и пожелала мне веселого Рождества. Музыка все играла и играла.

Не стоит бежать вперед очертя голову: порой, несмотря на занятость, нужно остановиться и оценить то, что имеешь.

В тот вечер, выйдя из палаты, я поняла, что это была удивительная встреча. Слабая старушка, цепляющаяся за жизнь, почувствовала тревогу юной медсестры, захотела прикоснуться к моим волосам, поговорить со мной, дать совет молодой матери. Она показала мне, сколько всего я принимаю как само собой разумеющееся, и напомнила, каким должно быть настоящее Рождество.

В праздники я не работала, а потом вернулась на свое обычное место, в операционную, и больше никогда не видела Эмму. Но я до сих пор помню этот вечер, и не сомневаюсь, что наши пути пересеклись не случайно.

Эмма объяснила мне, что не стоит бежать вперед очертя голову: порой, несмотря на занятость, нужно остановиться и оценить то, что имеешь. Это особенно важно в Рождество, истинный смысл которого порой теряется в суете и лихорадке поспешных приготовлений. Этот урок я запомнила навсегда.

Бонни Джарвис-Лоу

Нелепая обезьянка

Не сдерживай слезы. Пусть они омоют твою душу.

Эйлин Мейхью, писатель

Рождество, как всегда, подкралось незаметно. В тот год мне было особенно грустно: я уже в тридцатый раз встречала его без родителей. В надежде обрести праздничное настроение, я договорилась отправиться по магазинам с подругой.

Мы бродили по антикварному магазину «У Студебеккера», и в мыслях я снова возвращалась в прошлое, в прекрасные счастливые времена. Вот красно-белый кухонный стол, покрытый эмалью, вот агатовые миски, вот спальный гарнитур, совсем как в спальне моей матери… Его еще сравнивали с водопадом, потому что деревянная резьба обтекала его формы, как вода Ниагарского водопада. Мама рассказывала, что они с отцом провели на Ниагаре медовый месяц. Никуда дальше она в своей жизни не ездила. Мир тогда был гораздо меньше…

Тридцать лет назад в канун Рождества мама умирала от рака груди. Мне было девятнадцать, и я изо всех сил старалась устроить ей хорошее Рождество. Я украсила нашу тощую искусственную елку множеством пестрых игрушек, которые мы вместе развешивали каждый год. В жалкой попытке воссоздать чудесные запахи, которые могли напомнить о лучших временах, я испекла печенье и яблочный пирог. Папа и младший брат Билли не путались у меня под ногами – этому их научила мама. Всеми этими делами обычно занималась она, и теперь я перехватила эстафетную палочку.

В тот день я заметила у мамы на щеках блестящие влажные дорожки – у нее из глаз беззвучно катились слезы. Я тут же подумала: «О нет, что я делаю не так?» – как будто все в этом мире вращалось вокруг меня.

– Мам, что случилось? – спросила я.

– Мне нечего подарить тебе на Рождество, – призналась она.

– Ничего. Обо мне не беспокойся.

Она вложила мне в руку двадцать долларов и сказала:

– Сходи в центр, купи себе что-нибудь. Мне хочется, чтобы ты тоже нашла подарок под елкой.

Я знала, что маму нельзя оставлять одну ни на минуту. Она была очень слаба и с трудом вставала с кресла. Несколько раз она даже падала, пытаясь перейти из комнаты в комнату. Я дежурила возле нее, на случай если ей понадобится помощь.

Я много лет сердилась на родителей. Мне казалось, что они сдались раку без боя. Я корила отца за то, что он опустил руки, ушел, не найдя в себе сил остаться с нами.

Убедившись, что ей удобно, я схватила куртку и побежала в центр. На углу я заметила магазинчик сладостей, где продавали домашний шоколад и кое-какие подарки. Когда я подошла ближе, мой взгляд за что-то зацепился. В витрине сидела ужасно нелепая керамическая обезьянка. К ее рту был приклеен розовый шарик, как будто она жевала жвачку и изо всех сил старалась надуть громадный пузырь.

Я купила немного крекеров в шоколаде, которые обожала мама, коробку мятных конфет, которую она могла подарить отцу, и коробку вишен в шоколаде, которые любили они оба. Но мне нужно было выбрать что-нибудь и для себя. Я спросила продавщицу, продается ли обезьянка. Женщина улыбнулась и сказала:

– Все смеются, глядя на эту глупую обезьянку, но никто еще не хотел забрать ее домой. Конечно, она продается.

Она положила мою обезьянку в белую коробку и завернула в ту же бумагу, в которую упаковала сладости.

Когда я пришла домой, мама спала. Я разложила подарки под елкой. Открыв их в тот вечер, мы все рассмеялись при виде моей нелепой обезьянки. И главное – смеялась и мама.

То Рождество стало последним счастливым праздником для нашей семьи. Мама умерла в январе от своей болезни. Папа скончался через месяц от горя – так мне сказали. Я поняла, что жизнь кончена.

Я много лет сердилась на родителей. Мне казалось, что они сдались раку без боя. Я корила отца за то, что он опустил руки, ушел, не найдя в себе сил остаться с нами. Я убрала подальше семейные фотографии, боясь, что стена, которую я воздвигла вокруг себя, может рухнуть. Я гордилась тем, что никогда не плачу. Та обезьянка несколько лет сидела на полке в моей комнате, но в конце концов куда-то делась. Я не слишком расстроилась, ведь она лишь напоминала о боли, которую мне пришлось пережить.