Николай Лисовой - Подворья Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме

• Название: Подворья Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме
• Автор: Николай Лисовой
• Жанр: Религия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91674-191-9

«…Носящее имя основателя и первого председателя Палестинского Общества, великого князя Сергия Александровича, подворье вместило в свою историю судьбу не только построившего его Общества и всего многогранного русского наследия в Святой Земле, но и императорской России…»

---

Именно поэтому подворье было оформлено на имя председателя ИППО великого князя Сергия Александровича (кушан от 23 февраля 1899 г.), что и было зарегистрировано в иерусалимской кадастровой книге № 24. Перевод подворья на имя великого князя оказался единственным выходом из сложившейся ситуации. В переписке российского МИДа фигурирует формулировка: «номинальная собственность вел. кн. Сергия Александровича»[55]. С 1900 г. Новое подворье стало называться Сергиевским – в честь председателя Императорского Православного Палестинского Общества.

Великий князь Сергий Александрович погиб от руки террориста 4 февраля 1905 г., не оставив какого-либо завещания. На его имя к этому времени было переведено 6 объектов недвижимости ИППО в Палестине: Сергиевское и Вениаминовское подворья в Иерусалиме; Вифлеемский участок (возвращен России Я. Арафатом; на нем теперь построена гостиница Русской Православной Церкви); участок в г. Рамалла под названием Айн-уль-Мезариб; Иоасафовский участок в Иерихоне[56] и подворье имени В. А. Сперанского в Хайфе.

Совет Общества неоднократно возвращался к вопросу о судьбе этих недвижимостей. В докладе «Об укреплении недвижимых имуществ Императорского Православного Палестинского Общества в Сирии и Палестине» (9 июня 1915 г.) управляющий учреждениями ИППО в Палестине П. И. Ряжский писал: «Перевод <этих участков> на имя правительства или Общества является делом затруднительным, главным образом потому, что в Бозе почивший великий князь не оставил относительно этих имуществ никаких завещательных распоряжений, оформленных в турецком нотариальном порядке, а его наследники по закону не вводились в права наследства в течение земской давности. В случае благоприятного исхода войны необходимо потребовать переписать эти имущества на имя Палестинского Общества или русского правительства, во-первых, на основании формального заявления русского посольства <в Константинополе> о том, что эти земли приобретались на средства Общества его в Бозе почившим августейшим председателем и записаны на его имя только вследствие известных дефектов в турецком законодательстве, во-вторых, на основании более чем десятилетней давности бесспорного фактического владения этими имуществами Императорского Православного Палестинского Общества, исправно уплачивавшего все государственные поземельные и вакуфные налоги и бесспорно признаваемого в качестве ответственного владельца местными оттоманскими властями, принимавшими эти налоги и выдававшими квитанции»[57].

Росписи в народной столовой Сергиевского подворья. ГМИР

О том же шла речь и в соответствующем разделе другого доклада П. И. Ряжского – «Вопросы, связанные с восстановлением деятельности Императорского Православного Палестинского Общества в Святой Земле по окончании войны с Турцией». Доклад обсуждался в заседании Совета ИППО 29 мая 1915 г., был одобрен к печати на правах рукописи и представлен в МИД в качестве официальной позиции Палестинского Общества для использования в последующих переговорах на послевоенной мирной конференции[58].

4. Судьба Сергиевского подворья в XX в.

В 1914 г., с началом Первой мировой войны, все учреждения Палестинского Общества, включая подворья, школы и больницы, по приказанию турецких властей были закрыты. Сергиевское подворье разделило судьбу всей Русской Палестины. Служащие ИППО были либо высланы из страны, либо интернированы. Подворья были заняты турецкой армией. Февральская, а затем Октябрьская революции в России внесли свои коррективы. После отречения Николая II Общество перестало именоваться «Императорским», а великая княгиня Елизавета Федоровна сложила с себя полномочия председателя. 9 апреля 1917 г. председателем ППО был избран прежний вице-председатель, кн. А. А. Ширинский-Шихматов. Но он реально руководил работой Общества лишь до конца 1917 г. В последний раз под его председательством Совет собирался 1 декабря 1917 г. Затем князь переехал в Москву, а осенью 1918 г. эмигрировал в Германию. Там, никем в России на то не уполномоченный, он возглавил параллельный «Совет Православного Палестинского Общества» – своеобразный «Совет в изгнании», объединив некоторых из прежних членов ИППО, оказавшихся в эмиграции. А Совет настоящий, оставшийся на родине, 5 (18) октября 1918 г. избрал председателем старейшего из своих членов, академика В. В. Латышева, который и занимал этот пост до самой кончины 2 мая 1921 г. С 1918 г. Общество было вынуждено отказаться и от именования «Православное», оно называлось с тех пор Российским Палестинским Обществом при Академии Наук и, поскольку какие-либо связи с Палестиной надолго были прерваны, было вынуждено ограничить себя исключительно научной деятельностью.

Вид помещения народной столовой на Сергиевском подворье после возвращения подворья в собственность России. ГМИР

Интерьер домовой церкви на Сергиевском подворье

Так произошел неизбежный по условиям времени раскол Палестинского Общества на российское и зарубежное. Недвижимости в Палестине оказались в распоряжении эмигрантской части Общества. Местные власти – как во времена Мандата, так и после создания государства Израиль – умело использовали возникший вакуум русского политического присутствия и естественный конфликт интересов двух ветвей Русской Церкви и двух ветвей ИППО для того, чтобы максимально затормозить реальное возвращение русского достояния России.

Наследие было немалое. К 1914 г. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме и ИППО обладали в Палестине земельными участками (в общей сложности около 70) с суммарной территорией 1,5 млн. кв. м, т. е. около 150 га. (Для сравнения: эта площадь в 6 раз превышает размеры Московского Кремля.) Из них Палестинскому Обществу принадлежало около 23 га.

…9 декабря 1917 г. английские войска под командованием генерала Алленби вошли в Иерусалим. К новому, 1918-му, году вся территория Святой Земли была занята англичанами. Палестина, Иордания, Ливан и Сирия подлежали новому переделу – теперь уже только между Францией и Англией. 25 апреля 1920 г. на конференции в Сан-Ремо Верховный совет Антанты передал мандат на Палестину Великобритании. 24 июля 1922 г. условия мандата были одобрены Советом Лиги Наций. 29 сентября 1923 г. мандат на Палестину официально вступил в силу[59].

Согласно 13-й статье Мандата, «вся ответственность, связанная со святыми местами, религиозными зданиями и участками» в Святой Земле также передавалась британским властям. И хотя следующая, 14-я, статья апеллировала к созданию «специальной комиссии по правам и притязаниям, связанным со святыми местами», эта комиссия никогда не была создана. Верховный комиссар и колониальная администрация вполне своевольно распоряжались в Палестине религиозными имуществами, в том числе русскими. «Устав о благотворительных фондах», изданный в 1924 г., предоставил администрации широкую власть над имуществами и капиталами, даже вакуфными, т. е. принадлежащими Церкви и другим религиозным организациям. Напомним, что большинство наиболее ценных участков и объектов Русской Духовной Миссии было переведено архимандритом Антонином в 1889 г. в разряд вакуфных.

Росписи в народной столовой на Сергиевском подворье

Что реально происходило с русскими владениями в Святой Земле в период Британского мандата (1918–1948), исследовал профессор Аризонского университета США Стефен Баталден. По мнению американского исследователя, британская политика в отношении Русской Палестины определялась тем, что англичане, «движимые заботой о международно признанном религиозном и благотворительном характере русских землевладений, пытались любыми средствами избежать возвращения владений советским властям, чей признанный атеизм они рассматривали как противоречие тем целям, с которыми используются святые места»[60]. Надо отдать должное объективности автора: в работе четко прослеживается скрытое за указанной риторикой стремление колониальной администрации «использовать страхи перед советским атеизмом для установления своей собственной власти над довоенными русскими владениями». Основной вывод Баталдена едва ли можно оспорить: «В конце концов стороной, которая выиграла больше всего от спорного вопроса о русском землевладении, был Палестинский мандат, или сами британские власти»[61].

Именно английские власти ввели в практику принудительное «арендное» использование русской собственности – часто без санкции законных владельцев, – в целях светских и коммерческих. Митрополит Антоний (Храповицкий) в одном из писем 1924 г. из Иерусалима четко обрисовал ситуацию: «Почти все огромные и многочисленные корпуса подворья (имеются в виду Русские Постройки. – Н. Л.), равно и помещения его бывшего начальника, заняты английскими правительственными учреждениями, а арендная плата за них составляет единственную доходную статью Русской Миссии»[62].