Варвара Шихарева - Чертополох. Лесовичка

• Название: Чертополох. Лесовичка
• Автор: Варвара Шихарева
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-92877-4

Ее прежняя жизнь сгорела в пламени осажденного города, а горечь предательства легла на сердце тяжелым камнем, но травница Эрка Ирташ не сломалась, а ее душа по-прежнему полна отваги и сострадания. Да только достаточно ли этого, чтобы спутать все планы пришедшему в ее край грозному тысячнику-колдуну Олдеру по прозвищу Амэнский Коршун, который до сего дня не знал поражений? И стоит ли верить словам любви молодого владетеля Ставгара, что упрямо пытается загладить свою нечаянную вину перед живущей среди густого леса травницей? Хозяин троп человеческих сплел судьбы этих троих в сложный узор, в котором смешались старые долг и, колдовство и неисполненные клятвы. Узлы чародейского плетения стянулись так крепко, что теперь лишь время покажет, чем станет молодая женщина для двух заклятых врагов – гибелью или спасением, и какой путь изберет для себя сама травница.

---

Так вот из-за чего весь сыр-бор начался! Ну, сейчас вы у меня получите, дуры языкатые!

– И вы что, тут же решили, что он сваху умасливал? – Теперь в моём голосе стыло ледяное презрение… – Ирко ей просто обещанный заказ принёс, ведь Кветка не только сама без мёда жить не может, но и для своих дочерей его в запас берёт. В городе такого мёда, как у Ирко, днём с огнём не сыщешь… К тому же Кветка, в отличие от вас, знает, как настоящей хозяйке себя вести положено – она гостя всегда и накормит, и напоит, и беседой развлечёт!

Лица незадавшихся невест при моих словах вытянулись, точно у лошадей, а я, окатив их ещё одним полным презрения взглядом, взяла вёдра и пошла домой – говорить с ними мне было больше не о чем!..

Причина, по которой покойного Дорваша всегда окружало облако из уважительного страха и шепотков о его бэрском происхождении, становилась ясна как божий день, стоило только увидеть, как старый пасечник степенно шествует по сельской улице на общинный сход. Действительно огромный, плечистый, с окладистой седой бородой до пояса – остальные сельчане смотрелись рядом с ним беспомощными котятами. Голос у Дорваша был под стать росту, а сквозившей в движениях и не угасшей с годами силы хватило бы не на одного медведя, а сразу на трёх. Перечить ему на сходе не смели ни в одиночку, ни гуртом, а сборщик налогов подходил к пасечнику едва ли не с поклоном.

Кветка рассказывала, что в Большой Поляне Дорваш появился уже с женой и, отстроившись на отшибе, поднял с пустого места хозяйство, которому все окрестные тихо завидовали, ведь такую скотину стоило поискать. Козы редкой тонкорунной породы, несушки не какие-нибудь, а крапчатые, корова – молочная, трёхцветная… Правда, разбогатев, детей пасечник так и не прижил, поэтому после смерти жены, уже в пожилом возрасте, женился ещё раз – на девушке из Выселок, оказавшейся к тому же ещё и лучшей подругой Кветки. Жена, вначале боявшаяся Дорваша до колик в животе и вышедшая за него только по приказу позарившихся на богатый откуп родителей, уже через два месяца била Малике поклоны, неустанно благодаря богиню за посланного ей мужа. Дорваш не поднимал на жену руку даже ради острастки, не гнул её непосильной работой и, возвратясь с ярмарки, баловал дорогими подарками… Малика же, похоже, решила не останавливаться на полпути – уже через год у Дорваша появился сын, но посланное богиней счастье оказалось коротким. Маленькому Ирко было всего четыре месяца, когда его мать, отправившись в Выселки навестить родителей, на обратном пути провалилась под подтаявший лёд и утонула…

Недавно разродившаяся Кветка стала для осиротевшего малыша молочной матерью – он рос вместе с её старшей дочерью, но когда пришёл срок, Дорваш забрал мальчика на хутор. Кветка никогда не забывала о своём выкормыше, да и с Дорвашем осталась в самых тёплых отношениях, но подросший Ирко никогда не появлялся в Поляне, да и сам старый пасечник, овдовев во второй раз, посещал нашу деревушку только по делу. Эта разросшаяся с годами нелюдимость – Дорваш даже работницу перестал нанимать, и хозяйство, и хата держались на нём и сыне – конечно же, породила новую волну слухов и домыслов… Сама я видела Ирко вблизи всего один раз. Было это два года тому назад, и, похоже, сам парень испугался меня гораздо больше, чем я его…

Кветка тогда, ища в лесу отбившуюся козу, сильно подвернула ногу и потому отпросила меня у Нарсии для похода на пасеку за так некстати закончившимся в доме мёдом. Благодаря старательно описанным мне Кветкой приметам я довольно легко нашла спрятавшийся в дебрях хутор, но когда вышла из-под деревьев во двор, меня даже лай собаки не встретил – разве что в сарае кто-то возился. Пришлось покричать… Вышедший из хаты Дорваш не скрывал своего удивления.

– Чья ж ты будешь, пострелёнок с косой?

Я назвалась и, изложив просьбу Кветки, уже собиралась отдать пасечнику деньги, как он остановил меня, сказав, что с Кветки плату не возьмёт. После чего меня пригласили в дом и, напоив квасом, неспешно расспросили о здоровье вдовы. Потом Дорваш попросил передать Кветке пожелания скорейшего выздоровления и, повернувшись к ведущей в сени двери, крикнул:

– Ирко!.. Не стой столбом, иди сюда!

В сенях завозились, и в горницу вошёл Ирко с уже приготовленным гостинцем. Совсем взрослый, не уступающий ростом отцу, парень подошёл ко мне, не поднимая глаз, и, втиснув в руки огромный глиняный горшок, тут же отвернулся и поспешил уйти. На моё посланное вдогонку «спасибо» Ирко даже головы не повернул, а ссутулившись поспешно юркнул в сени. Я удивлённо хлопнула глазами, а Дорваш встал из-за стола и сказал:

– Прости моего сына. Он стеснительный очень, да и к чужим не привык.

В ответ я лишь плечами пожала. На Ирко я не сердилась – мне просто было странно видеть здорового, как медведь, парня, который ведёт себя так, будто боится, что я его съем…

Этой же осенью Дорваш умер – не от болезни, а просто от старости, и Ирко остался на хозяйстве один. Теперь ему время от времени приходилось посещать нашу деревеньку, но делал он это в такие часы, когда народу на улице и во дворах было меньше всего, да и все заказы на воск и мёд передавались ему через Кветку – к решившим посетить его прямо на пасеке сельчанам он просто не выходил…

После сцены у колодца прошло два ничем не примечательных дня, а следующее утро я встречала на огороде. Грядки с целебными растениями содержались в идеальном порядке, но вот капусту я подзапустила, да и возле тына разрослись колючие, отнюдь не лечебные бурьяны. Я прошла уже большую часть капустных грядок, когда пробегающий мимо сорванец не преминул мне кликнуть, что в Поляну заехал купец, так что надо скорее бежать к колодцу, возле которого торговец и выложил свои богатства. Сообщив это известие, мальчишка умчался дальше, вовсю сверкая голыми пятками, а я опять принялась за капусту. Полянцы падки на всё яркое да новое, но при этом прижимисты и осторожны – вокруг тех же бус по три часа будут ходить, прежде чем купят, так что купец вряд ли сильно расторгуется до того, как я управлюсь с огородом…

Если с капустой особых трудностей не было, то сорняки решили дать мне бой – столь любимый прабабкой чертополох кололся даже через несколько раз обёрнутую вокруг стебля тряпку и не желал лезть из земли ни в какую. Кое-как справившись с двумя упрямыми сорняками, я намертво застряла на третьем – казалось, что он корнями до самого Аркоса дотянулся!.. Переведя дух, я снова подступила к насмешливо покачивающему листьми чертополоху – я ведь тоже не садовая роза, справлюсь!.. И тут прямо у меня над головой пробасили:

– Эрка?!

От неожиданности я, распрямившись, резко отскочила назад и, увидев того, кто смог меня так напугать, выдала не менее изумлённо:

– Ирко?!

Щёки уставившегося себе под ноги парня немедля стали пунцовыми:

– Да, я… А ты изменилась… Выросла…

Прикинув, что у меня действительно выросло за последние два года, я, поправив ворот, скрестила руки на груди:

– Ты тоже… Изменился…

Я не шутила – Ирко за это время ещё больше оброс мышцами, раздался в плечах и по-настоящему заматерел. Хоть и правильные, но излишне крупные черты лица заметно огрубели, квадратная челюсть словно бы утяжелилась, тёмно-каштановые волосы по своей густоте теперь действительно напоминали мех… Это ж сколько ему стукнуло – двадцать четыре? Двадцать пять?

– Эрка… Можно с тобой поговорить?.. Это важно… – Румянец схлынул с лица парня почти так же внезапно, как и появился, оставив после себя полотняную бледность, а я отступила на шаг и кивнула. Ирко перешагнул невысокий плетень и, взявшись за непокорный куст, вытащил его из земли так, будто у того корней совсем не было – только кистью чуть шевельнул, и всё… Я же, наблюдая за парнем, потихоньку начала приходить к тем же выводам, что и дурочки у колодца, – Ирко сватается! Да и как иначе объяснить эту не свойственную ему прежде разговорчивость, надетую в будний день праздничную рубаху, до блеска смазанные сапоги… Ирко же, отбросив бурьян, подошёл ко мне:

– Я на днях у Кветки был… Не просто так… Попросил её мне невесту найти, а она сказала, что ты до сих пор одна живёшь… – Тут он впервые оторвал взгляд от земли и, посмотрев прямо на меня, глухо произнёс: – Выходи за меня, Эрка? Не могу я больше сам по себе!.. Тошно!..

Глаза у Ирко оказались необычайно красивые – большие и добрые, они напоминали цветом гречишный мёд, в котором утонули солнечные лучи… А ещё в них стыла такая тоска, что я мгновенно поняла: ему действительно тошно! Плохо так, что хоть петлю на шею или в омут с головой!.. Я вздохнула:

– Понимаешь, Ирко, я ведь не одна – у меня мать на руках, и она… – Решив, что, вместо того чтобы полчаса объяснять, лучше один раз показать, я, оборвав себя на полуслове, направилась в дом, махнув Ирко рукою. – Пойдём…

Мать сидела на своём обычном месте, почти утонув в выстеленном одеялами кресле, – руки бессильно лежат на коленях, глаза полузакрыты, голова медленно перекатывается из стороны в сторону по подстеленной подушке: влево-вправо, влево-вправо. Именно по этим движениям и можно было определить, когда мать не спит… Хотя… Вряд ли это бессмысленное существо всё ещё было моей матерью – скорее, её оболочкой… Напоминанием…