Николай Ольков - Подлог. Собрание сочинений. Том 5

• Название: Подлог. Собрание сочинений. Том 5
• Автор: Николай Ольков
• Жанр: Русское современное

Она хотела стать врачом, и стала им. Достигла всего, о чем можно только мечтать: карьера, семья, успешный муж, дети. Но жизнь не прощает даже маленьких прегрешений: на взлете славы ей пришло напоминание из бесшабашной юности. Кажется, рухнет все. Но это счастье, когда тебя окружают друзья…

---

Ирина в несколько глотков выпила жгучую жидкость и быстро закусила огурцом. Потом ели деревянными ложками прямо из сковороды жареную картошку на кусочках соленого сала и вели разговоры. Говорил Александр Иванович:

– Тебе, дочка, шибко повезло, что попала в нашу деревню. У нас народ весь с одного места из-под Москвы переселен, с первого дня жили артельно и дружно. Тятя мой сказывал, что деревня была как общество, собирали сходы, это как собрания нынешние, только с пользой. Нынче-то проблавостят три часа, а спроси после, об чем говорили – не каждый вспомнит. Опять же и пользы никакой. А тогда избирали старосту, назначали писаря, и без участкового был полный порядок. Я за малым не угадал на первую Германскую, годами не вышел, а потом Колчак не побрезговал, погнали нас на Омск. Были середь нас и толковые мужики, наши деревенские, которые уже хлебнули мурцовки и ядов понюхали немецких, отчего и побросали оружия, и домой. Натакали нас, как надо действовать, ночью мы всех чужих перевязали, рты позатыкали, коней запрягли, и в домашнюю сторону. Красные остановили, кто, откуда, и велели в строй вставать. Как говорится, из огня да в полымя.

– Вернулись героями? – спросила Ирина.

– Знамо дело! Пятерых увезли на шахты, по суду, других попугали и отпустили. А тут и двадцать первый год, восстание. Понятно, что мы все пошли в отряды, надеялись прежнюю жизню вернуть.

Супруга постучала по столу казанками:

– Лександро, ты добрякашь ботолом своим, «воронок» подрулит.

– Шура, кому я нужен в семьдесят-то лет!

– Тогда на месте порешат. Вон к заплоту приставят и пальнут.

Ирина заступилась:

– Александра Ивановна, что вы такое говорите? Никто не тронет. А новая жизнь вам чем не нравилась?

Старик помялся:

– Да как тебе сказать? Тем и не глянулась, что новая, другая. Тятя мой был человек, вся деревня кланялась, он на церкву, когда строили, сто золотых рублей положил, во как! А тут все переменилось: хлеб отдай, мясо отдай. А самому чем жить? За восстание нас, конечно, по головке не погладили, но, поговаривали мужики, испугалась власть, не всех ко стенке, хоть и брали. Верно, потом, перед войной, еще раз прошлись, у нас человек семь увезли, и с концом. А тут Гитлер. Как бы эти мужики сгодились! Не иначе, вредительство было среди НКВД, потому и подвели под монастырь Берию и прочих. Товарищ Сталин всех вывел на чистую воду.

Ирина оживилась:

– Вы Сталина хвалите, а как же культ личности, и из мавзолея вынесли?

– Дорогая ты моя, да потому что дураки! Вот тебе крест, хоть я и не шибко верующий! Народ со Сталиным войну победил, а они его обосрали, не за столом будь сказано. Зависть и низость, больше ничего.

– Вы про церковь говорили…

– Вот еще одна дурь. Такая красавица стояла, любо посмотреть, нет, всю раздолбили, и ничто в дело не пошло. Школу склали кирпичную, она каждый год по два раза горела, пока не прикрыли. На гать вывезли тысячу подвод со щебнем – седни привезли, к утру нету, ушел в землю.

– Вы считаете, что Бог наказывал?

– А кто? Не райком же. Бог и наказал. Все, кто ломал, хоть и по наряду, все полегли на фронте. Я только кирпич и щебень возил, и то мне осколок достался, за что и благодарю Господа.

Ирина удивилась:

– Александр Иванович, вы же сказали, что не шибко верующий.

– А где ты теперь сыщешь верующих-то настоящих? Я тебе так скажу: от Бога отвернули народишко, а к Ленину он не прислонился. Оттого и болтамся, как говно в пролубе. Нам бы жить сейчас – с табаретки не достать, а мы все в резиновых калошах ходим. На днях гляжу: Рома Носастенький идет, спрашиваю: «Далеко отправился, на ночь глядя?». Отвечает: «На партейное собранье». «А почто в калошах?». «А нам, коммунистам, нечего скрывать, вот купил новые калоши, пусть все видят». Вот скажи мне, ты врач, грамотный человек: разве так можно людями руководить, когда калоши заместо хромовых сапогов в народе?

Ирина помолчала, потом спросила:

– Александр Иванович, вы же говорили, что народ у вас работящий и дружный. Почему тогда так плохо живете?

– А вот я скажу. Наняли мы один год пастуха коров пасти деревенских, и что ты будешь делать!? Корова домой приходит, а молока нет. С неделю такое, а потом обнаружилось, что не только у нас, по всей деревне так. И пошли посмотреть, а как же пастух наш молочко нам нагуливат? И нашли, что он с утра весь табун сгуртовал в старый колхозный загон, а сам посыпат на вольном воздухе. А ведь травы кругом наросли – ноги не протащить.

– Вы хотите сказать, что от пастуха все зависит?

– Конечно, от пастуха.

– Крамольные ваши разговоры, Александр Иванович, вы бы в самом деле с ними поаккуратней.

– А я, Ирина Николаевна, на митинги не хожу. Так вот со старухой порассуждаю, да вот ты появилась, тебе пожалился. Я же битый, все понимаю. Ежели вслух сказать, могут и в самом деле припаять статью, это у нас за всяко просто. Ну, еще по рюмочке?

Ирина отказалась. Выпила стакан еще теплого вечернего молока, поблагодарила хозяев.

– Мы с вами должны обговорить условия моего проживания. Александра Ивановна, готовить у меня времени не будет, так что рассчитывайте и на меня. И за комнату – сколько все это будет стоить?

Хозяева посмотрели друг на дружку, улыбнулись:

– Дочка, ты про это не думай и в голове не держи. Ничего с тебя брать не станем. Другое дело, если прикупишь чего, чтобы бабка скусней приготовила.

Ирина запротестовала:

– Ну, так же нельзя, Александр Иванович!

– Так должно быть между людями, где это видано, чтобы за выручку с человека деньги брали? Забудь. А еще раз заикнешься – обидишь кровно.

Заведующая пришла в больницу в семь часов утра, у входа ее поджидал мужчина довольно пожилого возраста, явно злоупотребляющий спиртным. Вид и запах выдавали его окончательно. Она поняла, что это Волокушин.

– Простите, Ирина Николаевна, вы меня уже уволили?

– Еще нет. Проходите в кабинет. Я собираюсь работать долго и хорошо, потому мне нужны надежные и деятельные помощники. Вы, как я понимаю, таковым не являетесь. Что ответите на эти слова?

Волокушин пожал плечами:

– Вы все сказали правильно.

Ирина удивилась такой податливости:

– Вы можете объяснить, почему пьете? Ведь на вас была больница, коллектив, пациенты. А вы на все наплевали и пьянствовали, так мне доложили. Почему? Может, вам пролечиться? В Челябинске есть клиника, я могу вам посодействовать.

Волокушин впервые поднял на нее глаза:

– Ирина Николаевна, оставьте меня на работе, я ведь был неплохим зубником, но должность испортила. Каждый спешит ублажить, потому что в любое время может потребоваться больничный или справка. Например, сын пришел на побывку из армии, что мне стоит дать ему справку, что пять дней находился в стационаре по поводу ОРЗ? А родители готовы неделю угощать после этого. У меня и дома неприятности, детей трое, жена собралась уезжать. Без них я совсем пропаду.

Ирина жестко ответила:

– Домашние дела, товарищ Волокушин, будете улаживать самостоятельно. Даю вам сегодняшний день, чтобы привели себя в порядок. Завтра – как стеклышко, и так каждый день до первой выпивки. Увижу утром, что с бодуна – выпру к чертовой матери. Все, свободны.

Через полчаса о крутом нраве новой заведующей знали и сотрудники, и больные.

Ирина открыла тумбочку письменного стола, оттуда вывалился с десяток пустых бутылок. В ящике стола хлеб, огрызки луковицы, кусок соленого сала. Позвала санитарку:

– Вы у себя дома так же живете?

– Как? – не поняла санитарка.

– Как в свинарнике. Я ухожу по больнице, к возвращению кабинет должен блестеть чистотой. Уберите все, промойте с содой, после работы побелите стены, вымойте потолок, сделайте все, чтобы войти было приятно.

Она взяла подготовленный заранее список всех сотрудников с указанием специальностей: терапевт, зубной врач, детский фельдшер, акушерка, медсестра физиокабинета, техник-рентгенолог, процедурная сестра, фельдшера на приеме больных и в стационаре, лаборант. Стационар на двадцать коек. Кухня, столовая. В коридоре сидели больные, ожидавшие очереди на прием. Вошла к терапевту. Валентина Алексеевна, женщина лет сорока, осматривала больного, отложила прибор, которым измеряла давление, заведующая кивнула: «Продолжайте». Ей понравилась манера доктора вести разговор с больным, она выспрашивала всякие детали быта и работы. Когда осмотр был окончен, врач выписала рецепты и уточнила:

– Вот эти лекарства вы можете купить только в райцентре.

Когда больной вышел, Ирина Николаевна спросила:

– Разве у нас нет аптеки?

Валентина Алексеевна кивнула:

– Есть. Но никто не контролирует поступление препаратов, не делает заявки. И в больницу привозят только самое простое и необходимое.

– Вы давно здесь работаете?