Владислав Баяц - Хамам «Балкания»

• Название: Хамам «Балкания»
• Автор: Владислав Баяц
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-8370-0796-5

Все империи, когда-либо существовавшие на земле, роднит между собой одна чрезвычайно важная черта – они привлекали на службу своим интересам лучших представителей тех национальностей, которые проживали на их территориях. Мы знаем множество примеров, когда сыны самых маленьких народов становились не только крупными чиновниками, военачальниками, архитекторами, но и возносились на вершины государственной власти.

Книга сербского писателя Владислава Баяца рассказывает об одной из самых драматичных и интересных страниц истории Османской Турции: времени правления султана Сулеймана Великолепного, ближайшим сподвижником которого стал визирь Мехмед-паша Соколович, серб по национальности, оставшийся в памяти потомков великим реформатором, строителем флота и покровителем искусства.

---

Эти четверо стали главными действующими лицами данной книги (правда, представленными в разных ее главах) – она всех их и втянула в заговор против истории, которую я знал.

Перед самым концом

Перед смертью, естественно, была жизнь. Долгая и богатая. Сильная, но неуверенная. Насколько его, настолько и чужая. Обладание собственной жизнью время от времени выскальзывало из его рук. Если бы речь шла о Боге – царе царей или божьем посланнике, выбор был бы простым: Мухаммед или Христос. Или оба одновременно. Но кто-то или, скорее всего, нечто совсем иное время от времени присваивало себе его жизнь и лишало важнейшей возможности решить самому, кому именно он должен принадлежать.

Может, это само по себе и не стало бы неразрешимой загадкой, если бы эта проблема с возрастом не возникала так часто и упорно. Даже сверх всякой меры. Поскольку он не мог найти тому легкое и понятное объяснение, он и не сумел ее разгадать. А когда на бремя лет сваливается Тайна, жизнь превращается в кошмар. Возможно, приближение (или, иначе говоря, желание) смерти сделало свое дело; запах ее близости мог изменить уже усвоенную и тысячу раз проверенную картину мира, вывернуть ее наизнанку и превратить в совершенно отвратительную истину. Но он даже такой не заслужил! Он думал, что согласился бы в своем бессилии на самую страшную, но только не на такую.

Он никак не хотел принять два возможных объяснения. Первое подразумевало: на то воля Аллаха! Этому нельзя и невозможно было противиться. Понятно. Но поскольку это был его разговор с самим собой, то ни обществу тут нечего было делать, ни Аллаху.

Второе объяснение никак не могло обойтись без Всемогущего. Можно было сказать, что именно для него выковали Судьбу. Но и ее он не принимал, поскольку это выдумали немощные, чтобы оправдать собственное бессилие.

Истину он постиг – вот в чем ирония! – когда лезвие ножа вонзилось в грудь: он обладал своей жизнью только наполовину. Второй ее половиной обладала другая половина его личности. Или, точнее говоря, первая по порядку, которая предшествовала ему в Сербии и Боснии.

Он был и турок и серб. И серб и турок.

Какое облегчение.

Умереть.

После начала

Планирование структуры романа подразумевает два начала и два конца или два вида начала и конца. Одно начало и конец касаются самого действия: как и когда начать и когда закончить. Для читателя это, пожалуй, самая важная тайна книги. Для писателя же самой значительной могла бы стать другая тайна, та, которая относится к началу и концу идей, которые щекочут автора. Точнее говоря, какой вопрос или какая проблема заставили автора вообще задумать книгу, вынудили оттолкнуться от этой идеи / проблемы и начать писать, и что это за желательная, заключительная идея, которая могла бы завершить книгу.

Еще когда структура этой книги была для меня весьма абстрактной и скрывалась в густом тумане, я знал, что ее герои предлагают мне возможность создать богатый рассказ о национальном самосознании и сознаниях, а также об их изменениях. Это могло бы стать так называемой стартовой позицией, с которой просматривается и финиш: что происходит с людьми и их окружением, если им случается обрести двойное национальное самосознание.

Главный спусковой крючок этого романа, Мехмед-паша Соколович, принял от моего имени решение о причине и поводе написания. (Вспоминаю, как в начальной школе нас готовили к логике, которую предстояло изучать в гимназии, но одновременно и к логике жизни, а на примерах войн учили различать причину и повод. Большинству это не давалось, а если и давалось, то с большим трудом. Тем не менее я, как и все прочие, после тяжких трудов усвоил раз и навсегда: причина долго и основательно подготавливается, а повод можно и придумать, потому что он просто рычаг для приведения в действие давно задуманного плана. Больше всего нас любили обучать на примере Первой мировой войны.)

Итак, причиной заняться Баей Соколовичем явилось знание того, что в результате знаменитой дани кровью его увели в Турцию, когда ему было уже восемнадцать лет (!), и был он вовсе не малым дитем, которое вряд ли в состоянии запомнить, откуда оно родом. Я задался вопросом: почему в будущие янычары забрали взрослого парня? Это весьма необычный для турок поступок – забрать у сербских родителей ребенка, который уже не был совсем или в достаточной степени маленьким. Турки, готовив детей к службе в своей армии, не запрещали им помнить свои корни, но по праву считали, что чем меньше сохранится у них воспоминаний о родных краях, тем меньше они к ним будут привязаны.

И, наконец, вот что было моим настоящим поводом и окончательной причиной начать писать о Мехмед-паше Соколлу. Изучив все, что можно было найти о жизни и времени этого интереснейшего человека, я все еще не решался взяться за написание (в конкурсе еще участвовали и две другие вероятные книги), и вот что, в сущности, решило проблему. Итак, после всего, так сказать, задним числом я нашел несомненные доказательства (записи и чертежи, комментарии и описания во многих источниках) того, что Мехмед-паша в Белграде приблизительно в 1575 году воздвиг, помимо всего прочего, широко известный караван-сарай и безистан[2] именно под фундаментом дома, в котором я жил в том самом 2005 году и в котором я живу по сей день! Именно здесь, на том самом месте! Случайность? Когда я говорю «воздвиг», то имею в виду, что караван-сарай был построен по его желанию и приказу, а также на его деньги. Строительство и в этом случае осуществлял упомянутый уже зодчий Мимар Синан.

После этого открытия, желая того или нет, считая это претенциозным или нет, я не мог не почувствовать себя призванным сказать нечто об этих двух людях. Вопрос двойного национального самосознания вначале привлекал меня исключительно как проблема национального мироощущения и религии одного человека. А с включением в жизнь Соколовича Мимара Синана возникла возможность двойного удвоения у двух людей. Следовательно, двойное национальное самосознание двух людей в одном теле неожиданно могло обозначить что угодно: и возможность рассказать о распаде отдельных индивидов на две личности, и о полной (или достаточной) идентичности двух особ, которые в результате этого сливаются в одну!

Однако вернусь к своему адресу. Фундамент дома на Дорчоле, строительство которого началось в 1914 году (опять эта Первая мировая война!) по проекту архитектора Петара Баяловича, а завершилось в 1924 году в так называемом сербско-византийском стиле с элементами модерна, я мог бы назвать местом, с которого говорю, в буквальном и символическом смысле. Если к этому добавить писательский свободный, а иной раз и дерзкий взгляд, то я мог бы связать это еще кое с чем. Старинное наследие Синана вовсе не единственная связь между прошлым и настоящим. Таких связей более чем достаточно: скажем, игровое сходство старинного сербского имени Бая / Баица – будущего великого визиря Турции, чиновника величайшей в его время империи, находящейся на пике могущества, – с фамилиями сербского архитектора Баяловича и автора этой книги В. Б-а (фамилия которого до германизации, которую в Воеводине в свое время осуществила Мария Терезия, была похожа на фамилию Баяловича и на имя Бая). Далее, мой дом выстроен на руинах прежней «враждебной» культуры, нынешний его адрес по улице Царя Душана, названной так в честь сербского властелина XIV века по прозвищу Сильный, который сделал свою Сербию не только самой территориально большой в ее истории, как, впрочем, и Сулейман Великолепный двумя веками позже – Турцию, с добросовестной помощью Баицы / Мехмед-паши Соколовича. Следовательно, это дом, на квадратной башне которого, на самом верху, большими буквами написано, что он принадлежит Православному обществу святого Саввы, величайшего сербского святого и одновременно важнейшего государственника. И так далее. Например, я не упоминаю еще одного сербского, правда, только литературного конкистадора, который в XX веке завоевал, как он сам говорит, «армию читателей» во всем мире и стал в том столетии действительно самым знаменитым современным сербским писателем вне пределов своей страны. Он жил по тому же адресу, который я указываю.

История особенно обожает самых великих, самых сильных, самых мощных и вообще всех самых. Перед книгой же стоят иные задачи: скажем, задается вопрос, действительно ли кто-то из этих самых из предыдущего абзаца сражался или встречался здесь? И если ответ будет положительным, то книга спросит, как и что было перед этим и после того… Ведь даже название места, на котором я размышляю об этом, белградский Дорчол, имеет турецкое происхождение (Dort-jol) и лингвистически подтверждает, что это место было местом встреч, сбора и ожидания, ибо на турецком оно означает «четыре дороги», или же «перекресток».