Ирина Рикас - Соленые реки

• Название: Соленые реки
• Автор: Ирина Рикас
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7164-0611-7

«Соленые реки» – это история о выпускниках факультетов иностранных языков, работавших в Африке в конце 20 века.

В последние десятилетия существования Советского Союза тысячи советских специалистов работали в странах, принявших «социалистический» путь развития. Это были люди самых разных специальностей: инженеры, врачи, преподаватели, рыбаки, летчики. Все они нуждались в переводчиках.

Вооруженные конфликты 80-х, начавшаяся вскоре перестройка в СССР и последовавшие за ней события 90-х годов разбрасывают в разные уголки мира и вновь переплетают судьбы героев повести. Действие происходит в СССР, Мозамбике, ЮАР, Анголе.

Молодым переводчикам приходится научиться работать в экстремальных условиях, иногда на грани жизни и смерти; научиться понимать не только язык, но и культуру, традиции, дух «экзотических» народов.

Разлуки и встречи, преодоление смертельных опасностей и гибель близких, столкновения с предательством, обманом, подлостью – и верность идеалам любви и дружбы, – все это не делает из них героев. Они остаются обычными людьми, представителями своего поколения, которым суждено жить на переломе эпох и стать свидетелями и участниками крушения империй и рождения новых стран.

Все персонажи книги вымышлены. Все события, происходящие с ними, основаны на реальных фактах.

Повесть адресована самой широкой аудитории. Возможно, особый интерес она вызовет у людей, которым пришлось пройти путь «совзагранработника».

---

Саша заколебался:

– Не стоит. На фига они нам?

– Ты что, мало ли! Понадобится пару пропустить – нет проблем, все чин чинарем, болел, есть справочка. Бери, ты же видишь, я не могу, у меня рука болит!

Саша послушно подошел к столу и взял бланки.

И началась свободная жизнь. Хочешь – идешь на лекции, не хочешь – вот справочка. Сообразительности не хватило подумать, что часто – это подозрительно. Потерял бдительность, увлекся свободой. Дело раскрылось, попало в деканат, в комитет комсомола. Встал вопрос об отчислении из университета. Сообщили родителям. Перепуганный отец – а он на заводе у себя уже привык в героях ходить, еще бы, сын – студент КГУ! – прилетел спасать сынка. А как спасать, когда у отца у самого, кроме веры в справедливость, ничего за душой! Ходил отец целую неделю в деканат, плакал, упирал на рабочее происхождение. И помогло!

Сам не верил! Ну что это, как не везение! Сынка оставили учиться. Правда, из комсомола все-таки поперли. А это по тем временам… Неизвестно еще, что хуже: быть отчисленным из ВУЗа или исключенным из комсомола. Без комсомольского билета ты – никто, даже не ноль. Меньше ноля. Подозрительный элемент.

Трудно поверить, но уже через год Санек – так его, младшенького, любимого, отец дома звал – не только в комсомоле был восстановлен, но даже стал комсоргом группы. Ну что это могло быть, как не везенье! Поговаривали, правда, в курилке, будто и у Сашки были особые отношения с ребятками в серых костюмах. Но Борик, который не сильно заботился о том, чтобы скрывать наличие своих «особых» связей, даже наоборот, как будто гордился такой своей исключительностью, развеял эти слухи.

И вот опять Сашке повезло, теперь с распределением. Он и сам с трудом такому счастью верил. Конечно, оценки у него все отличные, дипломная работа – сама зав. кафедрой сказала – блестящая. Но вряд ли это в самом деле сыграло решающую роль. Может, мамаша Костика замолвила словечко за дружка сына? Она ведь всегда приваживала Сашку, подкармливала его, оставляла ночевать.

Ей казалось, что он хорошо влияет на Костика. Сам-то Костик с первого курса стал пускаться в загулы. Дешевое винцо, песенки под дребезжащее пианино, всегда готовые поучаствовать в веселье девчонки из общаги. Квартира у мамы большая, почти номенклатурная. Мама не выгоняла шумные компании, предпочитая иметь сына хоть и навеселе, в компании орущих, пьющих, курящих студентов, но зато – под присмотром.

Счастливая троица бодро шагала по Русановскому бульвару к гастроному. И все вокруг как будто отражало их молодое, бесшабашное, зеленое веселье. Чистые прозрачные лужицы на новом асфальте, еще пахнущие липкой свежестью волны зелени, и вскипающие по ним белой пеной цветы каштанов.

Киев!

В мае месяце – нет лучше города на земле! Броди всю ночь по душистым аллеям Владимирской Горки с какой-нибудь второкурсницей, валяйся на только начинающей нагреваться травке Русановского острова, пройдись по Крещатику в новых, в обтяжку, спекулянтских джинсах, на которые копил полгода, питаясь чуть ли не одним только копеечным хлебом в студенческой столовке – тем смачнее сверкает голубая джинса, отражаясь в совковых витринах, тем завистливее кажутся взгляды тех, кто одет в штаны фабрики «Большевичка».

Хорошо весной в Киеве!

Глава 2. Кира

Маленький бассейн примыкает к барной стойке. Над стойкой – крыша из фигурно вырезанной соломы. Если точнее, это не солома, а специально высушенные стебли, похожие на очень тонкий камыш. Когда-то давно такие крыши были здесь повсюду. Самый дешевый и доступный местный материал. Сегодня это африканский шик. Вокруг шезлонги. Дальше – круглые домики, стилизованные под хижины, под такой же крышей.

Все это на берегу реки – широкой, с множеством рукавов, заводей, островков. На островах трава – высокая, шелковистая на вид. Кое-где трава кажется подстриженной, как неправильной формы газон. Но трава не подстрижена, а съедена бегемотами. Здесь, в заповедной зоне реки Чобе, их дом. Их соседи – многочисленные крокодилы, выдры, вараны, антилопы, жирафы, шакалы: вода и берега кишат разнообразной живностью, как в Ноевом ковчеге, только не по паре, а гораздо больше. Но главное – слоны. Их стада – как тучи на пологих склонах вдоль реки. Ботсвана. Страна слонов и коров.

Сюда, посмотреть на животных, прикоснуться к африканской экзотике, прилетают туристы со всего света.

Кира себя туристкой не чувствует. Хотя и прилетела сюда всего на три дня, так же, как прилетают другие русские. Их сегодня можно встретить в отелях по всему миру.

Тридцать пять лет назад, когда Кира впервые ступила на африканскую землю, русские в отелях не жили. Их селили в самых замызганных квартирках. Совзагранработники, так их тогда называли. И не русские они были, а советские. Советские, попавшие на работу по контракту за границей. Тогда это считалось большой удачей, редким шансом вырваться из социалистического «рая».

Они с мужем прилетели в Мозамбик не вместе.

Когда он после ин-яза получил направление на работу в Африке, она была, как говорят, «на сносях». Пришлось ему ехать одному. Двадцать три года ему тогда было.

Они поженились в Киеве. Она была студенткой второго курса, а он заканчивал переводческое отделение. Роман их был короткий, бурный, со страстями, ссорами, разрывами и возвращениями. Потом все поменялось. Она объявила ему о беременности. К ее радости, он не испугался, принял новость спокойно:

– Ну что ж, – сказал, – значит, надо жениться.

Она не стала цепляться к «надо». А еще месяц назад обязательно прицепилась бы, вышла бы очередная ссора. Теперь она стала другой, и все у них пошло по-другому. Она сама себе удивлялась. В ней как будто другой человек проснулся. И она чувствовала, что этот человек – и есть она настоящая, и что она – женщина. Только с беременностью, с новой жизнью в себе она это узнала.

Кира красивой не была. Но была, как говорится, хорошенькой и оригинальной, что ли. В кавалерах недостатка не было. Один ухаживал всерьез, даже предложение делал. Тогда на романо-германском группы по языкам делились. И по половому признаку: мальчики – переводчики, девочки – филологи.

Иными словами, будущие учительницы. Некоторые девчонки, правда, попадали по распределению на работу в Интурист. Это было престижно и денежно. Вроде бы каждая могла «сделать такой выбор», но на самом деле все знали, что для этого надо, во-первых, иметь киевскую прописку, а во-вторых, дружить все с теми же ребятками из «большого дома».

Кира об этом не думала. Вообще не думала, как оно все сложится дальше. Парень, тот, что предложение делал, был заботливым, неплохим, но она чувствовала – не ее судьба. Именно чувствовала и не думала об этом. Встречались и встречались. Ну и что.

Подруга, Ленка, завидовала, но без злости, и советовала не откладывать, выходить. Говорила, что киевляне на дороге не валяются. Сама Ленка приехала из маленького прикарпатского городка и мечтала выйти за киевлянина. Однажды она, покрывшись густыми красными пятнами, сказала:

– Приходи к нам в комнату к пяти, я тебя со своим парнем познакомлю.

Кира удивилась:

– Что так нервно приглашаешь? Боишься показывать?

– Да чего бояться? Он не киевский, из такого же колхоза, как и я.

К пяти Кира примарафетилась, натянула новые джинсы – всего месяц назад знакомый паренек, Ленчик, с философского «толкнул» их ей, как он сказал, «по дружбе». Его сестра была киевской спекулянткой. Он этим гордился всерьез и намекал, что в университет он попал благодаря стараниям сестры.

Кира давала ему иногда конспекты по общим дисциплинам – истории партии, научному коммунизму. Факультеты разные, а предметы те же. Студенты делились конспектами, когда надо было показывать их для зачета. Тут главное было не налететь на одного и того же преподавателя.

Этот «философ», Ленчик, в благодарность за конспекты иногда приносил Кире мелкий дефицит на продажу. То притащит польские солнцезащитные очки, то тени и тушь, то пластиковые пакеты – сумки с яркими надписями и картинками – вещь модная, расходились такие пакеты в студенческой общаге по трешке без задержки. На каждом пакете можно было «наварить» по полтиннику, а то и по рублю. Сам Ленчик в накладе не оставался, за каждый пакет Кира ему платила; а сам он получал их от сестры, как сам выражался, «на халяву». Сейчас Кира тоже сунула в модную парусиновую торбу – сама сшила из мешковины и расцветила аппликациями – пару таких пакетов: вдруг покупатель подвернется. Деньги всегда нужны. Родители присылали ей, плюс стипендия, но как-то так получалось, что денег вечно не было. Другие девчонки умели жить экономно: наварят картошки, нарежут сала, что из деревни прислали, и сыты.

Был еще такой веселый способ «заморить червячка»: девчонки, вооружившись сумкой и напустив на себя озабоченный вид, шли на Бессарабку, где прохаживались между рядами и наедались, по кусочку «пробуя» товар у торговок.