Ирина Рикас - Соленые реки

• Название: Соленые реки
• Автор: Ирина Рикас
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7164-0611-7

«Соленые реки» – это история о выпускниках факультетов иностранных языков, работавших в Африке в конце 20 века.

В последние десятилетия существования Советского Союза тысячи советских специалистов работали в странах, принявших «социалистический» путь развития. Это были люди самых разных специальностей: инженеры, врачи, преподаватели, рыбаки, летчики. Все они нуждались в переводчиках.

Вооруженные конфликты 80-х, начавшаяся вскоре перестройка в СССР и последовавшие за ней события 90-х годов разбрасывают в разные уголки мира и вновь переплетают судьбы героев повести. Действие происходит в СССР, Мозамбике, ЮАР, Анголе.

Молодым переводчикам приходится научиться работать в экстремальных условиях, иногда на грани жизни и смерти; научиться понимать не только язык, но и культуру, традиции, дух «экзотических» народов.

Разлуки и встречи, преодоление смертельных опасностей и гибель близких, столкновения с предательством, обманом, подлостью – и верность идеалам любви и дружбы, – все это не делает из них героев. Они остаются обычными людьми, представителями своего поколения, которым суждено жить на переломе эпох и стать свидетелями и участниками крушения империй и рождения новых стран.

Все персонажи книги вымышлены. Все события, происходящие с ними, основаны на реальных фактах.

Повесть адресована самой широкой аудитории. Возможно, особый интерес она вызовет у людей, которым пришлось пройти путь «совзагранработника».

---

Отец в детстве покрикивал на него, вечно был им недоволен. Костик изо всех сил старался угодить отцу, но быть с ним рядом ему всегда было тяжело. Он любил, когда отец уезжал и они оставались с мамой вдвоем. Отец уезжал часто, он был геологом, начальником партии и вообще, если посмотреть со стороны, был человеком незаурядным.

Костик рано стал догадываться, что мать – не единственная женщина в жизни отца. Однажды, когда Костик был в десятом классе, отец сказал:

– После школы подожди меня, я за тобой заеду. Поедем, познакомлю тебя с моей «полевой подругой».

Костик тогда мучительно покраснел, но отказаться не смог, просто не нашелся, что сказать.

Она показалась Костику слишком молодой, почти ровесницей. В разговоре он никак не мог поймать верный тон. Ни как с человеком отцовского круга, ни как с ровесницей общаться с ней было невозможно. А отец, казалось, не испытывал никакого неудобства, подтрунивал над ней, подмигивая Костику, как приятелю, который – сам взрослый мужик и все понимает.

После этого было очень стыдно вернуться вместе с отцом домой, к матери. Костик чувствовал себя предателем. Когда родители вскоре развелись, Костик вздохнул с облегчением.

Пять университетских лет он прожил с матерью вдвоем, не считая тех, довольно, впрочем, частых случаев, когда после шумных посиделок у них оставались ночевать один-два его приятеля, а иногда и приятель с девчонкой.

То, что их с матерью квартира стала постоянным местом студенческих пирушек, получилось как-то само собой. И не то чтобы Костик был такой уж гуляка и любитель выпить. В школьные годы он считался в классе «ботаном» – учился отлично, это ему всегда было легко. Плюс музыкальная школа, плюс английский – некогда было с пацанами болтаться. Девчонки в классе тоже внимания не обращали: худой до смешного, длинный, сутулый, с детским лицом – челочка, пухлые губы.

В университете его увлечение поп-музыкой и почти всегда свободная квартира неожиданно для него самого сделали его привлекательным «кадром». В компании, после пары «дринков», сидя за пианино, лихо распевая битловские песенки и балагуря на смеси английского с русским матерным, Костик чувствовал себя другим человеком: забойным парнем чуть ли не из самого Ливерпуля. К пятому курсу приятели их квартиру воспринимали уже почти как кабак и называли так: «Русановский наблюдателиат».

Мать вздыхала, но не ругалась. Тенью заходила в его комнату, как будто забыла там книгу или очки – проверяла все-таки, все ли прилично. Однажды, увидев в углу батарею пустых бутылок, тихо охнула:

– Неужели вы все это выпили?

– Мама, не виноваты же мы, что у нас такая печень, – отшучивался Костик.

Иногда, бравируя перед приятелями, Костик поддевал ее:

– Вот, мама, ты – работник идеологического фронта, а сын у тебя – пьяница. Мать только вспыхивала румянцем.

Она никогда не противилась, если кто-то из друзей оставался на ночь: понимала, что для подгулявших студентов добираться домой среди ночи небезопасно.

Однажды – это было, когда он уже учился на четвертом курсе, – мать попросила его:

– Костя, сегодня, пожалуйста, не приглашай ребят и приходи, если можно, пораньше. У нас будет гость.

Костик удивился: гостей у матери не бывало, если не считать тетю Валентину, дальнюю родственницу. В тот вечер, открыв дверь квартиры, он с удивлением почувствовал запах хорошего, «фирменного» мужского одеколона. И еще чего-то такого крепкого, нездешнего – очень приятный запах. У него смутно мелькнуло в голове: так пахнут иностранцы в «Софии».

В комнате, в кресле напротив двери, расположился средних лет мужичок: моложавый и какой-то весь целый – ничто в нем не цепляло взгляд. Потом, уже лежа в постели и думая о госте, Костик никак не мог вспомнить, во что тот был одет.

Мать, увидев входящего Костика, вскочила, как-то засуетилась. Гость тоже встал, произнес, протягивая руку:

– Сергей Владимирович Смирнов, институтский друг вашей мамы.

– Ну что ты, Сережа, говори ему «ты». Правда, Костик?

– Конечно.

Костик улыбнулся невольно, ему было приятно, что у его «мамусика» такой клевый «кадр». Он сразу почувствовал, что этот подтянутый и какой-то не совковый мужичок для матери – больше, чем просто бывший институтский приятель.

– Ну и отлично. Мы ведь с тобой, Костя, практически коллеги. Мне тоже пришлось поработать переводчиком.

– Классно, за границей? А в какой стране?

– Это я когда-нибудь тебе расскажу. А пока ты мне расскажи, как там наш КГУ, какие перспективы распределения?

В тот вечер проговорили далеко за полночь. Костику как-то сразу стало легко с маминым другом. Смирнов стал бывать у них, и очень скоро Костик убедился, что их с матерью отношения – больше, чем дружба.

Ему часто хотелось спросить, где Смирнов был раньше, почему ни разу не появлялся у них. Как-то в разговоре Смирнов оборонил фразу: «В жизни, Костя, лучше поменьше спрашивать. Надо постараться сделать так, чтобы человек сам захотел все тебе рассказать». Вот Костик и не спрашивал.

А мать – она как будто десять лет с плеч сбросила и стала частенько оставлять Костику записочки на кухонном столе: «Костя, еда в холодильнике. Поешь. Меня не жди, ночую у С.В.»

Глава 6. Из дневника Тимановича

10. 09.1976

Начало второго курса. Завтра едем на картошку. Безусловно, это – «лучший» способ освоения языка и культуры. Но выбора нет.

Решил вести дневник. Для пишущего человека это так же необходимо, как гаммы для музыканта. В колхозе будет много времени. Задача: разработать художественные образы на основе реальных прототипов моих однокурсников.

14.09.1976

За три дня не нашел времени писать. Плохо!

Поселили нас в домах у колхозников. В первый же вечер парни где-то раздобыли спиртное, неудобно было отказываться. Пили что-то дурно пахнущее, очевидно – самогон, ели печеный картофель. Ну что ж, и такой опыт может быть полезен. Я предпочел бы коньяк, утку и сигару.

Мы должны собирать не картошку, а хмель. Оказалось, довольно-таки трудно: объем большой, вес маленький. А норма засчитывается по весу.

Обстановка довольно веселая, вокруг полно девчонок с филологического. Многие, как я заметил, строят мне глазки. Если бы они знали, как мало для меня это значит.

25.09.76

Нет, в колхозе вести дневник было невозможно. Тупая работа, тупая жизнь.

Наконец-то опять цивилизация. Единственный положительный момент – познакомился поближе со своими однокашниками, первый курс в этом отношении прошел довольно бесплодно. Несколько барышень уже готовы из-за меня резать себе вены. Примитивные создания. Начал писать большой роман из студенческой жизни. Главная идея – человеку с мозгами нечего делать в советском вузе.

01.01.1977

Первый день Нового года. Возобновляю дневник. На самом деле я пришел к выводу, что нет смысла писать его каждый день, достаточно фиксировать основные мысли и события, причем первые гораздо важнее. Действительно, в чем смысл записывать события и разговоры, ведь в произведении автор все равно придумывает свои. Однако некоторые сюжеты из жизни могут пригодиться для будущих произведений, например, история с Шуркой Ярцевым: ну надо быть таким лохом, чтобы за каждый день, и даже за каждую пару прогула приносить справку! Если уж тебе так повезло достать справки, так распорядись ими с умом!

Умный человек всегда найдет, как воспользоваться чужой… Ну, не будем обижать друзей.

В этом году Шурку поселили в общаге в одной комнате с иностранцами. Отличный канал для фарцы! Хорошо, что я еще в прошлом году установил с ним дружеские отношения. Сам он не догадается воспользоваться возможностями своих новых соседей. Да и вкус его… соответствует месту рождения.

20.02.1977

Начался новый семестр. Новые знакомства, новые перспективы. Иностранцы возвращаются с каникул, самое время раскрутить их на «бизнес». Вчера говорил с Шуркой, он обещал спросить у соседей по комнате. Вообще, он приятный парень, не зря я с ним подружился. Конечно, провинциальная неотесанность бьет в глаза, но в нем есть природный шарм, юмор. Не скрою, мне приятно, что он так внимательно, с такой детской непосредственностью, слушает все, что я ему объясняю. Вчера я согласился стать его «духовным наставником». Вот написал и сам застеснялся такой высокопарности. И зря. Почему надо принижать свои способности, хотя бы перед самим собой?

22.02.1977

Шурка оказался довольно расторопным партнером и сегодня уже притаранил из общаги от своего соседа по комнате пару батников (в упаковке!) и обалденные штанцы в клеточку. Не джинсы, конечно, но видно, что фирма! Брючата я примерил просто из интереса, оказались точно на меня! Пока что подожду их сдавать, можно и самому поносить. Выстирал, выгладил – как новенькие. В воскресенье схожу на «точку», попробую толкнуть батники.

Конечно, самое выгодное дело – пласты, но где их взять! Ничего, начнем с малого.