Элеонора Мандалян - Там, под небом чужим

• Название: Там, под небом чужим
• Автор: Элеонора Мандалян
• Жанр: Приключения

Это история одной семьи, эмигрировавшей после развала Советского Союза в США. Семья как бы олицетворяет собой сразу несколько поколений. Каждый видит мир по-своему, у каждого своя судьба, свой путь, свои взгляды на жизнь, свое восприятие действительности. Но это и их общая судьба. Трудности первых лет эмиграции они переносят все вместе. Хотя роман целиком, так сказать, эмигрантский, он сдобрен некими сверхординарными свойствами отдельных героев, заставляющими их идти по жизни своим, отличным от остальных, путем. Человек несет в себе целый мир. Но у каждого свой «потолок» и свой мир, непохожий ни на чей другой.

---

– С приездом! – жизнерадостно провозгласил он. – Ужасно рад вас всех видеть. Соскучился до чертиков. Больше меня не будет глодать чувство одиночества. За наше воссоединение. Ура.

Покончив со своим куском пиццы, Пегги поднялась.

– Okay, guys. I’m gonna to leave now, – проговорила она нараспев, жуя слова.– It was nice to meet all of you. Bye to everybody.

Гости скорее догадались, чем поняли из ее слов, что гёрлфренд уходит, и, радуясь в тайне тому, что смогут остаться своей семьей, с чрезмерной приветливостью заулыбались ей. Проводив Пегги до дверей, Давид вернулся на балкон:

– Мы решили, что будет лучше, если она пока поживет у своих, – объяснил он. – Папа с мамой смогут спать в спальне. Постель там широкая. – Уловив вопрос в глазах девочек, он продолжил: – Вика или Инга устроится на диване в living room. И еще я взял напрокат две раскладушки. Так что все будет Okay. Разместимся.

Сгустились сумерки, а вместе с ними пришла и прохлада. Сразу стало легче дышать. Собрав со стола бумажную посуду вместе с остатками пиццы, Давид бросил ее в мусорный бачок в углу балкона.

– А что, удобно, – заметила Вика. – Не надо ни мыть, ни вытерать, ни раскладывать по местам.

– Америка – страна рациональная, – сказал Давид. – Здесь все устроено так, чтобы быт не довлел над человеком.

Какое-то время сидели молча. Беседа не клеилась. Слишком разительное несоответствие ожидаемого и увиденного действовало удручающе.

– Хотите, я найду вам что-нибудь по телеку? – предложил сестрам Давид.

– Хотим! – оживились те, вскакивая.

Через несколько минут он вернулся к родителям, сел напротив, с грустной иронией заглянул им в глаза:

– Я вас сильно разочаровал?

– Не то слово, – не удержалась Лана.

– Меня ты нисколько не разочаровал, – ответил за себя Левон. – Начинать с нуля в чужой стране одному всегда трудно.

– Но ведь ты писал нам, что нашел работу по специальности.

– И я не обманывал вас. Я действительно работаю в строительном бизнесе.

Видя, что эта тема неприятна сыну, они попытались от нее уйти.

– Скажи, Давид, – осторожно начала Лана, – с Пегги у тебя это серьезно?

– А что ты называешь серьезным?

– Ну-у… собираешься ли ты на ней жениться?

– Так мы уже живем вместе, мама.

– Это не одно и то же, согласись.

– Ты еще не врубилась, что мы в Америке, в свободной стране. Женаты, не женаты, какая разница. Люди должны быть вместе, пока им этого хочется, пока им друг с другом хорошо и приятно.

– Вот как? И никаких обязательств?

– Обязательств?!. Разве можно любить по обязанности?

– А если будут дети?

– Дети будут только в том случае, если мы убедимся, что хотим остаться вместе, что способны вырастить их и поставить на ноги. Свадьба и регистрация в мэрии не самоцель.

– По-моему наш сын рассуждает вполне логично, – улыбнулся Левон. – По крайней мере глупостей он явно не натворит. Не хорошо только, что Пегги пришлось из-за нас уйти.

– It’s OKay. Don’t worry.

– Как я погляжу, ты свободно уже владеешь английским, – заметил отец.

– Да нет, куда там. Просто привычка вставлять расхожие слова и фразы. Извини. А впрочем, к языку вам так или иначе придется привыкать. Без этого здесь шагу не сделаешь. Вы, наверное, устали с дороги, к тому же поменяли день на ночь.

– Да, если честно, глаза слипаются, – не стал отрицать Левон.

– Ваша постель чисто застелена. А о нас троих девчонки, я думаю, позаботятся. Вы не обидитесь, если с утра я уйду на работу? У меня срочный заказ. Не хотелось бы его терять. Найти заказ здесь – уже половина дела. Иногда месяцами сидишь без работы. А тут, как на зло… или на счастье, подвалило.

– Нет проблем, – заверила сына Лана, в глубине души затаив обиду. После такой долгой разлуки можно было бы несколько дней посвятить родителям и сестрам. Пообщаться, что-нибудь показать. Неистребимый советский подход мешал ей здраво осмысливать новую ситуацию.

Видимо чувства Ланы, независимо от нее, отразились на ее лице, потому что Давид сказал виновато:

– Мы наверстаем все на weekend. Хорошо, мама? Sorry.

– Во сколько ты уезжаешь на работу? – поинтересовался Левон. И, предвидя возражения сына, тоном, исключающим отказ, твердо добавил: – Я хочу поехать с тобой.

Давид явно смешался. Даже, как показалось Лане, покраснел слегка.

– Папа! Это неразумно. Ты только что с дороги. Вам еще предстоит аклиматизация. Ухожу я чуть свет. Умоляю, выспись как следует. Тебе там даже присесть негде будет.

– Когда ты уходишь?

– В шесть.

– Ну посмотрим. Как говорится, утро вечера мудренее. Если просплю, значит так тому и быть.

Сложив у стены складные стол и скамейки, Давид кое-как втиснул на балкон раскладушку, наотрез отказавшись спать в living-room, чтобы не стеснять сестер.

– Знали бы заранее, что наш сын живет в таких ужасных условиях, что мы его так стесним, не приехали бы, – вздохнула Лана, тщетно пытаясь приладить под голову узкую длинную подушку.

– Условия ужасные для пятерых. А для двоих вполне терпимо, – возразил Левон уже сквозь сон.

– Да о чем ты говоришь! У него же абсолютно пустой дом. Разве так мы его растили?

– Мы тоже не с пуховых перин стартовали. Были б руки да голова. Да запас времени впереди. А вещи – дело наживное.

Долго еще Лана вертелась и вздыхала. Ее мальчик, ее бедный мальчик, сбежав от отечественной разрухи и беспредела, оказался в более худших условиях, чем имел там, у себя на Родине. И эта анемичная филиппинка под боком. Ну разве они пара. Разве таким она видела его будущее.

Глава 3

Как ни старался Давид неслышно проскользнуть мимо родителей – даже решил не умываться дома, чтобы их не разбудить – но отец, как солдат по боевой готовности, тут же поднявшись, принялся натягивать брюки.

– Па-па, пожалуйста… – взмолился Давид.

– Тсс, – приложил палец к губам Левон. – Я тебя не задержу.

Солнце еще только вставало, но на улицах Лос-Анджелеса и на фривее уже было полно машин. Две правые полосы практически полностью забаррикадировали огромные фуры, каждая из которых была размером с железнодорожный вагон.

Они проехали уже около часа, когда Давид, хранивший всю дорогу угрюмое молчание, свернул на exit. Миновав несколько пустынных улиц, он остановил вен перед частным домом. Вылез из машины так, будто приехал один, и, не взглянув на отца, пошел по driveway к подъезду. Отперев своим ключом дверь, он все-таки обернулся. Отец стоял, прислонясь к машине:

– Я приехал в Америку, к сыну, не для того, чтобы сидеть сложа руки. Я хочу, чтобы мы работали вместе. Чтобы ты взял меня в дело.

Давид мрачно усмехнулся: – Заходи, коль не шутишь.

Левон вошел внутрь дома. Пол, вровень с землей, был забетонирован. Под стеной гора коробок с паркетом и листы фанеры. У входа стопки керамических плиток. Рядом с закопченой дырой камина прямоугольные куски зеленого мрамора…

– Вчера, до вашего приезда успел закончить стяжку, – сказал Давид, не глядя на отца, – и забросить сюда все это… Ты уж, отец, извини, отвезти тебя через часок- другой обратно не смогу. Далековато. Придется тебе весь день со мной провести.

– Вот и прекрасно. Это именно то, чего я хотел.

– Да здесь же даже присесть не на что! Ты не выдержишь.

– Как это не на что. Вот. Чем не лавка? – Левон сел на стопку паркетных коробок.

– Ну как знаешь. Я сразу возьмусь за дело. А то не успеваю.

Давид снял рубашку, натянул на себя рабочие штаны, поверх них – толстые наколенники, взял огромный тюб с готовым раствором и, ползая на коленях, принялся выкладывать керамическую плитку у порога дома. Левон машинально следил за тем, как он, используя какие-то крохотные приспособления, четко соблюдает бороздку между плитками.

– И все это ты делаешь один?

– Последние полгода да, – отозвался Давид, не поднимая головы. – Юра, когда посылал мне вызов, говорил, что дело у него пошло, что ему не хватает только доверенного человека рядом. Обещал, что все будем делать сообща. С тем я и приехал, плохо себе представляя, какого рода работу он мне предлагает. У него и в Союзе-то наблюдались симптомы высокомерия и жестокости. Я думал, Америка его обломает. Не тут-то было. Встретил он меня вроде бы нормально, предложил, пока не осмотрюсь, пожить у него. Правда, это была не жизнь, а пытка. Деревянный топчан он поставил мне на патио. Ночью я дрожал от холода, а утром плавал в поту под прямыми лучами солнца. К тому же меня вечно мучило чувство голода – он и за столом был скуп. Работу мы, как он и обещал, делали на равных, вместе. Мы клали кафель, паркет, выкладывали камины. Но платил он мне копейки, как мексу-нелегалу, объясняя это тем, что он-де босс, что он достает заказы, а я всего лишь исполнитель, к тому же бесплатно пользующийся его гостеприимством. Я бы смирился и с этим. Деваться-то было некуда. Но вел он себя с каждым днем все безобразнее – унижал, издевался, всячески подчеркивая мою от него зависимость. Наконец, я не выдержал. Решил, что лучше спать под мостом и подыхать с голоду, чем терпеть все это. Один раз утром я встал и, никому ничего не сказав, ушел, в буквальном смысле, куда глаза глядят.