Камиль Нурахметов - Формула Джина

• Название: Формула Джина
• Автор: Камиль Нурахметов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-623-6

Существующее правило коллективизма иногда спотыкается о повальную глупость этого коллектива, когда нужно принимать судьбоносные решения и идти к своей цели, а никто не знает – куда и как? Но голосования ничего не значат, когда целый коллектив приговорен к смертной казни через мучительную, продуманную смерть. Сам Хозяин Неба, наблюдая сверху за собственными экспериментами, совсем не часто посылает человека, думающего другими категориями, знающего много и понимающего еще больше. Виртуозная игра главного героя, его знания, его бесценный опыт общения с людьми и внутренняя сила помогают шаг за шагом приближаться к свободе, которая вообще невозможна в описанной ситуации.

---

– Нечитайло! Сашка! – заорал он. – Заводи его в Арлекину на солнечную сторону. Так будет правильно! – Развернувшись к выходу, Джин посмотрел в бегающие глаза прапорщика Нечитайло и быстро снял информацию с его беспокойства. Его уже приговорили на быструю сегодняшнюю смерть!

Майор сидел за столом и напрягал мозг, прокручивая разговор с новеньким. Он понимал только один расклад: если все это правда, а на правду очень похоже, то нужно хоть как-то перепроверить и собрать факты. С другой стороны, какой смысл приговоренному сочинять такой водевиль? Смысл? Он не сбежит ни при каких обстоятельствах и никогда. А на шутника или идиота-пересмешника он не похож. Майор считал, что он очень разбирается в людях за столько лет рассматривания уголовных лиц разных калибров. Взяв трубку телефона, он набрал номер.

– Барэв зес! Оганесян! Как поживаешь, хранитель нашей воды и электричества? – громко и весело сказал майор, мобилизовав слух.

– Здравствуй, Валентиныч! Нормально все, нормально! А че званышь, давно не званыл! – ответил голос с легким акцентом.

– Да вот минута свободная появилась, решил позвонить. Мы же соседи, как-никак. Как у вас там, все механизмы исправно работают? Мы ведь под вами сидим и от вас питаемся водой, может, помощь какая-то нужна?

– Нет, помачь не нужна. Все харашо, как обычно, я вот в отпуск собрался! – после слова «отпуск» в груди у майора что-то стрельнуло и вжалось в организм, почувствовав близкую опасность.

– В отпуск, а какого члена в отпуск, ты же осенью собирался по графику? – с едва заметной дрожью в голосе спросил Пекло.

– Да ты знаешь, сам не понимаю, не я решал, пришел приказ на отпуск прямо завтра! Сам удивляюсь такому чуду! В летнем отпуске не был уже семь лет, вот это мне повезло! – восхищенно ответил Оганесян.

– Ну, поздравляю, Ашот, поздравляю! Точно повезло, не иначе! Не забудь презервативы взять в Сочи, там девок, ищущих приключений, больше, чем на пляжах Акапулько. Счастливой дороги! – майор, не дождавшись ответа, положил трубку и вытер пот со лба вонючей ветошью для чистки пистолета. – Вот тебе самый реальный факт, вашу мать! Убирают Оганесяна прямо перед акцией уничтожения, ублюдки, он-то не знает, будет исполнять кто-то другой, тот, кто его заменит, кого пришлют специально из Москвы! Правду поведал зек! Сегодня двадцатое, завтра Оганесян уезжает в отпуск, это будет двадцать первое, и еще сутки на подготовку и исполнение. Б…ь! Я должен придумать свой план спасения жизни! – вслух, но шепотом, сказал Пекло сам себе, глядя на чистую пружину от пистолета. – А как же Любочка? А я и ее прихвачу, карты у меня, кто предупрежден, тот вооружен, вашу мать! Хрен вы замочите майора Пекло, я в вашу государственную программу не вписался уже, уроды продуманные! – прошептал он и стал запихивать толстенькие патрончики в длинную обойму. Собирая пистолет, он думал о спрятанном мешочке с золотыми зубами – коронками сожженных зеков, умерших своей или насильственной смертью в разное время. И хотя это золото не гарантировало ему завтрак с шампанским на Барбадосе, все-таки оно было его пенсионным фондом и гарантией завтрашнего дня с яичницей и пивом на многие лета. Когда есть надувная лодка, о крейсере уже никто не думает! В соседней комнате ухо карлика медленно отодвинулось от дверной щели.

Солнце медленно исполняло свою работу, натыкаясь на высокие стены, деревья и холмы. Оно подсвечивало листьям с сидящими на них божьими коровками, обогревало всех дрожащих, будоражило муравьиные легионы и просеивало земные перистые облака. Все живое, имевшее глаза, наслаждалось свободой, древним светом и приятным теплом. Ягодные кусты отодвигали свои листочки, для максимального попадания солнечных фотонов на разноцветные плоды, впитывая в себя остатки росы и улыбаясь собственному росту и отсутствию человека с корзиной. Свободные волки лежали под кустами и деревьями, отдыхая после удачной ночной охоты и отпугивая скверных мух быстрыми взмахами хвостов. Тоже свободные ночные совы дремали в полукруглых дырах стволов, иногда поворачивая большие уши и прислушиваясь к звукам тайги. Они ожидали тьму, для которой были созданы, они разбирались в привидениях большого леса и в бесшумных полетах мохнатой лесной моли. Свободные черви медленно продвигались в подземных казематах, взрыхляя землю и не думая ни о чем. Все грибы продолжали бесконечное деление спор, не споря ни с кем. За высокими бетонными стенами, окутанными колючей проволокой седьмого поколения, в закрытых корпусах с грязными помутневшими окнами и толстыми решетками щелкали замки кормушек, гремели миски и разливалось пойло из кипяченой воды, кислой брюквы и глазастой картошки, это было там, внутри, куда свету Желтой звезды путь был искусственно закрыт изобретениями самих людей. В похоронном марше Фредерика Шопена есть только мелодия, слов нет и никогда и не было, они не нужны, но все, кто находился в казематах, знали слова похоронного марша, каждый свои, наизусть! Причудливые облака, вовсе непохожие на белокрылых лошадок или девичьи подушки, медленно продвигались по воздушному руслу. Они насыщались водными испарениями водохранилища не понимая, что это за белые казематы лежат в низине, где все время так тихо и никто не дышит. «Там нет людей!» – думали облака, собирая водные испарения старой тайги. Облака готовили гром и молнию для глухих обитателей бетонных стен. Гулкие шаги кованых ботинок разносились каменным эхом по коридорам бетонного здания. «124, 125, 126, – отсчитывал новый узник про себя. – Пятый поворот налево, ориентир – отбитая штукатурка на высоте два метра десять сантиметров, – чеканил про себя идущий человек. – 187,188,189…» – ботинки прапорщика Нечитайло производили очень характерный визг-скрип, похожий на апофеоз дерущихся на мусорнике крыс.

– Рожей к стене! – пронеслось сзади угрожающим эхом. Победитов стал лицом к стене и улыбнулся. Он размышлял о великом русском языке, передающем эмоциональные нюансы внутри каждой души, раскрывшей рот и выбросившей в воздух цепочки звуковой информации.

– Гнус! – позвал майор, разглядывая предохранитель пистолета.

– Я здеся! – приоткрыв дверь, ответил карлик.

– Томатного сока хочу!

– Бу зделано! – ответил Гнус с улыбкой и ушел к холодильнику в глубину второй комнаты. Налив высокий хрустальный стакан помидорного сока, он подошел к столу начальника и, неумело сыграв идиота, вылил весь сок на стол. Майор не шелохнулся, он держал в руке заряженный агрегат и внимательно смотрел в глаза карлику. Толстые капли помидорного сока шумно падали на пол, исполняя подлый закон всемирного тяготения. Майор быстро посмотрел на красные капли, которые вот-вот должны были упасть на его брюки. Отдернув колено в сторону, он улыбнулся. Капли пролетели мимо и разбились об пол.

– Тебя сожрут сегодня заживо, придурок! Я не знаю, зачем ты это сделал, но через пару часов твои остатки будут вылетать из трубы пустым пеплом. Горбулин! – закричал он. В кабинет ворвался прапорщик Горбулин с лицом угольного экскаваторщика без работы.

– Я здесь!

– Отведи урода в камеру к Арлекину и скажи ему, что это его обед. Неделю нелетные дни! Так и передай!

– Так точно! – заорал Горбулин, схватив карлика за шиворот синей робы и улыбаясь во весь свой железный рот, результат бездарного дантиста надомника. Сильно ударив его ногой в живот, он потащил его по коридору, как мешок с огурцами.

Дверь камеры сухо щелкнула несмазанным замком, заныла истерзанной струной и медленно отворилась.

– Граждане заключенные, открываю огонь без предупреждения при малейшем движении внутри камеры! Пшел! – рявкнул Нечитайло и отошел в сторону, держа пятидесятизарядный автоматический пистолет стволом к двери и готовый открыть огонь на любую провокацию из помещения. Сделав три шага внутрь, Победитов ощутил позвоночником закрытые двери. Все так же щелкнул замок, и кто-то поставил либо точку, либо запятую в очередном эпизоде его жизни. Вдохнув воздух камеры, он поморщился от невыносимого зловонья. «Именно таким должен быть запах смерти. Это именно то самое место, где я никогда не был раньше! «– подумал он. Воздух не вонял, он растворял любую мыслительную деятельность, он был наполнен вирусами, микробами, перемолотой заразой, злобой, нищетой страха, предсмертными муками и экспериментами доктора Абста. Слева был туалет, прикрытый наспех кирпичной стенкой и только с одной стороны. С двух сторон унитазной дырки на двух матрацах лежали четыре худых узника с глазами загнанных животных, жадно разглядывающих Победитова. Внутри камеры уже с шести шагов, свет единственной лампы терялся в пространстве и переходил в легкий сумрак, за которым кто-то сидел, стоял и лежал. Камерой владела вонючая тишина, ждущая криков, стонов, крови и развлечений.

– Добрый день, каторжане! – как можно дружелюбней сказал Победитов.

– Сифон! – раздался громкий приказ из сумрака камеры вместо ответа, – Пакет этого пассажира сюда неси! – Слева появился давно не бритый крепкий парень с длинной шеей, очень похожей на сифон без газировки. Он подошел к Победитову и, не глядя ему в глаза, бесцеремонно протянул руку к пакету. Мгновение, и он получил сильнейший удар в горло, от которого опустился на колени, схватившись за шею рукам, хрипя и выбрасывая остатки воздуха. Задыхаясь от тройного перелома трахеи, он повалился на пол и быстро затих, выпуская пузыри рваного воздуха и тонкую струйку крови изо рта.