Юрий Прокопенко - Я – директор. Конец империи

• Название: Я – директор. Конец империи
• Автор: Юрий Прокопенко
• Жанр: Русское современное

Как стать директором института, как получить то, о чем мечтал герой всю свою жизнь ученого? И вот теперь это свершилось. Он – директор научно-исследовательского института, доктор наук, профессор. У него грандиозные планы, несмотря на катастрофическое снижение уровня жизни в стране к концу «перестройки». Многое он не успел сделать, и ему пришлось покинуть свой пост. Одновременно и рухнула окончательно советская империя, исчез с карты мира Советский Союз

---

– Ребята, так дело не пойдет. Скоро стемнеет, а у вас только по две делянки. Такими темпами мы никогда не наберем статистику.

– Гафаров, какая разница, сколько делянок, – ответил Василий своему старшему товарищу, – давай проставим не две, а двадцать. Главное, работа идет и мышки дохнут. Нам за что деньги платят? За то, что мы травим полевок. И делаем мы это добросовестно, правда, Юля?

Девушка была согласна со своим другом, потому кивнула головой.

– И вообще, кому нужна эта статистика? Дезстанции или нам?

– Как вы это не понимаете? Этот показатель говорит об эффективности нашей работы. Если низкая гибель полевок, то наша работа не эффективна и дезстанция не захочет нам больше платить. Теперь понятно?

Ребята поднялись с кочки, на которой так уютно сидели, немного помялись на месте и, забрав у Гафарова свои блокноты, разошлись в разные стороны по своим делянкам, обследовать гибель полевок. «Ну, что будешь с ними делать?» – рассуждал Гафаров, забравшись на коня. Докладывать Гусину об этом инциденте он не хотел, как-то неловко было перед ребятами, не по-мужски. Он все-таки был туркмен, и докладывать начальству не входило в его правила.

В течение последующих нескольких дней ничего примечательного в жизни экспедиции не произошло. Ребята с утра заряжали приманки, Гафаров объезжал делянки и отмечал гибель зверьков. Вечером ребята раскладывали приманки по делянкам, а Гафаров контролировал их работу. Все эти дни он ждал звонка из Москвы. Сам он позвонить в Москву из этого телефона не мог. Для этого нужно было ехать в город на телефонную станцию. В экспедиции кончались продукты, и за ними тоже нужно было ехать в город. Гафаров с вечера подготовил старенький грузовик, заправил бензобак, завел двигатель и прогрел его, главным образом, для того, чтобы подзарядить аккумулятор. И рано утром он, наспех позавтракав, выкатил его во двор. До Ашхабада было километров сорок, часть этого пути приходилось ехать по проселочной дороге, укатанной нечастыми автомобилями, местами густо поросшей травой. Дорогой он думал о том, как было бы хорошо сделать так, чтобы их экспедиция получила юридический статус. Например, учредить здесь в Туркмении филиал института дезинфекции совместно с дезстанцией, где бы он числился на постоянной работе. Тогда можно было бы развернуть широкий фронт работ и выполнять заказы не одного предприятия, как сейчас, а сразу нескольких. И его зарплата могла бы вырасти в два, а то и в три раза. Его уже спрашивали несколько человек от разных предприятий об этом. Но пока он не мог дать им положительный ответ, поскольку он не начальник экспедиции, а всего лишь его зам. Он уже давно мечтал о домике в деревне, куда можно было бы вывозить на лето всю семью, и даже присмотрел такой не далеко от Ашхабада и его базы. Но для этого нужны были деньги, а где их взять? Вот если бы удалось учредить филиал. Эти мысли разволновали Гафарова, а звонок из Москвы усилил эти волнения. «Что-то случилось в институте», – почувствовал Гафаров и решил в первую очередь позвонить в институт. Он припарковал свой грузовик недалеко от здания телеграфа.

Москву дали быстро и уже через минуту Гафаров услышал в трубке неприветливый голос Шиловой.

– Анна Аркадьевна, здравствуйте. Это Гафаров из Ашхабада. Как у вас дела? Мне передали, что звонил Гусин. Я теперь думаю, что, может быть, что-то случилось?

– Случилось. Это последний месяц существования нашего отдела. С первого октября он будет называться по-другому и в нем больше не будет экспедиции.

Сердце у Гафарова оборвалось.

– Как не будет экспедиции? А что же нам делать? У нас ведь договор до конца года, идут работы.

– Вам много еще осталось? Сколько вы успели сделать?

– Процентов восемьдесят от запланированного объема. А как же имущество? Планы на будущий год?

– До первого октября все должно быть закончено, иначе некому будет сдавать отчет и всю экспедицию. Гусина сейчас нет и приехать он, скорее всего, уже не сможет. Так что давай в ближайшие дни прилетай сам. Здесь все и переговорим и с Цулая то же, ведь он будет принимать хозяйство.

Шилова положила трубку. Гафаров услышал гудки. Он вышел из здания телеграфа на освещенную полуденным солнцем площадь и двинулся в сторону машины. Гафаров понял со слов Шиловой, что произошло что-то совершенно нежданное. С этим практически рухнули все его планы и надежды. Значит, экспедиции больше не будет и куда же он теперь? Морить крыс в подвалах зданий? Нет, надо что-то придумать, надо ехать к начальству, посоветоваться. Но сперва он решил заехать домой, проведать жену и детей, а заодно и пообедать. Желудок ему уже напоминал об этом.

Забрался в кабину и повернул ключ зажигания. Аккумулятор подсел и почти не вертел стартер. Пришлось взять заводную ручку. Пока завел мотор, весь промок, с его лица пот катился градом. «Да, – подумал он, вновь забираясь в кабину, – на этой машине до Москвы не доехать. Лучше было бы ее просто списать и оставить здесь, в экспедиции». Он споткнулся на этом слове. Экспедиции больше не будет и с этим сразу рушились все его планы, так удобно выстроенные в его жизни.

Он приезжал домой из экспедиции не чаще одного раза в неделю, когда выбирался сюда за продуктами. Жена и дети всегда были рады ему. Вот и сейчас, когда он открыл дверь своей квартиры, к нему с криком кинулись сын и дочь. Они еще были дошкольники, но детский сад не посещали: нет мест. Поэтому их мать сидела с ними. Куда уж было идти работать, когда двое детей ждут тебя дома. Гафаров обнял и поцеловал жену, потом взял на руки детей, радостно оглядев их, опустил на пол. Умылся с дороги и прошел к столу. Жена уже подавала обед и, хотя она не ждала его в этот день, обед был приготовлен. На расспросы жены как у него дела, он ответил, что все нормально, в экспедиции все хорошо, что заехал за продуктами. Рассказал, что звонил в Москву и узнал о проблемах, которые возникли в институте. В детали вдаваться не стал, так как полагал, что жена все равно не поймет этих тонкостей. Вскоре он попрощался с женой, поцеловал детишек и вышел из дома. Решил заехать в дезстанцию, доложить о ходе экспедиции и заодно обсудить с главным врачом сложившуюся ситуацию. Он мало что полезного мог ожидать от беседы с главным врачом, так как понимал, что тот не был особенно заинтересован в работе экспедиции. Еще раньше Гафаров понял, что надо было включить его в состав экспедиции, что бы и он мог получать зарплату с бюджета хоздоговора. Теперь уже поздно, задним числом положение не исправишь. Гафаров лихорадочно думал, кто бы еще мог помочь ему в этом деле? Нужно высокое начальство, лучше всего из Минздрава республики или санэпидслужбы. Хорошо бы от их имени составить письмо на имя директора института с просьбой о продлении срока экспедиции, а еще лучше о создании постоянно действующей экспедиции института. Остаток дня он провел в переговорах с высоким начальством, но так и не сумел добиться полной его поддержки. Главный врач дезстанции вообще пожал плечами, сказав, что он не уполномочен решать такие вопросы: они, дескать, выходят за пределы его компетенции. В республиканской СЭС его отправили к заместителю министра здравоохранения республики, который будет лишь завтра. При этом ему порекомендовали заручиться поддержкой нескольких организаций, нуждающихся в проведении таких работ, то есть потенциальных заказчиков. Это уже оставляло надежду. Гафаров принял решение остаться в городе до завтра и позвонил в экспедицию, предупредил Алевтину, что вернется только завтра. Эту ночь он провел дома, в кругу семьи, на радость детишек и особенно жены.

Утром следующего дня Гафаров был уже у заместителя министра. И объяснив ему ситуацию, пообещал заручиться поддержкой, по крайней мере, трех крупных сельхозпредприятий весьма авторитетных в правительстве республики. Зам министра раньше не раз встречался с Гафаровым и тот выполнял его отдельные поручения, поэтому сейчас их отношения несколько выходили за рамки сугубо официальных.

– Послушай, Гафаров, а чего это ты так печешься об экспедиции? Ведь ты не ее начальник. Кто сейчас начальник экспедиции?

– Гусин, старший научный сотрудник института дезинфекции.

– А что, он твой родственник или хороший знакомый?

– Нет, он просто мой начальник, так сложились дела. Ведь не могу же я быть начальником экспедиции. Я не сотрудник института.

– А если экспедиция будет нашей, ну, скажем, при научной поддержке института, то почему бы тебе не стать ее начальником? Зачем нам Гусин?

– О-о, это было бы хорошо. Я даже не мог подумать об этом.

– Давай попробуем, джигит. Мы с тобой туркмены и мы у себя дома. Чего нам бояться? Составь проект письма на имя директора института, как там его, ах, да, Лядов, и напиши, что мы просим его оказать методическую поддержку в организации и работе научной экспедиции в удобной для института форме. Подчеркни, что многие сельскохозяйственные учреждения и здравоохранение республики нуждаются в работе экспедиции, что за прошедшие годы накоплен значительный опыт работы и показана высокая эффективность мероприятий против грызунов. Начальником экспедиции мы планируем сотрудника дезстанции Гафарова, который все эти годы непосредственно руководил работой экспедиции. Так, все запомнил? Лучше бы записал. Ну, ничего. Готовь проект письма, получай письма от организаций и приезжай ко мне через три дня.