Коллектив авторов - «Поэзия русского слова». Специальное издание всех участников конкурса

• Название: «Поэзия русского слова». Специальное издание всех участников конкурса
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Поэзия

Всероссийский литературный фестиваль-конкурс «Поэзия русского слова» проводится в рамках литературного проекта «Литературная осень» и ставит целью выявление талантливых авторов, пропаганду живого русского слова. Учредителями фестиваля-конкурса являются Краснодарское краевое отделение общероссийской общественной организации «Союз писателей России», администрация муниципального образования «Город-курорт Анапа». Книга издается за счет средств, собранных членами литобъединения «Парус» (Анапа).

---

«Птицы».

Видишь, как птицы взлетают ввысь?
Выстрелом от земной суеты
Я говорю им: «Хоть ты душу мою коснись»
Но птицы не едят с руки.
Я смотрю на них, и не могу понять —
Отчего они так сильны.
Взмахом крыла способны в воздух поднять,
Все, что творится внутри.
Но люди не птицы, и то, что внутри —
Тяжелее гор и рек.
Чтобы снова загорелись глаза – янтари
Бог знает, сколько век…
Жизнь состоит из встреч и разлук.
И расстояний меж этих дней.
В ожидании даже шорох можно принять за стук.
От разлуки – дни длинней.
Ни упованием, ни надеждой не живу теперь.
Жизнь как сумма вчерашних дней
Я почему – то пугаюсь стука в глухую дверь.
А от выстрелов становлюсь сильней.
Хоть и крутимся, вертимся как колесо,
Пока птицы улетают на юг.
Человек не птица, но может пережить все.
Даже тысячи пролетевших вьюг.

2016 г.

Наумова Екатерина Краснодарский край. ст. Гостагаевская «Открытие» Поэзия

«Алтайское».

Дорога на перевал.
Подъём под прямым углом.
Ягель растёт, как коралл,
Ветви пестрят мхом.
На каждом шагу припадать,
Склоняя колени, к ручью,
Как будто любовь преподать
Тебе к каждой жилке хочу.
И в сумерках кратких уже.
Ступить на вершину холма…
Какая-то грусть на душе.
Здесь целая жизнь умерла.
Лишь редкие встретишь следы.
И камень, как будто дольмен,
Осколки от древней страны,
Рассеявшейся по земле.
Алтай не забудет её.
Спустя даже тысячи лет.
В застывшей смоле мумиё.
Останется каждый момент.
И этот. Мы ставим ночлег.
Ты слышишь тонюсенький звон?
Как будто один человек.
Остался с тех самых времён.
А может, повесил браслет,
И тот бубенцами звенит.
Но ветра как будто бы нет.
Так кто же ночами не спит?
Увидим мы только с утра:
В тумане свободный табун.
И белая лошадь-гора.
Звенит – колокольцами – лун.
Альпийские топчет луга,
Грибные круги, дикий лук…
Спасибо алтайским богам.
За этот таинственный звук.
За солнце, что здесь горячей,
За то, что близки облака,
За холод хрустальных ночей.
И то, что звезда так низка.
За то, что прекрасны цветы.
И лает так громко марал.
За то, что среди темноты
Алтай нас тогда охранял.
Но снова надолго один.
Остался бессмертный колдун.
Как будто браслет Ак-Кадын.
Звенит – колокольцем табун.

2016 г.

«Морская бессонница»

я совесть всех земных бессонниц
и сердце каждой гиблой страсти
а атлас в сумке – это карта.
какой-то новой, пятой масти.
из круглосуточной аптеки
покоя и самовнушенья
я выгреб сонные таблетки
и попросил у всех прощенья.

но буря страстно дом объяла
и ночь скрестила сушу с морем.
полы скрипели, дом качало,
и в окна колотились волны.

Пятиэтажка уплывала
на парусах погасших окон.
Моей грамматики эскадра
рассыпалась, как легкий локон.

Как мог я спутать вдохновенье
с симптомами морской болезни?
в открытый океан видений
уходит мир под звуки песен

2013 г.

…
А над небом река.
В ней русалочьи плещут хвосты.
И рыбачат подъёмные краны.

Под рекой небеса.
В них крылатые тонут мосты.
И скопленьем галактик,
Сверкают большие экраны.

Небо слито с рекой.
Чем-то третьим заполнен зазор.
Может, осенью, может, чертой,
Может, просто пространством.

И из школы сбежав,
Без зазрения через забор.
Вдоль дороги идёт,
Собирает букет первоклассник.

Крыша школы, как старый холщовый колпак.
Вдалеке черепицей краснеет.
Но уже позади самый страшный овраг.
И беглец ни о чём не жалеет.

Что там счеты и даты.
Картинки, букварь?
Всё ничто, когда в доме напротив,
Завернувшись в уютную мамину шаль,
Эта девочка учит по нотам.

В белом платье с цветами.
Глаза опуская вниз.
Он уверен и даже больше —
Она есть жизнь.

А над небом река.
Под рекой облака.
Остальное – ненужное, лишнее.
Если к чьей-то руке потянулась рука,
Всё на свете теперь только личное.

2015г.

«Из раны».

Из раны моей встаёт ранним утром солнце.
Поэтому цвет его ал и свет так силён и горяч.
Знай это, а с этим и то, что солдат не вернётся.
Но будет рассвет, моя ласточка, только не плачь.

Из раны моей вырастают тюльпаны и маки,
Рождается радуга, бьёт животворный родник.
Я верю, что ты разглядишь эти тихие знаки.
Но грусть не настигнет, родная, тебя ни на миг.

Из раны моей возникают слова простые,
Простые и нужные, ласковые слова.
Они никого не ранят, хоть выглядят, как отлитые.
Они попадают метко, но цель их всегда жива.

Из раны моей – видишь? – прыгают в воздух дельфины.
Всё больше горю. На огне этом греется чай.
Огнём этим плавятся время сковавшие льдины,
И ты от печали своей понемногу оттай.

Но помни всем сердцем, всегда это, милая, помни,
Что солнце над миром встаёт ранним утром из ран —
Солдат и зверей, детей и безвинно казнённых —
И красные ленты вплетает в седой океан.

2016 г.

«А я и не знал…».

А я и не знал, сколько в этом городе силуэтов, похожих – на твой.
И сколько здесь сумасшедших с неведомой мне судьбой.
В каждом вечернем прохожем мерцает какой-то секрет.
Никто не хочет домой, но завтра вставать чуть свет.
Никто не хочет туда, где вынужден временно жить.
Где он коротает года, обкуривает этажи,
скучает, надеется, спит и видит одни только сны.
Где пьёт в одиночестве чай
и ждёт наступленья весны.
Но каждый из тех, кто здесь, конечно, пошёл бы туда,
где хочется мыть этажи и чтоб не кончались года.
Там жизнь наяву как сон, а сон – как вторая жизнь,
и кто-то готовит чай и смотрит из окон вниз:
идешь ли по талым снегам с печеньем в руках домой?
плывешь ли в каноэ с шестом, рождаемый вешней водой?
но в пьесе такого нет. Хоть в лес убегай, хоть вой.
Как карие декорации, стоят после сказки глаза.
До блеска отполированы. По мне равнодушно скользят.
За ними – совсем ничего. Закрыты, мертвы, пусты.
Отныне и навсегда сравнялись с нулём миры,
что зримо творились из нот, что теплились прямо в руках.
Казалось, как будто вот-вот. Но вышло – «увы не ах».
На память о летних днях – некрополи в фонарях,
в которых, как в братских могилах, спят бабочки и мотыльки.
И, может, по этой причине лучи фонарей так мягки.
Свеченье похоже на крылья, на пудру, вуаль, пыльцу,
на теплый песок, что сползает по милому мне лицу.
Круженье похоже на ветер, качнувший луну, как фонарь,
как маятник, как ребенка, как старый скрипучий корабль,
как лист на темнеющих водах, качели в осеннем саду.
В которых – затихнет ветер, как с поезда, я сойду.
Туда, где одним только словом, возможно, всю жизнь рассказать.
Туда, где берут за основу обязанность нас понимать.
Где в вакуум сердца ворвется большой, как любовь, кислород.
И вот уж прохожий качнется и замертво упадет,
а я и не знал, как много здесь мест, где тебя не найти.
И сколько чужих секретов город таит внутри.
Лаванда, миндаль и мускус смешались с соленой волной.
В последнее звёздное небо мы падаем вниз головой.

Родина Мария г. Тамбов «Открытие» – поэзия

«На крыльях семи ветров»

Шар земной облететь
на крыльях семи ветров.
Слиться сними в одно,
притяженье земли поборов.
Освободиться от
предрассудков – своих и чужих,
в вольной стихии их,
вновь научиться жить.
Существом обновлённым
пламенно-вещую
песнь, воспевая пророков…

2010г.

«К Данте Алигьери».

Расскажи мне о том, как когда-то
ты, в глубины сойдя земные,
ткал средь вечных льдов Коцита —
нота за нотой —
дерзновенную песнь свою.
Расскажи о дождях и вихрях —
тех, что в Тартарах недрах бушуя,
увлекали со злобной радостью
перелётные птицы-души…
Расскажи о пути на Небо
через царство,
где правит
Небыль:
как ты шёл —
и адское пламя
опаляло твоё лицо;
как на нём, почерневшем от копоти,
боль нездешняя след оставила,
сделав сына земли
сурового
мучеником-певцом…

2011г

«Адамов след» (восточная легенда).
Где-то в Индии далекой
Над спокойною долиной
Непреклонно – одиноко
Подымается вершина.
На угрюмой, на скале той
Здесь огромный человечий,
Говорят, самим Адамом
След оставленный навечно.
Говорят, что откровенье
Он увидел на вершине.
Путь людского рода горькой
И безрадостной судьбине.
Он увидел всех потомков
От велика и до мала.
Крови алые потоки.
Всё лились, земля стонала;
Люди гибли от болезней,
Грызлись за кусочек хлеба,
В слепоте и исступленье
Проклиная страшно Небо.
Праотец, увидев эти
Ужасы, безумье, муку,
Горько плакал до рассвета,
Плакал, как дитя в испуге.
Прижимаясь сиротливо
К той скале суровой телом:
«Боже, Боже милостивый!
Что же… Что же я наделал»!
…Говорят, с тех пор навечно
На вершине той огромной
След остался человечий —
Полон влагою солёной.

Май 2010г.

***
Снова пришла бессонница,
Королева вьюжных ночей.
Сотня тысячная конница
Мчится следом за ней.
Воинов руки бледные
Сжимают – кто меч, кто копьё.
Светятся шлемы медные —
Богата, свита её!
Неимоверно суровые
Лица – аж дрожь берёт:
«Сдаться пора уж давно бы вам,
Наш наступил черёд!
Ради чего стараетесь,
Наивная вы детвора?
Иль до сих пор не знаете —
Безвозвратно ушло «Вчера»?
Ради чего так гробитесь,
Свой, сберегая мирок,
Замки воздушные строите? —
Скажите, нам невдомёк!»
…Злобствует, издевается
Мыслей назойливый рой.
Всё сильней разгорается,
Всё свирепее бой!
…Утра лучи окрасили
Горизонт в алый цвет…
– Это только фантазии,
Головы измученной бред!
– Нет, то не сказка страшная.
Правде в глаза – смелей!
Чего ради пахали, пашем? Да
Мысли ранят больней, больней.

Ноябрь 2011г.

***
Дерево опалённое
одиноко средь поля колышется,
ветви безжизненные раскинуло,
словно кого-то обнять желая
и устремляясь к задумчивым небесам
зелёной единственной веточкой…

Размета Виктория