Алла Дымовская - Абсолютная реальность

• Название: Абсолютная реальность
• Автор: Алла Дымовская
• Жанр: Городская фантастика

Третья часть авторского литературного триптиха.

«…Этот литературный триптих создавался на протяжении без малого двенадцати лет, с перерывами и заблуждениями, пока не сложилось то, что есть теперь. В одно делимое целое. Три образа, три стороны человеческой натуры, персонажи, их я называю – Герои Нового времени. Из нынешней интеллигенции, которая не погибла, не испарилась под чудовищным давлением хаоса и бескультурия, уцелела и возродилась, и в будущем, я надеюсь, задаст еще правильный вектор нашего развития. Три героя и три пространства – бесконечной личности, бесконечной Вселенной, бесконечной вариативности событий…»

«…Леонтий Гусицин – он сам за себя говорит. «Может, я слабый человек, может, я предам завтра. Но по крайней мере, я знаю это о себе». Так-то. Он ни с чем не борется. Он вообще не умеет это делать. Даже в чрезвычайных обстоятельствах и событиях, в которые и поверить-то невозможно, хотя бы являясь их непосредственным участником. Но иногда бороться не обязательно. Иногда достаточно быть. Тем, что ты есть. Честным журналистом, любящим отцом, хорошим сыном, верным другом. Порой для звания героя хватит и этого. Если ко всем своим поступкам единственным мерилом прилагается та самая, неубиваемая интеллигентная «малахольность», ее вот уж ничем не прошибешь – есть вещи, которые нельзя, потому что нельзя, не взирая ни на какие «особые причины». Поступать, следуя этому императиву, чрезвычайно больно и сложно, порой опасно для жизни, но ничего не поделать. Потому, да. Он тоже герой. Не хуже любого, кто достоин этого имени…»

Текст книги опубликован в авторской редакции.

---

– Тебе, наверное, надо готовиться? – с надеждой подал голос Коземаслов. – В мое время к общественным мероприятиям дети подходили ответственно, – обрадовался, не зная, что его ждет, но Леонтий с ехидным, сладким замиранием ждал, когда Коземаслов плюхнется удало в невидимую лужу-ловушку, – ночи напролет, бывало, сиживали накануне за учебниками.

– Зачем? – вполне серьезно вопросил его «вундер» и даже ногами дрыгать перестал от обалдения.

– Как это, зачем? – обалдел не меньше своего визави Коземаслов. – Это, по-моему, очевидно.

– По-моему, это чушь, – безапелляционно возразил мальчик Аркаша. – «Олимпы» послезавтра и в пятницу. Что же я, за два дня поумнею, что ли? Только зря париться. Вообще все это ерунда – плевое дело. Зато понтов много, и «преподы» вместе с «классручкой» заругают, если не поеду. Там же честь школы.

– Ну, да, ну, да, – зачастил обломавшийся в чаяниях Коземаслов, совсем уже не зная, с чем и встрять.

– Я у тебя побуду до обеда, гут? – не обращая на него более внимания, попросился к Леонтию чудо-ребенок.

– Так я тогда откланяюсь?? – несколько обижено прогудел Коземаслов – Леонтий разве кивнул небрежно-согласно. – Может, вечером еще увидимся. Ты, конечно, идешь отмечать к Суесловскому, у него затевают после фуршет?

– Само собой, – Леонтий улыбнулся как можно радужней. Ага, счас! К Суесловскому! Премия Дарвина, третье место! Грязи с его подошв там не будет, не то, что личного присутствия. Хорошенького понемножку.

– Тогда до встречи! И вам, молодой человек, всего наилучшего! – Коземаслов затопал в прихожую.

Аркаша полностью проигнорировал его прощальное пожелание, мальчика тревожило иное:

– Можно? Гут или не гут? – обеспокоено повторил свою нужду «вундер».

– Гут. Сколько влезет, столько и сиди. Только у меня жрать нечего. Поэтому, тебе и впрямь лучше до обеда.

– Клево! – опять бросил ему вместо «спасибо» чудо-ребенок. – Я твой «комп» пока возьму. Отстойное барахло, но другого ведь нет ничего.

– Нету, – согласился миролюбиво Леонтий. Лэптоп его был старенький, вот-вот собирался поменять – хотелось игрушку покруче, но, то не хватало наличных средств, а в кредит себе дороже, то ожидалась новая заоблачная модель, и Леонтий ждал тоже – модели, однако, сменяли друг друга, а у него оставалось прежнее отстойное барахло, по выражению мальчика Аркаши. – Ты уходить будешь, дверь прихлопни, не забудь. А я поеду скоро. По делам.

– В субботу-у! – с некоторым презрением сморщился Аркаша. Не то, чтобы он нуждался в компании Леонтия, тут было скорее высокомерие к тягомотным «взрослым» обязанностям.

Могло показаться на первый взгляд, что мальчик Аркаша прятался в холостяцкой гарсоньерке Леонтия оттого, что бедному чудо-ребенку некуда было деться или в собственном его доме «вундеру» грозили неприятности. Вовсе нет, нисколько. А просто квартира напротив, по мнению Леонтия, представляла собой чистый и беспримесный дурдом, во всяком случае, сам он скорее бы застрелился, после утопился, после спился… ну, в общем, чем так – или там, – жить. У чудо-Аркаши, помимо его самого и весьма интересной мамы, в доме имелись! Внимание, оп! Двое сильно младших братьев – один был орущий годовалый младенец, – при них состояла ворчливая няня-калмычка. Отдельно нервная, пожилая гувернантка – преподавательница младших классов, для среднего из трех детей, помимо – приходящая домработница, тщетно пытавшаяся за пять дней в неделю героически осилить уборку авгиевых конюшен. Плюс иногородний двоюродный кузен хозяйки, временно проживающий в квартире уже десятый год нахлебником в поисках будущего и хорошо оплачиваемой работы, а пока несущий обязанности порученца, сантехника, ремонтника-столяра и вообще где требуется мужская сила. Это, не считая отца семейства, по уши завязшего в делах бизнесмена, да не нашего, не отечественного, но амстердамского розлива, который, правда, по будням беззаветно пропадал в офисе, зато по выходным, по уверениям Аркаши, от него житья не было – бурная любовь к своим отпрыскам у голландского воротилы выражалась в том, что он ни на минуту не оставлял детишек в покое бестолковыми игровыми затеями. Частенько затеи заканчивались порчей имущества, синяками и справедливой руганью мамы детишек, перемежавшейся уверениями няни-калмычки, что «с нея узже фатит!». Не то, чтобы мальчик Аркаша был сильно против домашней обстановки, но ведь надо же отдохнуть мыслящему человеку! От нянь, от родителей, от дядюшек, от ручных хомяков в количестве расплодившихся семи штук, – детям необходимо общение с животными, – от репетиторов, от галдящих пяти домашних кинотеатров системы «филипс», а как же, все свое, родное, голландское! очень патриотично – во всех пяти комнатах, и еще плазменная панель в ванной! С ума спятить – пояснял Аркаша, и шел в гости к одинокому обалдую соседу. Здесь была тишина. Слава тебе, о, создатель кибервселенной Норберт Винер, и твоим апостолам Биллу и Стиву! Здесь можно было спокойно обсудить насущные до зарезу темы – о природе вещей, и о вещах в природе. Здесь поощрялась безалаберность и приветствовался парадокс, здесь можно было отлынивать в удовольствие от строго упорядоченного делового беспорядка его мамы. В общем, у Леонтия чудо-ребенку было клево!

– Интегралы так и не разрешили? – из недр встроенного платяного шкафа прогудел потусторонним филином попутно собиравшийся на рандеву Леонтий. Не из вежливости: эпопея с дополнительными, нештатными и не входящими в возрастную группу мальчика Аркаши интегральными исчислениями была для них печальной сказкой о спящей царевне, к которой не подпускают влюбленного богатыря.

– Не-а! Говорят, через год поступишь в «пешку», там и проедай им плешь, а здесь жуй уй!

– Аркадий, ты что? Не выражайся! – проявил воспитательную строгость Леонтий. Еще не хватало, чтобы заманчиво-загадочная мама чудо-ребенка намылила ему холку за то, что учит нецензурным идиомам, гад такой! Хотя, если принять в расчет современный темп внешкольного образования, то неизвестно кто кому даст здесь фору.

– А что я сказал? Правду! В «пешке» тоже – возрастной ценз, да возрастной ценз, заладили! Ваш сын не потянет нагрузку по возрасту. Поубивал бы всех! – имелась в виду престижная, знаменитая на всю Москву школа для математически одаренных детей, но вот беда – принимали туда лишь после полноценного восьмого класса, в то время как бранчливый соседский «вундер» официально числился только в седьмом. – Обидно, что я принцип-то знаю. Но это на элементарном уровне. Мне бы интегралы по Лебегу!

– И опять – не выражайся! Я твоего птичьего языка все равно не понимаю, а звучит куда хуже, чем простые матюки, – Леонтий как раз застегивал прошитый цветной строчкой воротник моднючей полосатой рубашки, одновременно разглядывая себя в зеркале: в этот момент он нравился себе, рубашка была к лицу.

– Это ты так думаешь, потому что у тебя в башке мусом, – Аркаша никогда не говорил «мусор», не оттого, что не выговаривал букву «р» или уважал легендарную советскую милицию, еще как выговаривал, и много чего еще! Просто, как верный поклонник Толкиена, брал на вооружение понравившиеся ему литературные словечки иллюзорного корифея, отсюда были и пресловутый «мусом» и даже «мусомный амбар», в коем, как известно хоббиты хранили завалящие доброхотные подношения. – Плох тот ученый бес, который такому балбесу как ты не сможет втюхать на пальцах, – Аркаша растопырил набитую боксерскую пятерню, – что такое интеграл Лебега.

– И слушать не хочу. Мне бежать пора, – попытался уклониться Леонтий, но не слишком, ему, впрочем, как и всегда в отношения с Аркашей, стало вдруг интересно.

– Ленчик, ты будешь скоро умственный дегенерат, если перестанешь развивать серое вещество. Вот лучше смотри сюда: Лебег – он был молоток, он поменял область определения функции, ну в интегральных расчетах, на область ее значений…

– Все, умолкни. Я уже в трансе, – Леонтий и взаправду испугался одних этих слов.

– Погоди, я же обещал, что на пальцах. Вот, прикинь: затеял ты у себя в интерьере «реставрейшн», и захотел новые «тейблы», «честы» или «вордробы», ну и пошел в маркет. Чего тебе понравилось, покруче, то ты и купил – только не все, потому: у тебя деньги кончились. А тебе еще нужны один «бэд» и шесть «чэев», но не на что. Это оттого вышло, как ты все строил не по результату. Потом ты расставил в своем «флэте», чего купил, и там живешь. Захочешь, сможешь по-другому переставить, из того, что у тебя есть. Теперь наоборот. Ты расставляешь не «дрова», которые уже с «сэйла», но вместо деньги. У тебя на «пластике» десять штук баксов, и ты пишешь – штука на «бэд», две на «честы» и тому подобное. Посчитал, и после только купил. На все хватило, хотя может оно и сплошное уродство – как моя мама говорит. Ты понял? Ты расставлял по «руму» не вещи, а деньги. Это и есть значения предметов, вместо их определения. Ферштейн?