Р. Зайнуллин - Очная ставка с участием несовершеннолетнего обвиняемого

• Название: Очная ставка с участием несовершеннолетнего обвиняемого
• Автор: Р. Зайнуллин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906830-98-2

В монографии рассматриваются криминалистические проблемы производства очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого.

Исследуются вопросы понятия, сущности очной ставки, цели ее производства. Рассматриваются организационно-тактические вопросы производства очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого.

Кроме того, проанализированы с точки зрения тактической целесообразности и нравственной допустимости типичные следственные ситуации, складывающиеся к моменту производства очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого. Настоящая работа будет интересна как для практических работников следственных органов, так и для студентов, аспирантов и преподавателей юридических факультетов высших учебных заведений.

---

Этический принцип объективности следователя выражается в таких процессуальных положениях, как презумпция невиновности – обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность (ст. 14 УПК РФ); стороны обвинения и защиты равноправны перед судом (ст. 15 УПК РФ); судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на их совокупности, руководствуясь при этом законом и совестью; никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ст. 17 УПК РФ).

Объективность приобретает особую этическую форму в связи с тем, что следователь – это прежде всего человек, которому, как и любому человеку, присущи различные эмоции относительно личности и поведения обвиняемого. Думается, несомненным является тот факт, что эмоциональное состояние следователя не может определять его позицию по уголовному делу. Подростки нередко совершают тяжкие преступления с особым цинизмом, дерзостью, что вызывает к ним негативное отношение. Однако, расследуя преступление, следователь всегда должен быть беспристрастным и объективным[35].

Объективность – это тот стержень, та основа, на которой держится справедливое разрешение уголовного дела и достижение истины. Д. П. Котов по этому поводу писал: «В отношении любого человека – опасного рецидивиста и бытового склочника, потерпевшего и просто обиженного лица – осуществляющие производство по уголовному делу лица обязаны быть максимально выдержанными, тактичными, хладнокровными, собранными, спокойными, корректными и целеустремленными в осуществлении задач уголовного судопроизводства. И как бы при этом ни велико было эмоциональное и умственное напряжение, как бы ни тяжело было сдержать гнев по отношению к убийце, насильнику, грабителю, срыв недопустим так же, как недопустимы угрозы, грубость, обман, какими бы соображениями и причинами они ни объяснялись»[36].

В юридической литературе высказываются мнения, обусловленные пониманием предварительного следствия как процесса борьбы, конфликта, противоборства[37]. Противоречие подобной концепции такой нравственной характеристике следователя, как его объективность, состоит в том, что «…следствие рассматривается не как процесс беспристрастного исследования обстоятельств дела в интересах справедливости, а как поединок следователя с обвиняемым, где необходимо обеспечить победу следователя над обвиняемым»[38]. Поэтому мы разделяем позицию ученых, считающих подобные определения процесса расследования противоречащими сущности предварительного следствия как процесса установления истины в уголовном судопроизводстве, неизбежно приводящими к превращению расследования в борьбу с личностью, что не только безнравственно, но и незаконно[39].

Таким образом, объективность следователя должна выражаться в его беспристрастности, во всестороннем изучении всех возможных версий, высокой правовой культуре следователя, отсутствии «процессуального нигилизма», поверхностного ведения следствия. Следователь обязан не только обеспечить строжайшее соблюдение процессуального закона, но создать здоровую нравственную атмосферу, уважать достоинство всех участвующих в деле лиц.

М. С. Строгович по этому поводу отмечал, что следователь обязан исчерпывающим способом исследовать обстоятельства как уличающие обвиняемого и отягчающие его вину, так и оправдывающие обвиняемого и смягчающие его ответственность. Это следователь должен делать самым тщательным образом, каково бы ни было его мнение о виновности обвиняемого[40].

Несовершеннолетний обвиняемый – особая процессуальная фигура в связи с ее возрастными и нравственно-психологическими особенностями. Поэтому, как справедливо отмечал Л. Л. Каневский, расследование преступлений несовершеннолетних создает сложную систему нравственных отношений[41]. При этом центральным элементом указанных отношений, на наш взгляд, является объективность как основной нравственный принцип отправления правосудия в отношении несовершеннолетних.

Еще одним основополагающим нравственным принципом деятельности следователя является гуманизм[42]. Л. Л. Каневский понимал под гуманизмом не только уважительное отношение к личности, но и убеждение в безграничности возможностей человека и его способности к совершенствованию[43]. Гуманизм как нравственный принцип деятельности следователя закреплен и в международных правовых актах, и в Конституции и УПК РФ, что, несомненно, свидетельствует о его огромном значении. В частности, принцип гуманизма закреплен в ст. 9 УПК РФ, которая запрещает осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. Более того, она устанавливает запрет насилию, пыткам и другому жестокому обращению.

Гуманизм приобретает особое значение в связи с тем, что, расследуя преступление, должностное лицо в ряде случаев воздействует на психику человека. В этой связи требует разрешения вопрос отграничения допустимого психологического воздействия на личность в процессе производства очной ставки от психического насилия, которое во всех случаях является противоправным и антигуманным.

Правомерное психическое воздействие отличается от психического насилия наличием у подвергающегося воздействию лица свободы выбора той или иной позиции[44]. Это представляется справедливым, если исключить ситуацию, в которой внешне свободный выбор является следствием ранее примененного психического насилия и вызванного им состояния.

К правомерному и нравственно оправданному психическому воздействию на личность следует отнести такое воздействие, которое понимается как «положительное влияние на психику человека, как создание наиболее благоприятных условий для течения психических процессов, поддержания активных условий для течения психических состояний и проявления положительных психических свойств личности»[45]. Поскольку подростковый возраст характеризуется повышенной эмоциональностью и самолюбием, обостренным чувством собственного достоинства, то высокомерие и пренебрежение являются неприемлемыми с точки зрения этики. В то же время отношение следователя к участникам уголовного судопроизводства не должно перерастать в панибратство, так же как и строгость, официальность – в жестокость.

Особое значение при расследовании преступлений приобретает и такой нравственный принцип, как честность. Еще в ст. 405 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. было предусмотрено положение: «Следователь не должен домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами, ни тому подобными мерами вымогательства»[46]. Однако опросы следователей показали, что 81 % от общего числа респондентов прибегают в случае необходимости к обману и лишь 19 % никогда его не используют. Мы же поставим вопрос иначе: может ли обман быть нравственно оправданным в зависимости от конкретной следственной ситуации?

В юридической литературе дается однозначно отрицательный ответ на него. Та к, А. С. Кобликов, А. Р. Ратинов, М. С. Строгович отмечают при этом, что обманом следует считать и тактические приемы, которые традиционно именуются «следственными хитростями» и «психологическими ловушками»[47] (сущность следственной хитрости состоит в оперировании информацией, благодаря чему попытки преступника и иных заинтересованных лиц использовать в своих целях информацию о материалах и планах расследования не достигают цели, а, напротив, служат на пользу раскрытия преступления)[48].

Мы не можем согласиться с подобной точкой зрения. Считаем, что указанные авторы в своих работах оперируют нравственной категорией честности в ее абсолютном, абстрактном понимании. Применение подобной абстракции к конкретной реальной следственной ситуации, несомненно, приведет к внутриличностному конфликту следователя, ибо «в сознании следователя возникает противоречие между отдельными ценностями, его ценностная ориентация подвергается испытанию»[49]. Действительно, порой перед следователем встает выбор: использовать в допустимых пределах обман либо «провалить» дело. Если следовать традиционной точке зрения, исходить из абсолютной категории честности, то выбор всегда должен быть в пользу второго варианта.

Совершенно противоположное решение данного вопроса предлагает Р. С. Белкин в одной из своих работ. Вполне справедливо он отмечает, что «отрицательная моральная оценка таких действий не препятствует их совершению, если на шкале ценностей они выступают как «меньшее зло», если их цели безусловно нравственны»[50]. Таким образом, Р. С. Белкин делает выбор в пользу первого варианта, т. е. полагает, что обман нравственно оправдан и допустим тогда, когда представляется как «меньшее зло».