Николай Амосов - Полевой госпиталь. Записки военного хирурга

• Название: Полевой госпиталь. Записки военного хирурга
• Автор: Николай Амосов
• Жанр: О войне
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906880-38-3

Николай Михайлович Амосов – врач с мировым именем, известный своими операциями на сердце и уникальными методами продления жизни. В первый же день Великой Отечественной войны он добровольцем пошел в армию и был назначен хирургом в полевой госпиталь. В невероятно трудных условиях врачи спасали раненных в битвах под Москвой и Сталинградом, на Украине, в Венгрии, в Германии, а затем были еще направлены на Дальний Восток и участвовали в войне с Японией.

В своей книге Н. М. Амосов показывает войну так, как она виделась глазами врачей. Страдания, мужество, грязь и кровь; трагические, а иногда комические стороны войны представлены неразрывно, как это и было в действительности. Мемуары полны глубоких размышлений о времени Сталина, о сущности сталинизма, о советской системе в целом, о ее трансформации вплоть до полного краха в ходе «перестройки».

---

Всю дорогу мы едем проселками – избегаем бомбежек и чтобы машины нам не мешали. Радио у нас нет, сводки узнаем от встречных командиров.

Уже привыкли к походу. Спим на земле, с вечера валимся, как подкошенные, а ночью просыпаемся от холода – чертовски холодные ночи на Смоленщине. Но шинель хороша! И теплые портянки тоже пригодились – на ночь я разуваюсь и ноги в них завертываю.

В Жиздре кипятильник получили, поэтому кипяток есть два раза в день, а вечером – еще суп, если сон не сморит, пока повар Чеплюк варит.

Но сейчас не до желудка и не до ног. Впереди дым, стрельба явно усиливается. Ропот на Хаминова:

– Куда он нас ведет? Сусанин нашелся! Прямо в пекло!

Мы уже выехали на шоссе, выстроили обоз на обочине. Стоим в нерешительности.

Военные машины и тракторы идут непрерывно к Рославлю.

Наконец к нам подъехал какой-то важный чин и скомандовал двигаться по шоссе обратно от Рославля. Начальник и комиссар сомневались.

– А как же приказ?

– Я вам приказываю. Полковник Тихонов из тыла армии. Можете сослаться в санотделе. Ясно? Выполняйте!

– Слушаюсь.

Хаминов дал команду и сел в первую повозку.

– Ну, поехали!

И мы поехали. Да как! По асфальту легко, все забрались на телеги, повозочные взмахнули вожжами, и бегом, рысью, а где и в галоп!

Отмахали километров двадцать. Ни разу не остановились, лошади не пугались и не хромали, колеса не ломались, возы не развязывались.

Наконец, переехав реку Остер, мы свалились вправо от шоссе в реденький лесок. Не греем кипятильник, не раздаем даже хлеб и сахар – прямо спать.

Войска отступают. Все дальше и дальше на восток. Сегодняшняя сводка: оставили Смоленск: Бои, надо думать, под Киевом, Умань и Белая Церковь уже упоминались.

Мы, ППГ-2266, тоже отступаем со всеми. Рославль уже у немцев.

Раненые

Мы отступили в Сухиничи. Имеем приказ санотдела армии: развернуться. Даже машину дали для переезда. Едем вдоль железной дороги мимо станции, нефтебазы, обсаженной тополями, и поднимаемся в гору. Там бараки. Начальник вылез из кабины.

– Посмотри, Николай Михайлович, неплохое место для нас.

И вдруг: з-з-з-бах! И сразу еще, ближе: з-з-з-з-з-бах!

Все ссыпались с машины, попадали, притаились. Пропал интерес к осмотру места.

Начальник вытащил свою карту, и мы рассматриваем окрестности. Километрах в трех оказалась деревня Алнеры. Поехали.

И вот мы здесь. Посмотрели и решили – быть госпиталю!

Наша деревня – это широкая балка с зеленым лугом, речкой, два ряда домиков по обоим косогорам. Просторно, вольно.

На холме – начальная школа в яблоневом саду, низенький дом.

Школа пуста – каникулы. Четыре классные комнаты, учительская. Трогательные маленькие парты для первоклассников.

Распланировали: регистрация – коридор, для тяжелых раненых – классы, легких – в палатки под яблонями. Там же перевязочную. Баню, кухню – на улице. Штаб – в домике рядом. Персонал разместим в деревне.

Разгрузили машину. Ожидаем обоз. Палатки поставим сейчас же…

Итак, мы приняли раненых. Мы работаем, мы воюем. Боже, как это, оказывается, трудно! А что мы? Всего лишь госпиталь для легкораненых – ГЛР. Виноват я. Хаминов сказал: «Молод ты, начхир! Не доверили». Мы вошли в ПЭП – полевой эвакопункт армии. Состав: ЭП – эвакоприемник и три ППГ. Все в Сухиничах. Раненых привозят из дивизии на поездах – санлетучках, разгружает ЭП, сортирует. Тяжелых, главным образом нетранспортабельных, развозят по госпиталям, где лечат и готовят к эвакуации.

Ну, а нам особая роль – ГЛР, госпиталь для легкораненых.

До войны ГЛР не было в штатах. Детище первых месяцев. Потери очень большие, а солдаты с пустяковыми ранениями отправляются на Урал в общем потоке эвакуации и неразберихи. Вот и придумали ГЛР.

«Категорически запрещается эвакуировать легкораненых за пределы армии». «Лечить в условиях, максимально приближенных к полевым». «Проводить военное обучение».

Пока у нас только приказ: «Развернуть ППГ-2266 на 1000 легкораненых». Основная база здесь, в деревне Алнеры. Выздоравливающих – в те самые бараки на косогоре.

Начальство нас инспектировало. Приехал начальник ПЭПа и инспектор – хирург, очень штатский доктор. Мы уже матрацы набили соломой, застелили простынями, как в лучших домах. Но начальник распорядился по-своему:

– Не баловать солдат! Солому! Но вшей чтобы не было – ответите!

С утра сидим в ординаторской – ждем. Вот-вот приедут. Врывается сестра:

– Привезли!

Три санитарные полуторки с красными крестами на зеленом брезенте полным-полны, раненые сидят на скамейках. Документы – «карточки передового района» – у сопровождающего. Команда военфельдшера Рябова из приемного отделения помогает вылезать, ведут в школу, рассаживают.

Вот они, солдаты, уже попробовавшие огня. Прежде всего – уставшие. Щеки ввалились, небритые, грязные, большинство – в одних гимнастерках, шинелей нет. Некоторые – с противогазными сумками, но без противогазов. Разрезанные рукава, штанины. Повязки у большинства свежие, потому что в ЭПе смотрели раны, чтобы не заслать к нам «непрофильных».

Многие тут же засыпают, отвалившись к стене или прямо на полу. Хмурые, недовольные.

Объясняем:

– Здесь будете долечиваться.

– Какое же тут лечение? Под самым фронтом.

– Самолеты, небось, бомбят? Отправляйте!

В углу коридора стол для регистрации. Много с ней мороки: вызвать по фамилии на карточке, в книгу записать, история болезни в ППГ положена – заполнить нужно ее паспортную часть.

Набирается десяток – ведут в баню, в овраг. Иду и я посмотреть, что там делается, в овраге.

Банька маловата, но воды много – горячей, холодной. Рябов молодец. Мочалок только не хватает.

Тут настроение уже получше. Улыбки и даже шуточки.

– Спасибо, товарищ военврач, за баньку! С запасного полка не мылся: все причиндалы опарил.

С камерой, к сожалению, заминка – очередь на дезинфекцию.

В столовой, под навесом, солдаты сидят уже другие – веселые, в свежем белье.

– Как в субботу, после покоса. Спиртику бы поднесли, медицина!

Но водка не положена.

Раненые поступили обработанные, но все же перевязочная работает вовсю. У кого повязки кровью промокли, у кого замочили в бане, кто сам попросит. Все сидя перевязываются. Истории болезней тут же записываем.

Такие все простые ранения. Какая уж тут хирургия! Подождать, не трогать – и заживет. Но я впервые видел раненых, и поэтому интересно.

Наш профиль – сквозные и касательные пулевые и мелкоосколочные ранения мягких тканей конечностей, груди и живота. Пишут в «указаниях»: мелкие осколки до пяти миллиметров не нужно торопиться доставать. Если размер больше – лучше удалить или рану рассечь.

Сделал первую операцию – удалил осколок. Долго не могли усыпить: было сильное возбуждение – раненый чуть со стола не убежал. Оскандалились.

Бомбежка

Конец сентября. Мы уже больше месяца работаем в Сухиничах.

Наш фронт остановился. Даже больше – взяли Ельню. Маленькая станция и поселок Ельня, но это символ: «Наши тоже могут». Две недели почти постоянно была слышна канонада, и все раненые прибывали оттуда. В день штурма и взятия они поступили такие возбужденные, довольные – совсем не те люди, когда бежали. Что значит победа.

Но немцы подошли к Киеву. Пришлось и его отдать. Все переживали утрату. Казалось, остановили! Но нет, пока нет. Обороняется Одесса. Ленинград, видимо, окружен, но крепко держится. Может быть, здесь остановят? Намечается союз с Англией и даже Америкой.

Мы живем с начальником в чистеньком домике. Он хороший человек, Хаминов. Доктор хороший. Только власть любит, подхалимаж. Но все – в меру.

Мы сильно разрослись. Сегодня на пятиминутке доложили – 1150 раненых! Правда, здесь, в Алнерах – 420, остальные в тех самых бараках, выздоравливающих.

Вчера приезжал генерал. Ругал порядки – приказал ликвидировать Алнеры и организовать весь госпиталь в бараках при станции…

Итак, мы почти переехали. Многих выписали в часть, и в Алнерах осталось человек сто раненых – только в школе и в клубе. На матрацах, на простынях, в стираных штанах и гимнастерках.

Госпиталь будет как игрушка. Бараки построены два года назад для ФЗО. Есть баня и прачечная, столовая. ГЛР на тысячу человек и даже больше. Разумеется – перевязочная, операционная. Сейчас у нас семьсот пятьдесят.

Едем с начальником на двуколке. Он правит.

– У меня такая же таратайка в Устюге была.

Обсуждаем сводку: «Бои по всему фронту». Примеры героических подвигов. В газетах – декларация СССР, США, Англии о координации усилий. Очень важно – не одни.

Заехали на хоздвор, Хаминов отдал лошадь, занялся хозяйством. Я иду в перевязочный барак. Нужно посмотреть, как Канский, санинструктор, автоклав устанавливает.

Вдруг – крики:

– Самолеты! Самолеты!

Замер: слышен мощный гул, такого еще не было. Двор уже полон народа – солдаты, сестры и санитары. Доктор-терапевт истошно кричит: