Ли Ю - Мой взгляд на будущее мира

• Название: Мой взгляд на будущее мира
• Автор: Ли Ю
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9614-4598-5

Маргарет Тэтчер читала все его речи и говорила, что он никогда не ошибается. Ричард Никсон называл его «выдающимся государственным деятелем мирового масштаба»… Бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю был видной фигурой в международной политике. В этой книге, опираясь на богатейший опыт и глубокое понимание сути происходящих процессов, он описывает свое ви́дение современного мира и дает прогноз на ближайшие 20 лет. Не снисходя до какой бы то ни было политкорректности, порой удивляя резкостью суждений, Ли Куан Ю описывает Китай, который по прежнему свято верит в необходимость сильного центра и семимильными шагами идет по пути развития, Соединенные Штаты, которым придется поделиться местом на пьедестале мирового господства, Европу, которая всеми силами пытается сохранить трещащий по швам Евросоюз. Его откровенное и зачастую шокирующее мнение по актуальным вопросам – почему «арабская весна» не приведет к демократии на Ближнем Востоке, почему Япония по прежнему закрыта для иностранцев и почему гораздо мудрее начать готовиться к глобальному потеплению, чем пытаться предотвратить его, – делает эту книгу не просто полезным, но и захватывающим чтением.

---

В: Официальные теоретики китайской компартии считают, что начинать следует с внутрипартийной демократии, а оттуда двигаться дальше. Как, по вашему мнению, будет происходить этот процесс?

О: Они введут контролируемые состязательные выборы между одобренными кандидатами. Это и есть внутрипартийная демократия.

В: А каким будет следующий шаг?

О: Я не знаю. Не думаю, что они решатся на полностью свободные выборы с непредсказуемым результатом. В Китае такого никогда не было. Вы можете представить себе китайца, который говорит: «Меня зовут Джимми Картер, и я хочу стать вашим президентом»?

В: Но так произошло на Тайване.

О: Тайвань – маленькая страна с населением всего 23 млн человек.

В: То есть вы не считаете, что в Китае может быть введена система прямых выборов по принципу «один человек – один голос», и даже не видите в ней никакой необходимости?

О: Именно так. Я думаю, эта система может быть введена на уровне сельских органов власти и законодательных органов провинциального уровня, но никак не в верхних эшелонах власти – среди партийных секретарей, губернаторов и выше.

В: Что, если в высшем эшелоне власти возникнут разногласия? Например, Вэнь Цзябао в свою бытность премьер-министром производил впечатление политического реформатора и говорил о демократии с китайской спецификой.

О: Вэнь Цзябао – не номер один, а номер три. А когда номер три говорит подобные вещи – это приемлемо. Бывший президент Цзян Цзэминь по-прежнему удерживает в своих руках ниточки власти. Я думаю, что Вэнь Цзябао был в меньшинстве, имея в лучшем случае одного-двух сторонников своих идей в Политбюро. Туда попадают люди, прошедшие тщательный отбор. Вы думаете, они скажут «Давайте откажется от старой системы и введем свободные прямые выборы»? Когда любой человек может стать кандидатом на любой пост и быть избранным? Они никогда на это не пойдут.

В: Они интересуются политической системой Сингапура?

О: Они интересуются всеми политическими системами в поисках полезных идей, но стараются втиснуть эти идеи в рамки своей системы.

В: У нас действует избирательная система «один человек – один голос»…

О: Не думаю, что они это позаимствуют. Посмотрите на размеры их страны.

В: Тогда какие аспекты политической системы Сингапура могут их заинтересовать?

О: Их интересует, как мы заботимся о рядовых членах общества, используя такие механизмы, как регулярные встречи с народом, домовые комитеты, Народная ассоциация. Другими словами, мы знаем, как живут обычные люди, и заботимся о них, решаем их проблемы. Я думаю, что китайцы уже начали реализовывать подобную политику и уже отдали соответствующие распоряжения. Насколько успешной будет эта политика – другое дело, но приказ «быть в курсе жизни обычных людей и заботиться о них» есть. Тем не менее это не мешает китайским чиновникам вступать в сговор с застройщиками и отбирать у крестьян землю без справедливой компенсации. Вы можете представить себе нечто подобное в нашей системе?

В: Если бы партия Гоминьдан осталась у власти в материковом Китае, могла бы она внедрить западную демократию с ее избирательным принципом «один человек – один голос»? Ведь ее лидер Сунь Ятсен верил в демократию западного типа.

О: Нет, я так не думаю. Они сумели создать такую демократию на Тайване, потому что это очень маленькая страна, и ее выживание полностью зависело от Соединенных Штатов. Они встали на демократический путь только лишь потому, что американцы никогда не стали бы поддерживать авторитарный режим.

В: Но теперь, когда на Тайване существует демократическая система, а в Гонконге в течение нескольких лет будет введено всеобщее избирательное право, не усилится ли на материке давление в сторону реформ? Не начнут ли китайские граждане требовать от правительства предоставить им те же права и возможности, что есть у их соотечественников на Тайване и в Гонконге?

О: Они могут хотеть этого, но каким образом они могут оказать давление на правительство? Есть ли у них право голоса? Готовы ли они свергнуть правительство революционным путем? Не думаю, что верхушка захочет добровольно отказаться от своей власти. И не думаю, что сам китайский народ верит в то, что, имея население в 1,3 млрд человек, можно выбрать президента по системе «один человек – один голос». Это неосуществимо.

В: Почему вы так думаете?

О: Как охватить предвыборной агитацией 1,3 млрд человек?

В: Индийцы делают это.

О: И результаты не впечатляют – по разным причинам.

«Тао куан ян хуэй» Держаться в тени

Впервые я встретился с Си Цзиньпином в Доме народных собраний в ходе моего визита в Пекин в ноябре 2007 г. Я не просил о встрече именно с ним. Я собирался встретиться с другим человеком, но то, что ко мне прислали именно его, говорило о многом. Он был тем, на кого делали ставку. Это была его первая встреча с иностранным лидером после избрания в Постоянный комитет Политбюро Китайской коммунистической партии – факт, который ясно показывал всему миру, кто назначен на роль преемника Ху Цзиньтао.

Меня поразила широта его взглядов – то, что китайцы называют «да ци» в противоположность «сяо ци». У него глубокий аналитический ум. Он видит суть дела, но не хочет выставлять свои знания напоказ. Ему не хватает искрящегося дружелюбия Цзян Цзэминя, но и не свойственна сухая сдержанность Ху Цзиньтао. Этот человек вызывает к себе уважение. Таково было мое первое впечатление. Принимая во внимание, какие испытания и невзгоды ему пришлось пережить, – в 1969 г. его 16-летним юношей сослали из столицы на «трудовое перевоспитание» в одну из беднейших провинций Китая Шэньси, откуда ему пришлось прокладывать путь наверх, – поразительно, что он никогда не ворчит и не жалуется на жизнь. Я бы поставил его в один ряд с такими великими личностями, как Нельсон Мандела.

Си представляет собой пятое поколение лидеров КНР начиная с 1949 г. Он возглавляет правительство, отвечающее высочайшим стандартам компетентности на всех уровнях, – важное достоинство китайской государственной системы, восходящее еще к системе мандарината. Сегодня высокие руководящие посты в Китае все чаще занимают люди, получившие западное образование, немало поездившие по миру и свободно владеющие английским языком. Их нельзя назвать коммунистами в строгом смысле этого слова – это прагматики, полные решимости построить богатую, технологически передовую, развитую страну. Каждый из четырех предыдущих лидеров государства внес свой уникальный вклад в строительство нового Китая. Для Мао Цзэдуна это была череда революций. Для Дэна Сяопина – реформы и открытость. Для Цзяна Цзэминя – консолидация и развитие. Для Ху Цзиньтао – построение гармоничного общества, в частности сокращение разрыва между богатыми и бедными. Какое наследие оставит после себя Си Цзиньпин?

С момента моего первого визита в Китай в 1976 г. я взял за правило регулярно посещать эту страну, по возможности не реже одного раза в год. Я встречался со всеми ее лидерами – от Мао до Си. Мао был великим человеком, который поставил Китай на ноги. В 1949 г., после 200 лет хаоса и нестабильности, в которых пребывала страна, он вышел на площадь Тяньаньмэнь и провозгласил: «Отныне китайский народ встал во весь рост!» Второго такого революционера, как Мао, не было и нет. Он был мастером партизанской войны: умело руководя боевыми действиями против националистов, победил их и объединил страну. Но можно ли назвать его модернизатором Китая? История трагически свидетельствует о том, что человек, который освободил Китай, затем почти разрушил его в ходе Культурной революции. Если бы он продолжал править и дальше или если бы власть перешла к Хуа Гофэну – его преемнику, унаследовавшему его идеологию, Китай пошел бы по пути Советского Союза. Мне довелось встретиться с Мао только один раз, в самом конце его карьеры, когда он был далеко не в лучшей форме. Общались мы так: сначала одна женщина переводила все, что говорил Мао, с хунаньского диалекта, а затем переводчик переводил это на английский язык. Я видел лишь тень легендарного человека.

К счастью для Китая, Дэн Сяопин резко изменил курс, по которому шла страна. Впервые он приехал в Сингапур в 1978 г., предварительно посетив Бангкок и Куала-Лумпур. Он хотел, чтобы мы объединили силы и не позволили вьетнамцам напасть на Камбоджу, а если это все же произойдет, дать им достойный отпор. Я думаю, что эта поездка стала для него откровением. Должно быть, он ожидал увидеть три отсталые столицы, какие бывают в бедных странах. Но вместо этого увидел три современных столичных мегаполиса, с которыми не мог сравниться ни один город в Китае. Он провел в Сингапуре четыре дня. Когда за ним закрылась дверь самолета, я сказал своим коллегам: «Теперь его информаторы получат хорошую взбучку, потому что то, что он увидел в Сингапуре, полностью противоречит их донесениям». Его местные информаторы были из числа сочувствующих коммунистам, и их донесения носили явно предвзятый характер.