Галина Иванченко - Забота о себе. История и современность

• Название: Забота о себе. История и современность
• Автор: Галина Иванченко
• Жанр: Психология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-89357-272-8

Тысячи книг предлагают сегодня рецепты самосовершенствования и «позитивного мышления». В какой степени человек может быть субъектом и объектом «работы над собой»? Какие тупики и ловушки подстерегают его на пути самосовершенствования? Книга дает обзор взглядов на возможность самоанализа и взвешивания последствий жизненных выборов и поступков, в первую очередь в юности.

Издание предназначено специалистам в области психологии, философии и социологии культуры, студентам гуманитарных вузов, широкому кругу читателей.

---

Это же надо иметь в виду и когда мы говорим об идентичности. Согласно Э. Эриксону, развитие идентичности в подростковом возрасте проходит, во-первых, очень неравномерно, а во-вторых – в огромной степени определяется как индивидуальными особенностями подростка, так и социальной ситуацией его жизни. Э. Эриксоном на основе анализа клинического материала была предложена первая классификация, включающая два основных типа: зрелую и несложившуюся идентичность. Достижение истинной идентичности, считал Эриксон, возможно только в результате успешного прохождения всех жизненных стадий. Однако на пути продвижения к этой «результирующей» идентичности чрезвычайно важна подростковая стадия, где формируется некая первичная идентичность, которая определяет возможность последующего развития. Поэтому можно говорить о той или иной степени зрелости идентичности, начиная с подросткового возраста.

Говоря о несложившейся идентичности, Э. Эриксон вводит термин «психологический мораторий» для обозначения кризисного периода между юностью и зрелостью, в течение которого в личности происходят многомерные и сложные процессы обретения взрослой идентичности и нового отношения к миру. Согласно Э. Эриксону, психологический мораторий может, при определенных условиях, принимать затяжной характер и длиться годами, что особенно характерно для наиболее одаренных людей. Непреодоленный кризис влечет состояние «диффузии идентичности», для которого, по Э.Эриксону, характерны отсутствие интимности (переживание чувства изоляции, дезинтеграции внутренней целостности, чувства стыда), диффузия временной перспективы, диффузия трудолюбия. Последняя проявляется в том, что молодой человек сталкивается с невозможностью эффективно использовать свои внутренние ресурсы в какой-либо деятельности. Деятельность требует вовлеченности, от которой индивид стремится защититься. Эта защита выражается либо в том, что он не может найти в себе силы и сосредоточиться (и отказывается от деятельности), либо в том, что он с головой уходит в какую-нибудь одну деятельность, пренебрегая всеми остальными55.

Как правило, кризис идентичности сопровождается негативными эмоциональными переживаниями, желанием изменить себя и ситуацию и поиском путей к этому. Э. Эриксон рассматривал проблему «боязни диффузности идентичности», когда юношу одолевают сомнения относительно своего места в обществе, своих возможностей и перспектив. Молодые люди в состоянии острой диффузности идентичности ощущают тревогу, чувствуют себя изолированными от мира, опустошенными, неспособными сделать выбор, принять решение. Юноша становится очень чувствительным по отношению к самому себе и к требованиям общества, он старается скрыть свое столь ранимое Я и убежать в одиночество от возможных разочарований. И только когда юноша примет сам себя, утвердится в себе, почувствует силы нести ответственность за свой выбор и свои решения, тогда он будет готов к близости с другими. При этом субъективными факторами, предрасполагающими к выходу из кризиса и к формированию зрелой идентичности, являются низкая самопривязанность, интернальность и высокая рефлексия.

Э. Эриксон выделил и описал еще один вариант неблагоприятного развития идентичности – негативную идентичность. Несформированность или потеря чувства идентичности часто выражается в «презрительной и снобистской жестокости по отношению к ролям», предлагаемым обществом в качестве желательных. В центр юношеского пренебрежения могут попасть аспекты роли, связанные с половой идентификацией, национальностью, классовой принадлежностью и общечеловеческими нормами56. Дж. Марсия, продолжая эту линию исследования, выделил тип «досрочной, негативной идентичности», которая заключается в пассивном, некритичном принятии предлагаемой обществом (семьей, школой) социальной роли, минуя кризис и активный поиск собственной идентичности. При этом ситуация субъективно воспринимается как вполне благоприятная, человек удовлетворен собой, своим поведением и не испытывает потребности в каких-либо изменениях.

Остановимся еще на одном направлении, в русле которого можно найти объяснение появлению объекта и субъекта заботы о себе. В персонологическом направлении (Э. Шпрангер), главная задача психологии формулировалась как познание внутреннего мира личности, тесно связанного с культурой и историей. Юношеский возраст, который длится у девочек с 13 до 19, а у мальчиков с 14 до 22 лет, – прежде всего стадия духовного развития, хотя оно и связано с комплексом психофизиологических процессов. Главные приобретения этого возраста, по Э. Шпрангеру, – открытие Я, развитие рефлексии, осознание собственной индивидуальности и ее свойств, появление жизненного плана, установки на сознательное построение собственной жизни, постепенное врастание в различные сферы жизни. Процесс этот идет изнутри вовне: от открытия Я к практическому включению в различные виды жизнедеятельности.

Э. Шпрангер делил юность на две фазы. Главная проблема 14 – 17-летних – кризис, связанный со стремлением к освобождению от детских отношений зависимости; у 17 – 21-летних на первый план выступает «кризис оторванности», чувство одиночества и т.д.

Итак, начиная с подросткового возраста и даже ранее, большинство людей с той или иной целеустремленностью и результативностью могут формировать у себя отдельные качества, свойства характера, привычки, т.е. выступать субъектами заботы о себе.

Объект заботы – идеальное Я?

Но кто или что выступает объектом заботы? То, что уже существует, или то, чему надо дать осуществиться? Наше реальное или же идеальное Я?

Идеал человека далеко не всегда представляет собой его «улучшенное» отображение; идеал может находиться даже в «дополняющем», компенсаторном отношении к реальному облику человека; в нем может быть подчеркнуто то, что человек особенно ценит и чего ему как раз недостает. Идеал представляет собой не то, чем человек на самом деле является, а то, чем бы он хотел быть, не то, каков он в действительности, а то, каким он желал бы быть.

В работе «Невроз и человеческий рост» Карен Хорни утверждает, что в благоприятных обстоятельствах ребенок раскрывает, осуществляет заложенный в нем потенциал; если же условия препятствуют этому, ребенок так и не сможет удержать образ своего потенциального Я. У него формируется совсем иной образ – идеальное Я, заставляющее направлять всю жизненную энергию на свое поддержание. Основное требование, предъявляемое невротиком к себе, – «не быть тем, кто я есть, быть лучшим, иным». Если потенциальное Я достижимо, то, как правило, в качестве идеального Я выбирается образец совсем уж нереалистический.

Еще одну грань выбора неадекватного образца для сравнения с собой отмечает Ф. Зимбардо: такой выбор, помимо очевидных страданий от сопоставления с идеалом красоты или таланта, ведет за собой утрату наслаждения от процесса самосовершенствования – поскольку все силы, все помыслы сосредоточены на идеальном результате57. Этот идеал или образ отвлекает человека от его истинного, полнокровного бытия и обрекает на погоню за призраком. М. Эпштейн58 приводит как пример такого преследования идеала стендалевских Жюльена и Матильду, которые любят друг в друге образ, и этот образ каждому из них кажется единственно достойным любви. Но когда влюбленные сталкиваются с действительностью любимого человека, это приводит к разочарованию и даже взаимной ненависти.

Возникает своего рода ситуация «замурованности» предмета обожания в жестко структурированном, упорно сопротивляющемся изменениям образе возлюбленного (возлюбленной). Постоянно обращаясь к несуществующему, но такому желанному образу, влюбленный в конце концов вызывает сомнения у объекта своей любви – может быть, я не таков, каким себе казался всегда и каким привык себя считать, может быть, любящий меня человек прав? Мучительное раздвоение реальности, расщепление самоощущения может смениться отчуждением от обоих образов Я – своего и Я-глазами-любящего-меня.

Поиски идеального возлюбленного/возлюбленной являются нормативно одобряемыми в нашей культуре. В мужском варианте это скорее именно поиск, в женском – ожидание «прекрасного принца». Когда иронично, когда всерьез эта ситуация бесконечно обыгрывается в сюжетах массовой культуры. В.Ф. Петренко, изучавший в 1970-е годы женские стереотипы на выборке студенток филологического факультета МГУ, отмечает, что «основной запрос девушек-филологинь к идеальному мужчине, будущему мужу или возлюбленному, сводился к тому, чтобы “он меня понимал”. Фактически под этим запросом стоит следующее: чтобы он, идеальный, мудрый, сильный, помог ей найти саму себя, выбрать тот личностный путь становления или выбрать ту модель женского поведения, которую она сама еще не знает. Чтобы среди возможных альтернатив он помог ей найти истинный путь, дао. Это запрос Галатеи к своему Пигмалиону»59.