Олег Никитин - Дело марсианцев

• Название: Дело марсианцев
• Автор: Олег Никитин
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Мог ли граф Тихон Балиор предположить, что уволившись с государевой службы и вернувшись в родное поместье, вместо тихой жизни провинциального помещика ему доведется расследовать дело о таинственных марсианцах, похитивших его возлюбленную, да еще и раскрыть заговор против самой государыни? По плечу ли скромному поэту изобличить заговорщиков, спасти друга и завоевать сердце неприступной красавицы?

---

– С Глашей мириться пришел? – хмуро спросил Панкратий Маргаринов.

– Так точно, – кивнул поэт.

По приглашению хозяина он уселся в ильмовое кресло, обитое черной кожей с серебряными гвоздиками. Расписанные на клею парусиновые шторы были раздвинуты, отчего крупные холсты на стенах были видны во всех деталях. Картины представляли разные деревенские увеселения и праздники.

– Послушай, Тихон Иванович, а народ ничего не приврал? Сегодня уж мне жена твердит – поезжай к приятелям, разузнай что там к чему в Собрании было. Кто про марсианцев талдычит, а кто башкир поминает! Не разберусь я что-то. Не знаешь? Сорвались словно на пожар, прости Господи!

– Мало что я знаю, сударь, – нетерпеливо сказал поэт. – Мне бы с Глафирой потолковать, за вчерашнее покаяться. Полонез ей первый обещал, да нечистая сила попутала. От стыда себе места не нахожу.

– Оно верно! Глаша едва не плакала, как тебя с Манефой увидала. Что ж, дело молодое, а дева та прелестью своей кому хочешь глаза затуманит… – дипломатично высказался хозяин. – Но уж больно хороша для нашего брата.

– Я трезво на вещи взираю, мне мои шансы лучше чем всякому ведомы.

– Ну и молодец. Что ж… Глаша, к тебе гости!

Маргаринов стал медленно подниматься по ступеням, а Тихон едва успел перебраться с неудобного кресла на другое, поближе к горящему камину, как в гостиную со стороны девичьей половины вбежала Глафира. Будто она пряталась невидимой и ждала только знака, чтобы явиться. Так оно, может, и было, хотя доброжелательства на лице девушки не читалось никакого – единственно вежливость к посетителю.

– Глафира Панкратьевна! – воскликнул Тихон и вскочил. – Примите мои извинения за вчерашний поступок. Простите ли мне досадное помутнение рассудка? Это все окаянная перцовая наливка!

– Только лишь она, Тихон Иванович?

Он промолчал и бросил взгляд на Маргаринова, который не особенно торопился покинуть молодых людей. Уловив внимание гостя к своей персоне, он все же возобновил подъем по ступеням, всячески показывая собственную немощь.

– Не знаю, Глаша, – вполголоса произнес Тихон и опустился в кресло, напротив девушки. Затем подвинулся к ней едва не вплотную и пристально поглядел ей в глаза. – Не могу сам себя понять…

– Что это, в самом деле, – прошептала она и также оглянулась на родителя. Тот, по счастью, уже скрылся наверху, однако вполне мог и затаиться, прислушиваясь. – Что за таинственность, Тихон Иванович? – Девушка печально накрутила едва прихваченные волосы на ладонь и вздохнула. – А то я не ведаю, что вы со всеми прочими по Манефе вздыхаете? В том странного нет ничего, она и красива, и богата. А тут еще знаки внимания от нее получили, вот у вас голова и вскружилась. Вы за тем лишь пришли, чтобы извинение мне принести за отложенный танец? – Она приготовилась встать, уперев руки в кресло и не глядя на поэта. – Будьте покойны, дружба наша не пострадает. Можете во всякий день к нам в гости являться. Вам чаю, может быть, или кофею заварить?

– Постой, Глаша, – горячо сказал Тихон, стараясь при этом не шуметь. Он ухватил девушку за теплую ладонь, и она отняла ее не тотчас, а после порядочной паузы. – Я ведь не только за этим явился. Не нужно мне никакого чаю, времени в обрез.

– Что? – нервно прошептала Глафира и порозовела. – Право, я не…

– Послушай же меня. Поехали немедленно в ваше поместье, а по дороге я все тебе расскажу.

– Что расскажешь? – Она в ужасе прикрыла губы пальчиками.

– Все, я же сказал.

– Позволительно ли?..

– Но я же привез тебя в Собрание! – не вытерпел поэт и вскочил. – Дело чрезвычайной важности, – сдерживаясь, заявил он тихо, – касается Акинфия и самой его жизни. А к вечеру я доставлю вас обратно, обещаю.

– Как? Да что это вы говорите, Тихон Иванович? Я должна сказать батюшке, если брату грозит опасность!

Тихон в отчаянии выдохнул и схватился за локоны парика, будто желая сдернуть его с головы и порвать на клочки. Женщины! Как же с ними трудно дело иметь. Он уже собрался повторить наскок в новых выражениях, как Глафира подняла руку и с решительным видом кивнула:

– Ну хорошо, полагаюсь на вашу порядочность.

– Да, да, полагайтесь. Так я жду вас? Но надобно поторопиться, пока не случилось худого.

– Одеться позволите?

Девушка споро скрылась наверху, откуда Тихон разобрал негромкие голоса. Ему почудилось, будто родители Глафиры высказывают недоумение и даже озабоченность стремлением дочери немедленно отправиться в имение. Неудивительно, ведь у нее сегодня-завтра должны были возобновиться занятия с учителями.

Тихон в волнении принялся расхаживать из угла в угол, то и дело натыкаясь на мебель. Чем дальше, тем в большее беспокойство по поводу друга он впадал. Как бы сгоряча не натворил непоправимого! А ведь каким хладнокровным ученым казался… Впрочем, ведь может еще статься, что Акинфий не виновен и сейчас спокойно тягает свои каменные образцы. Однако недобрые предчувствия обуревали поэта с ужасной силою, принуждая стискивать кулаки и едва не подпрыгивать от нетерпения.

Наконец сверху вновь донеслись громкие голоса, и на этот раз Глафира появилась уже в сопровождении обоих родителей. Вид ее был виноватым, но одежда наличествовала полностью, сообразно неустойчивой погоде – скромной ширины four-reaux и поверх него легкий салоп из овечьей шерсти. На голову, ввиду возможного дождя, девушка надела сафирный капор и подвязала его лентою.

– Сударь вы мой, Тихон Иванович! – возопила госпожа Маргаринова. Ее ярко-желтое платье сверкало, будто один колоссальный топаз. – Как же?.. Ведь только приехала, день даже не побыла! Лето целое почти не видали!

– Да что ты говоришь, столько раз к ним наезжали, – уточнил Маргаринов.

– Простите, мадам, но я забыл у вас в поместье крайне важную для меня вещь, – взмолился поэт.

– То редкое произведение Фенелона «Тилемахида», – поддержала Глафира. – Господин Балиор обещался привезти меня обратно, нынче же вечером, а иначе я пришлю с нарочным весть, надолго ли задерживаюсь.

– Может, записку управителю передать, чтобы пособил…

– Простите, нам пора, – резко молвила Глафира, пока родители не успели выдвинуть вполне вескую причину, способную смутить Тихона и поставить в неловкое положение своею логикой. – Все будет хорошо.

Не слушая более возражений, она чуть не силком поволокла поэта прочь. Он же был благодарен девушке за смелость и избавление от оправданий и даже ответственности – все она брала на себя. Воистину, если бы не Манефа… О такой решительной, начитанной и милой супруге, как Глафира, можно было лишь мечтать, но Тихона влекла сейчас совсем иная планида. Только о девице Дидимовой он и мог грезить.

– Так что вы желали мне сообщить так спешно, Тихон Иванович? – прервала его витания Глафира. – Что там с Акинфием?

Они отъехали уже на один квартал от ее дома и едва миновали сиротский приют, откуда слышен был детский шум – по всему видно, во дворе заведения происходила подвижная игра. Жандарм проводил дрожки скучающим взглядом. Повеяло вонючим дымом от близкой смолокурни.

Глафира надела на руки вязаные митенки, очень уж ветер был холодным.

– Может быть, он сейчас не образцы минеральные собирает, – совладав в волнением, принялся толковать поэт.

– А что же тогда? Золото? Полноте, все уж давно из рудника повыгребли.

– Откуда вы знаете, мадемуазель? – сбился с мысли Тихон.

– Так Акинфий мне и рассказывал, он туда неоднократно ходил и все, почитай, развалы обшарил. Ни одного самородка не сыскал… Так вы о том сообщить мне желали? – рассмеялась девушка.

– Нет же! Слушайте. – Граф Балиор свернул через глубокие колеи к заставе и стегнул лошадей, благо дорога стала поглаже и позволяла ехать довольно плавно. – Вчера на машкераде я был задержан как свидетель и осматривал с комендантом Бужениновым место умыкания Манефы… Балкон то есть.

– Так вы там были? – холодно уточнила Глафира. – Стояли с ней и глядели, как воздухолет уносит вашу Пермесскую нимфу в небеса?

– Да нет же! Что за пустяки вы говорите, Глафира Панкратьевна. Нимфа! Меня там в это время не было, просто я оказался последним, кто ее видел как вас сейчас. А разговаривал с нею через двери уже не я, а Берцов.

– Ничего не понимаю. Какое отношение ваша Манефа имеет к моему брату?

– Я думаю, что это он ее похитил, – решился Тихон.

– Как? – почти вскричала попутчица и схватила его за плечо, чтобы повернуть к себе лицом. – Вы шутите, право!

– Тише, тише, прохожих распугаете. Подумают, что я вас против воли везу. Нисколько не шучу, и вот почему я так подумал. Во-первых, в сарае вашего братца скрывалось что-то странное о трех колесах, я сам видал следы, когда явление марсианцев расследовал. – Глафира хотела что-то спросить, но промолчала и лишь сердито дернула подбородком – дескать, выкладывайте дальше. – А еще помните, как он настойчиво толковал о грядущем похищении жительницы города? Но самое главное не то, а три буквы, что Манефа успела накарябать на перилах.