Лора Флоранд - Француженки не заедают слезы шоколадом

• Название: Француженки не заедают слезы шоколадом
• Автор: Лора Флоранд
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-94295-4

О, как она ненавидит его – напыщенного, высокомерного, вездесущего француза. А может быть, она, наоборот, любит этого великолепного, остроумного, белокурого красавца… Нет, однозначно она его ненавидит! Ведь он не переставая насмехается над ней. Но почему, почему же тогда он так на нее смотрит? Разве смеет неопытная практикантка мечтать о поваре мишленовского ресторана? И как теперь ей справиться с безумными чувствами, которыми так же легко обжечься, как горячей карамелью?

---

И если Люк действительно догадывается, то сколько времени осталось до того момента, когда он начнет принимать меры, чтобы держать Патрика подальше от практикантки? В Патрике вспыхнул гнев при мысли о том, что Люк – Люк! – пытается не дать ему – Патрику – то, чего он хочет. Кончики его пальцев слишком сильно углубились в горячую карамель и обожглись. «Не показывай, что ты чего-то хочешь. И тем более никогда не показывай, как сильно ты этого хочешь. Если Люк сможет помешать тебе, то и кто угодно сможет».

Одновременно прозвучал раздосадованный от бессилия голос разума: «Черт побери, да повзрослей же наконец!»

– Заботиться о том, чтобы бедная практикантка не плакала в подушку ночи напролет, не значит баловать ее, Люк.

Люк задумчиво взглянул на Сару через плечо Патрика.

– Что-то я никогда не видел ни единого признака слез.

Ну Патрик тоже не видел, но… черт возьми, она же сильная! Или нет? Патрик сворачивал и тянул, сворачивал и тянул горячую карамельную массу, только чтобы не оглядываться и не смотреть, какая Сара сильная. Податливая, как горячая карамель, и такая же упрямая. Эта маленькая девушка мечтает – и полна решимости – достичь совершенства. Патрик знал все внешние проявления ее сосредоточенности. У нее появлялась небольшая складочка между бровями, немного раскосые темно-карие глаза обращены на то, что она делает, и при этом она игнорирует Патрика. Он видел ее затылок, собранные в пучок красивые волосы, выбившиеся беззащитные пряди. Он чувствовал напряжение в ее плечах и руках, решительность и усталость до истощения в конце дня.

Патрик напустил на себя скорбный вид.

– Ты и меня в слезах ни разу не видел. Я не заплакал даже тогда, когда ты пытался заставить меня впихнуть сердце в Эйфелеву башню, которая без него была бы прекрасной скульптурой. Но зато каждую ночь…

Люк, конечно же, не позволил себе открыто рассмеяться, но в его глазах Патрик заметил мерцание веселья и самодовольно ухмыльнулся. Когда-то Люк фактически спас его, взяв из приемной семьи к себе на работу, и Патрик был рад любой возможности отплатить добром за добро. Каждый раз, когда ему удавалось заставить своего сдержанного, скованного шефа засмеяться – или хотя бы улыбнуться, – Патрик чувствовал, будто действительно заработал очко в игре против, ну, всего мира. И уж точно – против их прошлого.

– Это же свадьба президентской дочки, – напомнил Люк. – Да и предложение парень ей сделал на самой верхушке Эйфелевой башни.

Merde[18], какое клише! Патрик вздохнул и закатил глаза.

– И что мне оставалось делать? – потешно продолжил Люк. – Сказать «нет»?

– Я за него не голосовал. – Патрик не отводил глаз от массы розовой изомальт-сахарной смеси на подогревателе. Ему вдруг показалось, что он никогда не перестанет делать карамельные сердечки. Он вздохнул, на этот раз особенно тяжко, чтобы Люк не смог не заметить, и вытянул горячую карамель, прилепляя ее к трубке воздушного насоса. – Знаешь, Люк, ты мог бы дать Саре поблажку.

Губы Люка напряженно изогнулись – то ли опять скрывая улыбку, то ли дело было в чем-то другом. Двенадцать лет Патрик с Люком работали бок о бок в невозможной тесноте, но до сих пор каждый из них не всегда мог понять, что у другого на уме. Правда, от этого было не легче.

– У нее есть ты, Патрик, и один только ты отвечаешь за нее. Думаю, я дал ей кое-что лучше любой поблажки.

Вот черт. Патрик еще не осознал, сколь грандиозен такой комплимент, а сердце уже начало раздуваться от удовольствия и гордости. Патрику страшно не нравилось, когда Люк так поступал с ним. К счастью, это случалось крайне редко. Однако каждый раз Патрик становился сентиментально счастливым из-за того, что Люк хорошо думал о нем, и чувствовал себя пятнадцатилетним.

– Не ты дал ей меня, – возразил Патрик. Он сжимал насос, и в его руках расплавленная розовая масса раздувалась и раздувалась, что почему-то до чертиков раздражало его. – Это я дал ее себе.

– А, – просто сказал Люк, и его внимательные черные глаза заставили Патрика усомниться в только что сказанном.

Bordel de merde[19], когда-нибудь он точно убьет Люка!

– Ты можешь уразуметь, что она еще и застенчива? – спросил Патрик сквозь зубы, прижимая лезвие ножа тупой стороной к раздувающейся розовой карамели, чтобы придать ей форму сердечка.

– Сара Лин? – безучастно переспросил Люк, будто подразумевая: «А мне-то что до переживаний какой-то практикантки?»

– Да нет. – «Ты точно идиот». Хотя Сара тоже, конечно, застенчива. Так очаровательно, восхитительно застенчива. Патрик отрезал сердечко от трубки насоса и мягко затер оставшееся отверстие, ласковыми движениями придав маленькому сердечку безупречно правильную форму. – Я о нашей владелице отеля. Ты ее знаешь, это та великолепная блондинка, которая приходит сюда восхищаться тобой, пока ты игнорируешь ее.

– А, Саммер Кори? Да ей просто скучно, – ответил Люк, но под его самоконтролем ощущалась беспокойная напряженность, возникшая сразу, лишь только Патрик упомянул Саммер. – И она едва ли застенчива. Она же встречалась с половиной миллиардеров, живущих на земном шаре.

– Ну, вероятно, они сами домогались ее, – очень сухо сказал Патрик. – И надо учесть, что она, знаешь ли, великолепна и до неприличия богата, а как это ни странно, миллиардеры, добившиеся успеха собственными силами, обычно добиваются всего, чего хотят. Какого черта с тобой происходит?

Ух ты, сколько ярости в черных глазах Люка!

Но тот ничего не ответил, и Патрик с отвращением покачал головой.

– Знаешь, я никогда в жизни не видел мужчину, так сильно очарованного женщиной и так боящегося ухаживать за ней. – Он впихнул сердечко на верхний этаж Эйфелевой башни и увидел свое отражение в зеркальном основании.

Чертово зеркало.

– Вот, держи. – Он сунул насос и шланг Люку в руки. – Теперь твоя очередь работать над сердцами. А мне мое нравится таким, каково оно есть.

Глава 4

– Service![20] – крикнул серьезный худощавый Ной, второй су-шеф. Он обладал выдержкой и рассудительностью, чем и отличался от некоторых поваров, обладавших преувеличенным самомнением, но его взрывной темперамент начинал становиться достопримечательностью кондитерской кухни. – Service, service, service!

Сара, покрытая очередным слоем золотого пепла, полностью сосредоточилась на своих тарелках, но крики действовали ей на нервы, хотя она слышала их уже почти пять месяцев. В тесных кухнях никогда не было ни свободного пространства, ни мгновения тишины, разве что прийти очень рано или выпадет удача работать с расплавленной карамелью среди инфракрасных ламп и фенов, и тогда все держатся подальше от тебя.

Был час десерта, к тому же отель устроил сегодня большой торжественный прием. Летали руки, тела, тарелки. Вспыхивал гнев, когда смертные бунтовали против неумолимого требования делать все божественно совершенно, хотя вся их жизнь и была посвящена только этому.

– Service!

Теперь на официантов орал chef de partie[21] Эрве. Когда надо подать на стол тарелку, на которой нечто расплавленное лежит внутри замороженного или замороженное – внутри расплавленного, то промедление на долю секунды может загубить прекрасный десерт.

– Быстрей не можем, merde! – хватая тарелки, завопил в ответ Томас, новенький и самый молодой из официантов.

Эрве дернулся, будто хотел броситься через проход. Ему всего двадцать один, но опыта у него на шесть лет больше, чем у Сары. Чтобы выглядеть крутым, он бреет голову, хотя постоянно забывает это делать, и, когда отрастает щетина, он становится похож на ежа, одетого в белую поварскую куртку.

– Вы, парни, девчонкам вчера тоже так говорили? А, Томас? – спросил Патрик.

Он опустил мусс из страстоцвета в жидкий азот и, когда пар ореолом окружил его, стал казаться златовласым героем из тех, кто совершал подвиги в только что возникшем из хаоса мире.

Желание Эрве придушить официанта исчезло при взрыве хохота, и даже Томас закатил глаза и рассмеялся. Правда, подружки у Томаса не было, и Патрик, конечно же, об этом знал.

Сара вздохнула. Кухонной команде нравился грубый юмор, и иногда Саре даже казалось, что только о сексе они и могут думать.

Никто из поваров не сбился с быстрого, сверхъестественного ритма. Прекрасные десерты по-прежнему взлетали из-под пальцев, будто из-под мелькающих волшебных палочек.

Патрик встал в проходе, где мог и сам создавать шедевры, и проверять совершенство каждого блюда, которое проносили мимо него. Сару же он поставил слева от себя, чтобы она подавала ему подготовленные тарелки.

Почти при каждом движении его тело касалось ее, но Патрик по-прежнему не обращал на это никакого внимания – ведь он вырос в лучших кухнях, где люди работали с безумной скоростью в ограниченном пространстве. Но Сара замечала каждое легчайшее прикосновение его протянутой руки к ее руке, его тела к ее спине, его бицепса к ее плечу.