Григорий Жадько - Улыбка фортуны, или Карамболь без правил. Новогодняя комедия

• Название: Улыбка фортуны, или Карамболь без правил. Новогодняя комедия
• Автор: Григорий Жадько
• Жанр: Прочий юмор

Остросюжетная новогодняя комедия по типу «Иронии судьбы, или С легким паром» Рязанова и Брагинского или «Приходи на меня посмотреть» Птушкиной. Действие происходит в Санкт-Петербурге, Барселоне, Париже. Помимо самой комедии, публикуется пьеса с аналогичным названием для постановки в театрах или на экране. Использованы анекдоты и народное творчество из Интернета.

---

– Кто празднику рад – накануне пьян! Совсем лыка не вяжет! – сказал брезгливо второй, что был помоложе и меньше ростом.

– Как наше дежурство, обязательно геморрой приключится!

– Привыкли нам звонить. Пусть скорую вызывают.

– Что он не поднимется?

– Штраф с него точно не возьмешь. Ткни его еще палкой под ребра.

– Поч-чему штраф! Поч-чему? За что! – промычал бессвязно молодой человек.

– А ты говоришь не возьмешь. Нам тут сто метров. Палку срубим.

– Я т-т-тут живу, я рядом. Я стёкл как трезвышко, – попытался встать Александр, и ему это с трудом удалось.

– Сам дойдешь?

– Обя-обя- обязательно, даже заплетык не языкается!

– Палкоруб, я согласен, только если что, ты машину мыть будешь, – сказал один из служителей порядка своему коллеге.

– Да пошел ты сержант, знаешь куда.

– Да пошел ты сам туда сержант. Я Петровичу за этот вызов мозг вынесу. Он у меня еще попляшет скотобаза.

– А к-куда вы меня ведете?

– В машину голубчик.

– Мне до-домой надо, там неве- неве-ста моя скоро придет.

– Вначале к нам, потом домой. И не вздумай даже чихнуть по дороге. Пять минут. Понял?

– П-понял. П-понял.

Отделение полиции на «Богданке» встретило их жиденькими гирляндами у входа, неумело размалеванной стенгазетой внутри, запахом сапог и ваксы. У задержанного молодого человека, забрали небольшую сумму денег, сотовый телефон и поместили в «обезьянник». В тепле его разморило, Саша прилег на скамейке у входа, и голова его отключилась. В таком состоянии его случайно увидел заместитель начальника полиции Рогданов проходивший мимо.

– Подожди! Кто это у вас тут лежит? – промолвил он, приблизившись вплотную к прутьям решетки, и как бы что-то восстанавливая в памяти. – Дежурный, ко мне. Фамилия вот этого?

– Да он лыка не вяжет!

– Кто его привез?

– Седьмой экипаж. Сержанты Петухов и Сичко. Был вызов. Он еще на ногах стоял, а тут отключился.

– Блин! Вы что, совсем бараны! Головой думать надо. Сюда их быстро.

– Есть! Товарищ подполковник. А что случилось?

– Я сказал быстро.

– Они обедают в машине, сейчас позову.

Спустя полминуты перед его очами предстали, недоумевающие и испуганные словами дежурного, сержанты.

– Ваша работа?

– Так точно! Так точно! – отчеканили полицейские, сжавшись от нехороших предчувствий.

– Глаза то вам зачем, олухи царя небесного? На концерте, посвященном дню полиции в ДК Горького, были?

– Обязательно! Так точно!

– Это же сын прокурора района Бушуева. Вы ему случайно не поддали на радостях?

– Нет! Нет. Что вы! Товарищ подполковник, – затараторили сержанты с большим облегчением, и даже переглянувшись, улыбнулись.

Начальник полиции, проследив их реакцию, удовлетворительно хмыкнул.

– Смотрите у меня! А то головы вам не сносить. Короче, везите его домой в Тихий поселок, за «Космосом»… Бородинская… номер точно не помню, у дежурного узнаете. Сдадите из рук в руки, вежливо, предупредительно. Все поняли?

– Так точно! Так точно!

– Выполнять! А Бушуеву я сам отзвонюсь, объясню ситуацию. Место, откуда брали, напомните?

– Напротив Театральной 27, у третьего подъезда, лежал на скамейке.

– Какого хрена его туда занесло? Ладно, это не наше собачье дело. Там есть, кому разобраться. Чего стоим? Бегом, за дежурным, ключами. О выполнении доложить.

– Есть! Есть!

Сержанты резво сорвались с места.

Сразу за стадионом начинался сосновый бор и, проскочив лог, дорога уходила вправо. На Бородинской плутать не пришлось. Прокурорский коттедж отличался внушительными размерами. Полукруглый фасад, огражденный эффектной колоннадой из черного мрамора, был снизу отделан диким камнем, а стены зеленоватым керамогранитом. К главному входу вела дворцовая лестница. К ней примыкала терраса, открывающая вид на засыпанный снегом бассейн и сад.

На звонок вышла полная женщина с седыми прядями волос и в фартуке, очевидно домохозяйка.

– Бог ты мой! Бог ты мой! Что с ним!? – запричитала женщина, глядя на двух полицейских, которые поддерживали практически бездыханное тело молодого человека.

– Ваш? Узнаете? Напился мать, подобрали. Но по адресу доставили.

– Боженька милостивый… А машина!? – страдальчески спросила Ксения Петровна.

– Не было никакой машины, – пожали они плечами и переглянулись.

– Ладно, помогите затащить в дом, пока мать с отцом не приехали, может, удастся привести его в порядок, а то Евгений Николаевич очень крут бывает.

Сержанты вспотели, пока доставили свого подопечного на второй этаж, в ванную комнату.

– На скамейку укладывайте. Спасибо. Спасибо, миленькие, тут уж я сама.

Сержанты, устало, козырнув, ушли, а женщина принялась за работу. Быстро раздела молодого человека. Принесла таз. Посадила его, наклонив голову в низ, и введя два пальца в глотку, легко надавила на корешок языка, пытаясь вызвать рвоту у «страдальца». Но не тут то было. Только спустя почти полчаса мучений, влив в него два литра подсоленной тепловатой воды, ей удалось частично освободить желудок. Юноша задышал спокойней, начал вяло реагировать на происходящее.

В это время, на первом этаже послышался шум. Приехало семейство Бушуевых: Татьяна Михайловна и Евгений Николаевич. Они были немного возбуждены, так как собирались сегодня лететь в Испанию, встречать Новый год. Прокурор, несмотря на это, пребывал в хорошем расположении духа, шутил, поторапливал супругу и изредка поглядывал на часы.

– Слушай Таня, твой мальчик нас не подведет? Время поджимает.

– Он такой же мой, как и твой, – неуверенно парировала супруга.

– Ты же его балуешь?!

– А ты даже от армии не отмазал, с твоими-то возможностями. Отец называется.

– Это принцип. Настоящий мужчина должен быть защитником, а не слюнтяем.

Ксении Петровне, слушавшей перепалку родителей, пришлось, наконец, рассказать правду об их отпрыске, который без чувств отдыхал в ванной.

– Да-а! Красавец! Ничего не скажешь! – возмущался Евгений Николаевич.– Вот!!! Вот! Твое воспитание!

Мать молчала, замерев с прижатыми к груди руками.

– Однако! Незадача! Опозорил! Ну, это потом! – продолжал прокурор, сжимая кулаки, – это еще будет разговор. Обязательно будет. Он следовал принципу: помощь психолога – это, конечно, хорошо! Но просто поорать матом – гораздо дешевле… и он не стесняясь, отпустил еще несколько непечатных выражений.

– Евгеша, посмотри какой он бледный. Даже похудел, кажется. Или постригли его, как попало, – промолвила мать, отделяясь от стены. Она взяла руку сына, – а ладошки холодные совсем.

– Прекрати нытье, думай лучше как нам его везти, иначе наш план сорвется.

– Может, он специально напился, чтобы не ехать? – предположила Татьяна Михайловна, – он же говорил, что не горит желанием встречаться.

– Ну, уж дудки! Этот номер у него не пройдет. Николаю Федоровичу я обещал устроить все в лучшем виде. Так что кровь из носу, а поднимайте, и будем транспортировать его на встречу лучезарному счастью.

– Боюсь и ему, и нам тяжело придется.

– Ничего! Ничего! Мы потерпим. А он молодой.

– Ты ради погон готов поступиться здоровьем сына.

– Причем здесь я? Мне по большому счету родство с Николаем Федоровичем по барабану. Он начальник УВД, я прокурор, неизвестно кто круче стоит. Конечно, тандем неплохой. Как жизнь повернется? Но, прежде всего, я думаю о нем. Это его жизнь, его выбор, да и девочка, надо признать, не уродина, а просто конфетка, не знаю, что он рожу воротит. Я бы ее съел не задумываясь.

– Я тебе съем. Я тебе точно съем.

– Ладно, шутки в сторону. Через полчаса выезжать, а 31 декабря, пробки. А тебя Ксения попрошу, снежка в тазике принеси, натри щеки этому сорванцу, мы так в армии делали. Жуть как в чувство приводит, и начинайте одевать.

***

Во второй половине дня, изредка проглядывавшее из-за туч солнце, скрылось окончательно. Ветер прекратился и пошел хлопьями снег.

Незадолго до описываемых событий, при подъезде к городу, случилась авария. Столкнулись большегрузная фура, с китайской HOWO, перевозившей щебень с местного карьера. В потоке машин, застряла и серебристая БМВ седьмой модели. Водитель ее, Александр Евгеньевич, молодой человек 25-ти лет, рискнул перед поездкой заграницу отправиться покататься на снегоходе в комплекс отдыха под названием Пухтолова гора.

Там он задержался, уповая на сильный мотор «семерки», а обстоятельства сложились неудачно. На приморском шоссе недалеко от Сестрорецка, образовалась пробка. Триста лошадей под капотом уже битый час уныло дремали, ограничиваясь поддержкой тепла в салоне, а изменений не предвиделось. Но, как водится, беда одна не приходит. У него вдобавок разрядился телефон, а одиннадцатиразрядные номера родителей, на память, он не помнил.

– Черт. Черт! Черт! – поругивался он, в бессильной злобе, поколачивая ребрами ладоней, по рулевому колесу. – Сколько можно!