Антон Шаманаев - Солнце на краю мира

• Название: Солнце на краю мира
• Автор: Антон Шаманаев
• Жанр: Русское современное

2406 год. Инженер Артур Лесин изобрел аппарат, создающий копии объектов из ничего. «Философский камень» вот-вот будет представлен общественности, но военные власти рьяно этому сопротивляются. Артур, бывший офицер и разведаналитик, готов защищать свое детище до конца. Однако ему дают понять, что мир устроен куда сложнее. В одну картину вдруг складываются и странные обстоятельства смерти жены Артура, и его кристально ясные сны, в которых подобное происходило в российском городке начала XXI века.

---

– Теоретизировать легко. Только ты не на ее месте. И не надо вот… Ты жива, здорова, и слава богу…

– О, хотела бы я теоретизировать… Знаешь, почему я стала безопасником?

– Почему?

Она молчит, собираясь с духом.

– В первый год после института был у меня роман с одним замечательным мальчиком. После Ярослава, с которым мы как раз расстались, он был как глоток свежего воздуха…

Дженнифер говорит ровным, мягким голосом. Пронзительная история в ее исполнении звучит, словно пересказ газетной статьи о ком-то постороннем. Самые острые и эмоциональные моменты истории звучат нарочито ровно и серо. Так, как она хранит их в памяти. Так, как единственно возможно хранить их в памяти: серыми, непримечательными, банальными. Помнить такое событие, прикасаться к нему, рассказывать о нем малознакомому собеседнику было возможно, лишь представив, что его вовсе и не было, а была только газетная заметка, прочитанная много лет назад.

Было им по двадцать три года, жили они оба в Казани и возвращались как-то вечером домой после ресторана. Подворотня, глухой темный двор, трое молодчиков преградили дорогу и стали выдвигать требования. Они чуть было не разошлись полюбовно, отдав грабителям свои кошельки, но тут подонкам приглянулась сама Дженнифер. А парень у нее был не из трусливых. Молодой, честолюбивый лейтенантик. Когда Дженнифер стали лапать, он рассвирепел и бросился душить одного из нападавших. Дальше все произошло очень быстро. На него накинулись, у кого-то был нож, и парнишка получил несколько ударов в живот, а в довершение ему разрезали горло. Дженнифер отчаянно завизжала. В замкнутом дворе и подворотне крик ее неожиданно отразился столь громким эхом, что гопники, не готовившиеся, в целом, к мокрухе, решили смотаться подобру-поздорову. А она, бросившись к лежащему телу, помнила, что нужно зажать рану, но ран было столько, что она не знала, к какой приложить руку… Она кое-как схватила парня за горло, пытаясь остановить хлещущую фонтаном кровь, но рана была слишком широкой.

Кто-то из жильцов вызвал скорую. Дженнифер не помнит, что делали врачи, помнит лишь, что скорая приехала и тотчас уехала, и тут она все окончательно поняла. За скорой приехала полиция, оторвала ее окровавленную руку от шеи, упаковала парнишку в страшный черный мешок и увезла на страшной черной машине. Ее саму привезли в отделение, но вскоре отпустили. Следующие дни и недели она помнит несколькими картинками. Одно помнит хорошо, что никак не могла смыть с рук кровь, и потом ей долго казалось, когда она мыла руки, что вода стекает красного цвета.

Найти никого не смогли. В камеры наблюдения никто из отморозков не попал. Кого-то потом отыскали по координатам телефона, но оказался не тот. В некоторой степени эта трагедия обусловила выбор профессии Дженнифер, ибо по образованию она совсем не безопасник. Она закончила факультет общей информатики Казанского политехнического института и хотела идти в маркетинг. Впоследствии, в своей первой службе безопасности, куда ее устроил отец и где у нее появились первые завязки в ПАК, ей удалось протолкнуть дело об этом убийстве на уровень выше. Из полиции его передали в ПАК и возобновили расследование. Там оно тоже прогрессировало неспешно, однако они вышли на след троих подозреваемых. В одном они были уверены точно; состоялся суд, на котором подсудимый присутствовал заочно, поскольку уже сидел за вымогательство. Ему продлили срок, и он не выйдет еще лет пятнадцать. По двум другим подозреваемым уверенности не было, но их трудно было наказать сильнее, чем они уже получили от жизни. Один был кем-то убит. Второй попался ранее на какой-то ерунде, оказал при задержании яростное сопротивление, и его изувечили омоновцы. За сопротивление дали пожизненное, и сидит он теперь в колонии для инвалидов.

Она очень долго отходила от шока. Несколько месяцев буквально выпали из жизни. Она практически не выходила из квартиры и ни с кем не общалась. Ей пытались вызвать психотерапевта, но она только крепче замкнулась.

И однажды во сне, ярком и сказочно реалистичном, ей явился тот самый мальчик. Сказал ей, дескать, он в раю, все у него хорошо, и, говорит, пусть и у тебя все будет хорошо, ведь ты ни в чем не виновата. Радуйся, и я буду радоваться с тобой.

Она проснулась, и был солнечный день. Подойдя к окну и впервые за несколько недель расшторив окна, она вдруг решила: с этого самого момента у нее все станет хорошо. И так и случилось.

Камин мерно потрескивает. Дженнифер сидит в полумраке, лицо ее озаряют всполохи, и на нем та же умиротворенная улыбка, как тогда на улице, когда она шагала по дорожке после захода солнца. «Все станет хорошо», прокручиваю я снова и снова ее слова, близкие такие, пережитые и выстраданные за пять лет, и думаю, что, действительно, возродить бы наше здешнее жилище да переехать сюда жить. Не вечно же прозябать за крепостной стеной…

Зачем-то я беру ее за руку. Как-то само собой, без раздумий о том, уместно это или нет. Боковым зрением вижу лишь край рубашки, в которой ходила Мари, кусочек пледа, в который она заворачивалась, и каштановые волосы. Если не поворачивать головы – можно думать, что рядом сидит она… Культивирую эту мысль, по телу волной проходит холодок… Но глаза не заставишь стоять на месте. В поле зрения попадает длинный каштановый локон, каких у Мари никогда не было, и становится не по себе. Словно рядом какой-то призрак… Поворачиваю голову, и видение пропадает. Рядом – погруженная в свои мысли, осанистая, незнакомая, непостижимая Дженнифер.

Она не отнимает руку и чуть сжимает пальцы в ответ. Я втихомолку рассматриваю ее, чтобы оставаться в реальности. Мы сидим молча с минуту, слушая камин, а я все думаю, правильно я сделал или нет, и, в конце концов, руку убираю.

Внутри начинается суета. Никакой это не деловой ужин, а как минимум дружеские посиделки с вином и откровенными разговорами. Рука еще эта, комплименты, и вообще она собралась ночевать. Даже друзья о таком предупреждают…

Я не понимаю, как себя вести. Дженнифер очень привлекательна, и значительная часть меня недвусмысленно намекает, что надо использовать свалившийся с неба шанс. Боюсь я, что ничего не состоится, увязну я в неуклюжих колебаниях, она во мне разочаруется, а нормальные деловые отношения после такого будут вовсе похоронены. Но сильнее я боюсь того, что все получится, а наутро я пойму, что поступил неправильно, и зря мы заварили эту кашу. Она моя коллега, близкий деловой партнер, Деев вот всячески продвигает ее в наш ближний круг. Не трахайся там, где работаешь, говорил он сам, будучи безмозглым юнцом. Сейчас он занимается этим направо и налево («Тур, мне же надо укреплять горизонтальные связи между коллегами!»), однако крайне избирательно, признаю. С теми из коллег женского пола, с кем интим потенциально опасен для карьеры, Тема – целомудренный паинька. Стал бы Деев вступать в «горизонтальную связь» с Дженнифер? Однозначно нет.

Мне кажется, что Дженнифер чувствует мои метания, поэтому я встаю и неспешно выхожу на крыльцо. Стоят уже глубокие сумерки. Откуда-то дует вечерний бриз, которому я с удовольствием подставляю лицо. Он – как теплое течение в зябкой вечерней свежести. Порывисто раздувает волосы и разносит запах вечерней росы, сосен и кипарисов, горящих где-то далеко лиственных поленьев, сена и навоза с близлежащей фермы.

О чем она сама думает? Без году неделя в компании, а уже приехала ночевать к начальнику. Как, она полагает, все обернется, в случае, если у нас с ней что-то будет? Я трясу головой. Слишком странно. Сама борется со служебными романами, и, видимо, навыки сокрытия собственных у нее на высоте, вот она и не беспокоится. Или – опять проверка? Дала намек на тело и ждет, как я его использую…

Необходимо взять игру в свои руки. Быть ведущим. Я даю ей выбор, а не она мне.

Возвращаюсь в гостиную с лукавой физиономией. Дженнифер закуталась в плед с ногами и полулежит в кресле так уютно, что вытаскивать ее оттуда совсем не хочется. Впору погладить по голове, как кошку, и спеть колыбельную. Но глядит на меня из-под пледа с интересом. Я подмигиваю и говорю: «Поехали». В ее глазах тотчас возникает азарт, с каким предвкушают новые приключения, и, не задав ни одного вопроса, она вскакивает вместе с пледом и замирает в ожидании указаний. Я сгребаю в охапку второй плед, две походные кружки, вытаскиваю из дальнего шкафа запасную бутылку красного вина (весьма дешевого), хватаю четыре небольших бревнышка и запихиваю весь скарб в истрепанную дорожную сумку, которая испокон веков валяется в прихожей. Тушу остатки дров в камине, и мы выходим из дома.

Когда оверкар приветственно мигает огнями и отпирает двери, Дженнифер усмехается с веселым испугом:

– Мы же с тобой пьяные! Что, автопилот?