Наталья Корнилова - Отшельница. Повесть о Минске, и минчанах, и о любви, конечно

• Название: Отшельница. Повесть о Минске, и минчанах, и о любви, конечно
• Автор: Наталья Корнилова
• Жанр: Русское современное

Стилистика рассказов Натальи Корниловой проста и максимально приближена к разговорному жанру. Поэтому читать эти истории можно в электричке, на работе в обеденный перерыв, на ночь, когда нет сил взяться за серьезного писателя-классика. Все события или реальны, или максимально приближены к сегодняшней нашей жизни.

---

– Я с Вами, Ирина Алексеевна! – Вызвалась Инга, моя гордость, отличница и активистка.

– Пошли, дорогая! – И мы отправились через дорогу в лес.

Мы шли и больше болтали, чем искали рыжие пятнышки в траве под березами. Уже через какое-то время стало понятно, что заблудились. Не было слышно криков с речки, а на наше ауканье никто не отзывался.

Успокаивая и подбадривая Ингу, я пыталась понять, в какую же сторону нам идти обратно. На наше счастье, вскоре где-то совсем рядом проехала машина.

– О! Дорога там, пошли, Инга. А там уж у кого-нибудь спросим. А может, это наша дорога и есть.

Действительно, буквально минут через пять мы вышли на грунтовку, на которой еще столбом стояла пыль от проехавшей машины, из которой сыпался песок – дорожка ровно бежала куда-то вдаль.

– А сейчас куда же, Ирина Алексеевна? – Крутила по сторонам головой Инга. – Ой, смотрите, какой-то человек идет!

Вдоль дороги шел, покачиваясь и не спеша, долговязый мужчина.

– Эй, стойте, стойте! – Закричали мы, не договариваясь, хором. – Подождите!

Высокий мужчина оказался парнем, молодым совсем и очень улыбчивым.

– Ну што, гарадcкія? – Спросил он, опуская полную грибов корзинку на тропинку, вьющуюся вдоль дороги. – Заблудзiлі трохі, бачу?!

– Да, вот заблудились, ты не подскажешь, как к речке назад вернуться? Мы там купались, и вот… Ты местный?

– Хадзіце за мной, пакажу зараз. Вось там павернеце з дарогі і ідзіце ўправа, пакуль рэчку не ўбачыце.

Мы поблагодарили молодого юношу и быстро пришли назад в лагерь. Даже грибов по пути набрали немного – вдоль дороги их оказалось больше, чем в лесу. Или мы их не видели, пока болтали?

Всю обратную дорогу и потом дома весь вечер и ночь я не могла оставить мысли о том пареньке, говорящем по-белорусски в отличие от моих, столичных, ребят. Что-то он еще сказал тогда, но я никак не могла вспомнить.

– Так… – Пыталась я сложить обрывки короткой переклички с ним в лесу. – Я спросила «Ты местный?», а он что-то про партизан сказал. Что? Что?

Уснула только под утро, а проснулась от того, что вспомнила, вспомнила слово в слово. То ли во сне, то ли еще наяву в голове стучали его слова полувслух: «Ага, месны я, партызан тутэйшы, з Асееўкі».

Партизан из Асеевки с черными, как смоль, как у Пети, глазами и с его утиной походкой.

На мой рассказ Петр отреагировал, как всегда, – принес валерьянку.

– Ну, тихо, тихо, успокойся, милая. Тебе в каждом мальчишке черноглазом с причудливой походкой Юра видится. Успокойся.

А я закрывала глаза и видела Петра там, в лагере, раскачивающегося, а потом – его, этого «партизана» из Асеевки…

Я постепенно, кажется, уговорила себя, что тот деревенский парень никак моим сыном быть не мог, просто общего много. Или даже это мне показалось…

Прошла целая неделя, а я все вспоминала, как он выглядел, что говорил, как голову повернул. И все можно не принимать во внимание, даже речь деревенскую, в Минске-то по-белорусски мало, кто говорил – перемешались за годы войны еще больше, на одном языке там все разговаривали, на русском. Но вот походка… Походка, как почерк, второй такой не бывает. Он топал по узкой тропке так, будто шел по палубе корабля, которого никогда в жизни не видел, как гусь впереди семейства, как мой муж.

Раз уж Петр не верит, подумала я тогда, съезжу сама. Попрошу кого-нибудь свозить или узнаю, как до этой Асеевки добраться. Страшно, одной страшно, но поеду. Вот завтра пятница, а в субботу уроков нет, вот завтра контрольную проведу в восьмом «А», и прямо после второго урока отпрошусь. Надо только расписание узнать.

Я так разволновалась в пятницу с утра, что вышла из дома, забыв в прихожей портфель. Только в учительской и заметила, что не смогу проводить контрольную – все необходимое осталось в портфеле. Слава Богу, Петр работает в двух шагах от дома, так что сможет выручить меня. И я набрала номер телефона его приемной.

– Доброе утро, Танюша! Пригласи к телефону Петра Ивановича, пожалуйста. – Попросила молоденькую новую девушку – секретаря суда.

– Ой… До… брое… утро, Ирина Алексеевна… – Татьяна, как пьяная, затянулась в удивлении. – А… это…

– Что случилось, Татьяна? – Наступила моя очередь удивиться.

– Не знаю, Ирина Алексеевна, почему Петр Иванович Вас не предупредил, но он же с утра занемог и сказал, что на больничном. Просил перенести все дела на понедельник.

Домашний телефон не отвечал, потому я отправилась, встревоженная, к директору с просьбой перенести контрольную и срочно меня отпустить.

– Да идите, идите, конечно, Ирина. Нет вопросов даже, впервые у Вас такое ЧП районного масштаба. Перенесите контрольную, а сегодня труды пусть будут, идите, идите, я сейчас сам все организую. – Похлопал по плечу директор, фронтовик и добрейший из добрых, Адам Адамыч.

Как ни странно, дома не было никого. Портфель мой стоял приготовленным у порога, никаких признаков того, что Петр возвращался домой, тоже не было. Я пометалась по квартире, но потом решила, что за больничными, вообще-то, отправляются в поликлинику, а значит, надо искать там. Мне только странно было одно – еще никогда в своей жизни ни Петя, ни я не брали никакого больничного, так как-то, подручными травками лечились, терпели, а на работу ходили. А тут…

Подозрений в какой-то дуроте вроде измены, у меня никогда не было, и от этого я поникла совсем в своих догадках.

В поликлинике людей не было, врачи слонялись туда – сюда из кабинета в кабинет с кружками горячего чая. Спросила на всякий случай – нет, не был, не видели, не заходил.

Единственное, что пришло на ум – то, что, возможно, Петр устал, нервы или неприятности, и отправился к другу Мише, своему старинному знакомому, который много старше и пенсионер уже с недавнего, и который живет в Мачулищах.

Раз уж получился у меня незапланированный выходной, взяла с собой припрятанную до ближайшего праздника железную коробку с печеньем, и решила поехать к Михаилу – и в разведку, и нервы свои полечить – он очень хороший доктор по этой части. Думаю, вот расскажу ему про свои догадки – печали, поговорю, и все пройдет. А, кстати, у Миши есть драндулет какой-то в рабочем состоянии, может, с ним и съездим в эту Асеевку, раз Петя наотрез отказался.

Уже на подъезде к Мачулищам, я пожалела, что делаю это. Вдруг мужики по душам поговорить хотели, а я приеду. Никогда Петра не проверяла, а сейчас будет ситуация некрасивая. Но было уже поздно думать, кондуктор крикнула «Тормози!», когда автобус подъехал к продуктовому магазину – там я просила остановить, чтобы не возвращаться далеко от остановки к дому Михаила.

Увидев меня в распахнувшейся калитке, тетя Вера, жена Михаила, выронила тряпку из рук – домывала полы на веранде.

– Ирочка?! Да что там у вас стряслось-то? C утра пораньше Петр приехал, Мишку забрал «по делу», сказал до вечера, а, может, и больше, да укатили куда-то, тут – ты?..

Мы с ней понедоумевали немного, но предположений не было никаких.

– Может, Петру какой бандит угрожает, или что-то там еще, ну, с судами его, имею в виду?.. – Предположила Вера Васильевна.

– Нет, теть Вера, точно нет. Я же в курсе всех его дел. – Вздохнула я, допивая третью чашку чая с повидлом.

– А что, рассказывает?

– Ага, конечно. Вы думаете, судья сам принимает решения? C женой по ночам советуется: что, да как. – Улыбнулась я в ответ.

– Ты что?! Правда? Это хорошо – женщина плохого не насоветует. Тем более, умная, как ты. Это хорошо, а то бы мужики так насудили, всех перестреляли б давно.

Двигаться не хотелось, и с мы с Васильевной проговорили до самого вечера, до последнего автобуса на Минск. Я и про мальчишку того, про «партизана» из Асеевки рассказала, она мне тоже горе все свое выплакала. Они в войну детей потеряли под руинами, двух девочек уже почти взрослых.

Еще с остановки я увидела свет на кухне и до самого порога не шла – неслась пулей. Предчувствий не было никаких: ни тревожных, ни хороших. Просто очень уж волновалась до самой двери.

Вошла в квартиру, не встретив у порога, как это было всегда, Петра, готового тут же помочь снять пальто и чмокнуть в щечку. Меня просто никто не слышал – в матовом стекле закрытой кухонной двери маячили фигуры.

– Выпивают. – Сразу поняла я и по смеху, и по громкому разговору, и по табачному дыму, который в нашем доме бывал редко, только с приездом Миши. Иногда и Петр курил и смешно на меня покрикивал «Молчать, женщина!».

– Ага! Все понятно! Застукала?! – Весело крикнула я, распахнув дверь.

И тут же забыла, что умею разговаривать, как все люди. Во мне все умерло на какой-то миг от увиденного – за круглым столом сидела целая компания: Петя с Мишей лицом к двери, а, сидящие ко мне спиной другие двое, повернулись и поздоровались, уставившись удивленными и виноватыми глазами. Стали медленно подниматься из-за стола, приветствуя.