Дмитрий Соснин - Времена и судьбы

• Название: Времена и судьбы
• Автор: Дмитрий Соснин
• Жанр: Русское современное

Судьбы потомков немецкого инженера-минера Андреаса Маулвурфа, приехавшего в Россию еще при Иване Грозном, описаны во времени с 1552 г. Тогда обласканный царем молодой немец получил в дар за подрыв Казанской крепостной стены восемь десятин вологодской земли да сто душ крестьянского люда. Маулвурфы быстро обрусели и, получив дворянство, стали носить редкую русскую фамилию Кротиковы. Последний потомок немецкого минера – советский летчик капитан Кротиков Д. А. – погиб в 1943 году.

---

– Государь! Германцу жить в России непросто. Мы для вас немые молчуны – немцы значит. Но я не молчун, и хотел бы остаться. Разрешите, Государь.

– А как же твоя Вера, немец? – Это подал голос, доселе молчавший, Алексей Адашев.

Андрес, переводя взгляд на царского любимца, ответил:

– Вера моя – это мое дело, да верная служба. Буду служить царю русскому, православному, так и Вера моя станет православной.

Поворачивается обратно к царю и заканчивает так:

– Бог един, но и царь один, Государь.

Царь лукаво прищурил глаза, посмотрел на инженера и продолжил:

– Немец мужчина обязательный и семьянин добрый – это нам ведомо. А что скажут твои фатер и мюттер, коль в России останешься?

– У моих родителей четыре сына. Я младший, и там, дома, я скорее им обуза, чем помощник. После окончания морской школы отец сам хлопотал о моей службе в Московии. На прощание, наставляя, говорил так: «Россы – народ молодой и держава их постоянно крепчает. Русский Великий князь – это Государь побольше, чем король прусский. За ним огромные земли, леса, реки, но главное – люди. Во многих ученых делах они пока еще младенцы. И им многому предстоит научиться. Особенно в военном инженерном деле. Ты минёр, капитан. Тут тебе и карты в руки». Маулвурф замешкался:

– Извините, Государь, так говорил мой отец.

Царь миролюбиво ответил:

– Ладно, немец, продолжай.

– Отец говорил также, что у ваших солдат крепкий дух и кулаки. Но русские пушки никуда не годятся и их всегда мало. И нет у россов теплого моря. Но вечно так не будет.

Царь с любопытством посмотрел на инженера. Тот умолк.

– А что это твой отец про нас так много знает? Бывал в наших краях?

– Да, Государь, бывал. Он торговец. Три года по Шведскому морю ходил с товаром к новгородцам. Подолгу жил у знакомца, с которым имел общее дело. Там и жену себе нашел, мою мать, она дочь новгородского купца Михайлова.

Царь спросил:

– Так ты, стало быть, на половину наш – русский. Что еще скажешь?

– Еще отец присоветовал: «Пока молодой, поезжай на Русь и постарайся стать там своим человеком. Такова отцова заповедь, Государь».

Маулвурф замолчал и, стоя перед царем навытяжку, ожидал продолжения разговора. Царь встал с дорожного трона, который больше похож на табуретку с резной спинкой, чем на царский трон, вышел из-за стола и, пройдя шатер из конца в конец, остановился подле немца.

– Ну а жена у тебя есть, кротик?

Царь переиначил немецкую фамилию инженера на русский манер. Маулвурф заметил это и с тайной надеждой на успех весело ответил:

– Жены нет, Государь. Но милая сердцу пассия есть – это дочь Вашего бомбардира, Семена Лагутина – девица Анна. Из Москвы в пороховом обозе стряпухой была и мне помощница по учету. Каждый день рядом, но без шалостей. Думаю, что я ей тоже по душе. Хотя о том не спрашивал. Дозволите, Государь, – спрошу, и Анну и отца ея.

Царь усмехнулся.

– Складно речи складываешь, немец. Где говору нашему научился?

– Мать русская. Да и в Москве я второй год, Государь. Нравится русский говор, вот и научился.

Иван Четвертый, помолчав, возвратился за стол, сел на трон и продолжил разговор так:

– Хорошо, гражник, это упрощает дело. Начни вот с чего. На Руси иноземцу без русской жены, да без православной веры – негоже. На все про все даю тебе полгода и мое дозволение. Но фамилию поменяй на русскую. Стань, например Андрей Крот. Это к тебе близко.

– Крёт на германском языке – жаба, Государь. Животное скользкое, пупыристое и отвратительное. – Гости царя весело засмеялись.

– А по нашему «крот» – это не жаба, а подземный копатель, хотя и слеп (царь грозно смотрит немцу в глаза), а ты вроде как нет, тебе эта фамилия впору.

– Государь! Но у русских «крот» – это тайный враг, шпион. Кличка хуже жабы. Пусть лучше Кротик, – по-русски – это мягкая шкурка для девичьей шубки.

– Пусть, – почти дружески улыбнулся Царь, и погрузился в свои мысли. Все застольные гости тоже притихли. Андрес ждал. Помолчав, и о чем-то пошептавшись с рядом сидевшим Алексеем Адашевым, царь Иван продолжил:

– Теперь вот что… За подвиги ратные на Руси царь жалует землями да званиями. За сорок бочек пороха, пристроенных под татарскую крепость так ловко, награждаю тебя поместьем с землей в восемь десятин, по десятине за каждые пять бочек, да черным крестьянским людом в сто душ из царских владений. Место на поселение подбери сам, там, где пожелаешь (задумался). Вот, кстати, к Вологде поближе перебирайся. Там мой удел да монастыри. Отсюда пойдет дорога, к Беломорью. По воде, аль по болотам, без взрывных дел не обойтись. Будешь бомбардиром у моих подрывников, а если по-немецки – капитан-минёром. С этого дня ты мой подданный и воин. Грамоту в Москве получишь.

Уже через два месяца, на южном берегу Белого озера, в глухом лесистом захолустье, несмотря на морозы, началось строительство барского поместья Кроты. Активным участником стройки был ее первый хозяин – Андрей Иванович Кротик, толковый немецкий инженер-минер. Отчество новый русский помещик получил по имени царя Ивана при крещении в русской церкви.

3. Осень, 1553 год

Прошёл год, Андрей Иванович Кротик был вызван в кремль к царю Ивану Грозному. После недавней болезни царь был явно «не в духе», но немца принял без раздражения.

– Как, немец, твоя новая служба?…

– Весьма доволен, Государь.

– Ну а свадьбу что откладываешь, или передумал…

– Как можно, Государь. Этой осенью по русскому обычаю после уборки урожая.

– Стало быть осенью… А живешь где, гражник?

– На дарованной Вами земле усадьбу строю и другие строения. Будет поместье Кроты, оно вдоль Белого озера, недалеко от старого русского города Белозёрск. На запад, по берегу, двадцать верст.

– Так значит, выбрал Белозёрские земли. Что там тебе приглянулось?

– Семен Лагутин, бомбардир Ваш, присоветовал. Он с тех мест, Государь. Говорит, сочных трав, густых лесов много. Церквей много. Зимник до Архангельска проходит рядом. Пятьдесят верст, не более. Да и Вы туда велели.

– Да, да, – это мне ведомо. В Москве жильем обзавелся? – Когда бываю в Москве, живу, как и прежде, при пороховых складах в Сокольниках у боярина Пряхина. – Царь нахмурился.

– Не гоже, это. При крещении в церкви тебя записали под мое имя – Я разрешил. Стало быть, ты царев крестник. Тебе жильё в Москве надобно. Завтра же ступай к Адашеву, я ему скажу, что с тобой делать. Просить не стыдись. Под ним мой скарб и казна, он царев постельничий.

– Спасибо, Государь. Отслужу Верой и Правдой.

– Вот-вот, этого мне и надобно.

Царь надолго умолк. Его острый изощренный ум строил какие-то логические схемы. Из исторической характеристики Ивана IV почти начисто исключены его собранность и осторожность, внимательность к собеседнику, забота о близких людях. Но все это у царя было, когда гнев и болезнь отступали. Малюту Скуратова ценил за слепую преданность цареву делу и прощал ему самоуправство. Вторая рука Ивана в последние годы его жизни – злой гений, хранитель царского оружия и государственных тайн боярин Богдан Бельский. Этому Иван доверял самое сокровенное, по-своему любил его за верность и внимательную настороженность, посвящал в свои личные переживания.

Так, незадолго до смерти, предвидя свою кончину, Иван Грозный именно Бельскому, под строгим секретом, зимой 1583 года, поручил собрать беломорских колдуний, привезти их в Москву и выведать от них – много ли осталось. Те предсказали смерть Ивану в марте на следующий год. Царь освирепел и приказал именно в марте всех этих ведьм сжечь живьем, а до той поры держать в темнице под охраной. Однако, пророчество сбылось и предсказательниц, а их было двенадцать душ, отправили восвояси в Архангельск.

Были у царя и другие любимчики, например, не безызвестный Борис Федорович Годунов, впоследствии, погубивший династию Рюриковичей. Но все эти люди приближены по строгому отбору и за особые заслуги. Другом царю из них не стал никто.

Теперь этот немецкий инженер. Капитан-минёр. Иван своим гибким умом чувствовал, что этого иностранца можно приблизить.

Помолчав, продолжил разговор так:

– Ты молод, царю, мне, ровесник, честен, услужлив, по матери – русский, любишь Россию. Такой не изменит, не предаст, хоть бы и немец. Не так ли гражник? – Андрей молчит. Царь продолжил:

– Пожалуй так, Я тебя позвал вот по какому делу. Ко мне в гости заявился английский мореход и торговец Ричард Ченслер. Шел к нам по Белу морю и через Колмогоры. Говорит, что путь этот добрый. Там оставил товар и приехал в Москву за разрешением на торговлю. С сукном, с ружьями и другим военным товаром привез на пробу ядерный черный порох. Говорит, в тайне от военного ведомства. Риск небольшой, всего десять зарядов. Но рвет каждый за десять. К зиме, как встанут реки, снаряжай своих ратников в Колмогоры и разберись, что это за новость. Теперь нам нужны крепкие заряды не для войны, а сам знаешь. Дело это пока тайное, да и не всем по уму. Хочу тебе поручить, что скажешь?