Александр Беляев - Питерский ветер. Стихи

• Название: Питерский ветер. Стихи
• Автор: Александр Беляев
• Жанр: Поэзия

В этом сборнике опубликованы по большей части стихи Александра Беляева раннего периода, когда автор проживал в Ленинграде до 1983 года.

---

Обращение к осени

Отчего звучание
Грусти, неухоженность,
На душе молчание,
В теле – заторможенность.
Почему из целого
Я дроблюсь на части,
Почему несмело я
На холст сыплю краски.
Отчего щербатая
Вялость, неуверенность,
Отчего проклятая
Самсебяпотерянность?
Мухами засижена
Серость неба влажного
И в листе не вижу я
Голубя бумажного.
Днем хожу, как в сумерках,
Ночью – сплю без памяти,
Где была безудержность —
Там сейчас – подавленность!
Придавила сыростью,
Растерял товарищей…
Ты ко мне – с немилостью,
Я к тебе – с усталостью.

1977 г.

Моему столу

Стол жил, он был одушевленный,
Он с деловитостью салонной
Нес груз спокойных пыльных лет,
Дыша степенной мрачной силой.
Его и время обходило,
Как будто мраморность могилы
На нем оставило свой след.

Он жил безмолвностью чернильниц
С засохшей многолетней пылью,
Забывших поцелуй пера,
Часов усталым хриплым боем,
Давясь бумагой деловою
И подминая под собою
Немую исповедь ковра.

Он раздавал дождем идеи,
Дарил то взлеты, то паденья,
В нем бились небо и моря.
И, развернув хребет усталый,
Он становился пьедесталом,
И наблюдал, как поднимало
Перо явлений якоря.

Он не просил наград за это,
Он был непонятым поэтом
И генератором идей.
Не помышляющий о славе,
Молчун, не признанный по праву
Сносил неверия отраву
И равнодушие людей.

Был праздник, вечер хлеба-соли,
Совсем другой одели столик
Во вкусный, праздничный наряд,
Но гости, принося букеты,
Их в вазы ставили на этом,
Смеялись: – мнишь себя поэтом —
Так принимай цветов парад.

Я видел, в сказочном убранстве
Мой стол как будто улыбался,
Произнося чуть слышный стих.
И в лунном свете дивной ночи
Бумаги пыльные ворочал
И восхищенно пялил очи
В застывший фейерверк гвоздик.

1977 г.

Русалка

Русалка пела песню
Про городок картонный,
Про карточный домишко,
О том, как храбрый гномик
Ягу перехитрил,
О том, как пели птицы,
О чем молчали рыбы,
О том, как засыпают
В долинах великаны,
О том, как среди снега
Рождаются цветы.

А море отбивало
Пленительные такты
Чудесным метрономом,
В котором звук пружины
Был заменен прибоем,
Что был стократ живее,
Чем стая белых чаек
Над пеной кружевной.

В нем жили звуки флейты,
И скрипицы Гварнери
В руках у Паганини,
Был серп луны Куинджи,
Была воздушность шали
На шляпке Фрези Грант…
Все тише звуки песни —
И вот почти пропали,
И песня переходит
В неуловимость бликов,
Неслышимых ушам,
Доступных только сердцу…

И вот уж мой рисунок
Становится свечою
В руке моей русалки,
Что плавно уплывала
Во взбитых сливках пены,
Рожденной горизонтом
На стыке моря с небом
В сияющие дали
Последнего «прости»,
Что пела я так мало,
Что звук был так волшебен
В сопровожденье моря,
Что приплываю редко
К тем берегам зовущим,
Придуманным из глины
Тепла и откровенья
И из песка, что долго
Наслаивали ветры
Из стран мечты и грез.

1978 г.

Великаны и лилипуты

Почему же великаны сторонятся лилипутов?
Почему же лилипуты так не любят великанов?
Лилипутом быть удобней,
Им родиться много проще,
Лилипут в нору любую
Может шмыгнуть без труда.
Меньше кожи и ватина
Для одежды лилипутьей,
Меньше нужно для желудка,
Мало надо для ума.
Лилипуту много проще
Заручиться нужным словом
От влиятельного дяди,
Занимающего пост,
От делишек лилипутьих
Спрос такой же лилипутьий,
От чего ж такая зависть лилипутов доняла?
Сколь труднее великанам
В нашем мире лилипутьем,
В двери тело не протиснуть,
Задевать луну плечами,
Видеть с птичьего полета
Край огромный под ногами,
И бояться ежечасно лилипута раздавить!
А они большою сворой
Ждут, когда же поскользнется,
Чтоб покрыть его своею
Муравьиной кислотою,
Затоптать, сравнять с землею,
Или, если согласится,
На Прокрустовое ложе, торжествуя оттащить.
И степенно, деловито
Поубавить габаритов,
Поместить его под рамки,
Подогнать под свой размер.
И тогда потомки скажут:
– Был великим человеком!
Сколько знаний дал он людям,
Сколько с неба звезд достал!
Жалко только – поскользнулся,
Тяжело им, великанам,
Тяжело носить с собою
Столь тяжелый интеллект.
Пусть теперь он спит спокойно,
Мы дела его продолжим.
И засев за стол огромный,
Сервированный отменно,
Мозг срубают великаний,
Запивая газировкой,
Чтоб не мучатся проблемой,
Как с ним дальше поступить.

1978 г.

О славе

Хочу попасть в энциклопедию!
Сверну ка, что ль, хребет медведю я,
Как йог прилягу на гвоздях,
Добуду золото из меди я,
О йети фильм сниму в горах.

Я, чтоб попасть в энциклопедию,
Готов всю жизнь ломать комедию:
Храм подожгу, как Герострат,
Открою новое созвездие
И посажу волшебный сад.

И лучше, чтобы с фотографией…
Стать крестным папой грозной мафии
И, возвышаясь над толпой,
Концерны доведу до краха я,
Своих врагов сравняв с землей.

И правнук, взяв энциклопедию,
Найдет занятнейшие сведенья,
Что был я гений с юных лет,
Оставил ценное наследие
И улыбнется мой скелет.

1978 г.

Пустота

То, вдруг, начну писать стишок,
Пустой, как глиняный горшок,
А то, вдруг, суше, чем сучок,
А иногда, как светлячок,
Чей желтоватый огонек
Так различим во мраке ночи,
Но ясной слабостью своей
Предмета осветить не может,
Убогий пасынок огней,
Чей свет неоновых лучей
Во много раз его мощней,
Но сердцу чуткому дороже
Ночной попутчик,
Слабый лучик,
Собрат по жизни на земле.
И иногда пишу такое,
Что погибает все живое
В моем стихе и пустота
Плодит растерянность и позу
На фоне белого листа,
И гложет мысль – засесть за прозу,
Чтоб слов из пальца не сосать.

А то проходят дни за днями
И разум, словно в темной яме
Не в силах нового рождать.
Как будто ветер в поле стих…
Так появился этот стих

1979 г

Майский сонет

Куста испуганный скелет
Зеленой накипью подернут,
Последний снег в рулоны свернут,
Предсмертно корчась на земле.

Как напрягает для рывка
Штангист спины мускулатуру,
Деревьев мощные фигуры
Ждут взрыва клейкого листка.

Природе в муках родовых
Нести недолго мая бремя,
Недолго ждать гонцов своих.

И сонмы первенцев слепых —
Все новоявленное племя —
Прозреет, солнцем лик умыв.

1979 г.

Ничего не случилось

Ничего не случилось. Кто-то
Намылил шею, оправил лезвие.
Электробритвой бриться быстрее,
Опасной – полезнее
На салфетку какао пролилось —
Вот невезение.
Заливается в парке скворец.
Звонкий лета гонец
Своего не имеет голоса,
Подражая с усердием равным
И дрозду и кошачьим возгласам.
Незнакомка с лицом скучающим
Резво тащит венок погребальный,
Из пластмассовых листьев дубовых,
Перевязанный лентой вещающей:
– Спи спокойно в гранитных оковах
Мы тебя будем помнить вечно.
На деревьях проклюнулись листья,
А в Неве подыхает рыба,
Майский жук по известным законам
Не взлететь, ни летать не должен,
Но летает на диво ученым,
Попирая науки глыбу.

Ничего не случилось. Но,
Что для события нужно?
У соседа собака взбесилась,
Ребенок закашлял простужено,
Очень быстро забыли вместе мы,
Как сжигали в печах невинных,
И гораздо серьезней бедствие,
Если вам прихватило спину.

Дождь прошел, пролетело лето,
Мимо жизнь не спеша проходит,
То приходят друзья, то уходят…
Скоро в моду войдут жилеты,
А башмак на платформе отходит…
Как бы что-то в ЮАР происходит…

Мне дано совершить заклинание:
– Стоп, мгновение, ты прекрасно!
Но считаю минуты напрасно —
Не мое это видно призвание.

1979г.

Зеркало

Я вижу все! Мне дан чудесный дар!
Подвластна взору каждая деталь,
Что, разрастаясь веером событий
Сквозь череду сомнений и открытий
Уносит ум бесстрастный в мир иной,
В тот, что зашторен времени стеной,
Подсвеченный невидимой свечой,
Пронзенный неродившимся ручьем,
Текущим странной мыслью «ни о чем».

Но не послушан что-то кинескоп,
Неудержим на стенке каждый кадр,
Мгновенье – и рождается потоп,
Смола преображается в янтарь,
И волны ткут безлюдность побережий
Прозрачною ажурной кисеей,
Играя с застывающей слезой
Могучих сосен, весело и нежно.

Но вот щелчок – и временной поток
Уносит чуть пробившийся росток.
И блекнут краски, угасает день,
В разбитых окнах бродит чья-то тень…
Январский апокалипсис сирен…
Замерзший хлеб, костлявая ладонь…
И чье-то изможденное лицо —
Не разобрать, туманное кольцо
Сомкнулось, на секунду темнота,
Сродни молчанью чистого листа…
Мелькают кадры, пляска палачей —
И мысли нет – откуда и зачем,
Не поспеваю. Где-то надо мной
Струятся волны к млечному пути,
Чтоб здесь крупицу разума найти,
И наделить извечной добротой,
Раздав всему живому понемногу…
Безбрежна ночь, но лунная дорога
Чуть-чуть рябит, расплывчато и робко,
Маяк, ведущий судно в никуда,
К преддверию незримого порога…
И вот цветами убрана вода:
Вдоль берегов с цветущими кустами
Плывет дитя, и лилий полотно
Расступится пред слабыми руками.
Затылочка белесое пятно
Включает новый поворот сюжета,
Зовет в мечту и не дает ответа,
Таинственного детства существо
Трубит о том, что жизни торжество
Бурлит ключом волшебного июля.

Раскрыты карты, выпито вино,
Дрожащий воск струится на сукно,
Жизнь вдруг покрылась коркою больной…

Сгустился сумрак, застывает кадр,
Пока еще зашторено окно
И не причем здесь мой особый дар.

1979 г.

Расчленитель радуги