Катя Чудакова - По когтю льва

• Название: По когтю льва
• Автор: Катя Чудакова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Только-только развалился Союз и объединилась Германия. Трое молодых солдат дезертировали из воинского подразделения, располагавшегося в Восточном Берлине. Судьбы их сложились по-разному, но более чем через двадцать лет им пришлось вновь вспомнить друг о друге. Журналистка Алина Вальд, работающая в русском издательстве в Дюссельдорфе, неожиданно оказалась причастной к криминальной истории, уходящей своими корнями в начало 90-х, а также к романтической истории любви, в которую загадочным образом вплелись пожелтевшие листочки старинных книг и экслибрисов…

---

Первый удар их ожидал в тот же день. Итак, трое молодых ребят, одетые как девяносто девять процентов их сверстников – в джинсы, кроссовки и мятые футболки, недолго задержавшись в центре города, отправились на железнодорожный вокзал «Зоологический сад», расположенный в западной части Берлина. Именно оттуда отправлялись практически все поезда в западном направлении. Само собой, в восточной Германии, хотя уже и присоединенной к своей богатенькой западной сестрице, они оставаться не хотели. Следы присутствия социализма в течение более чем сорока лет вызывали в восточных немцах, которых так миленько прозвали «осями», чересчур наигранное раздражение. Тем самым они демонстрируют друг перед другом свое полное отторжение прошлой жизни с ее пионерскими лагерями, комсомольскими собраниями и обещаниями светлого коммунистического будущего. Им хочется иметь все и сейчас, а не ждать и надеяться всю жизнь.

Потому из рьяных юных ленинцев их поколения так легко получались не менее рьяные антикоммунисты. От любви до ненависти… Высокоидейных борцов нужно держать только за «железным занавесом», в противном случае они трансформируются в воинов противоположного лагеря.

Всю дорогу до вокзала ребята молчали. Саша, тщательно изучивший маршрут, уверенно вел своих приятелей к нужному автобусу, и кивком головы указывал, что пора выходить. Открывать рот не хотелось – заговоришь, и сразу будет ясно, что ты чужак, а им так хотелось просто затеряться в толпе и, смешавшись с нею, стать обычными берлинскими парнями. Однако оставаться в городе было довольно опасно. На общем совете уже давно было решено: они поселятся в одной из западногерманских земельных столиц. Неделю назад в результате дебатов осталось два «кандидата» – Штутгарт и Дюссельдорф. Высадившись возле железнодорожного вокзала «Зоологический сад», они уже знали, что путь их лежит в столицу земли Северная Рейн-Вестфалия город Дюссельдорф.

Деньги у них были. Саша не стал церемониться и опустошил всю кубышку министерского сынка Юрика Савельева. А в ней оказалось семь тысяч марок и еще около полторушки долларов.

«Наверное, Юрка мечтал из Германии на «мерсе» вернуться», – злорадно думал Саша Кухарский, опустошая тайник. Сначала он собирался взять только необходимую им сумму для выкупа паспортов, но потом рассудил, что деньги понадобятся еще и на дорогу, на ночевки, на питание – да мало ли что? И вообще, с какой стати что-то оставлять? Раз судьба подбросила такой шанс… Можно считать, он нашел клад… А разве те, кто находят клад, оставляют часть его в земле для следующих «счастливчиков»? Это было бы просто смешно, если не сказать – глупо.

Экс-солдаты купили в кассе билеты, зашли в «Макдоналдс» перекусить, в ожидании поезда прогуливались по переходу, посматривая на витрины магазинчиков. Все так же молча заняли два ряда кресел, обращенных друг к другу. «Отвоевав» отдельное пространство – вряд ли кто-то пожелает к ним подсесть – поезд полупустой, свободных мест полно, они начали потихоньку разговаривать.

– Покажи хоть наши новые паспорта! – обратился к Саше Виталик. – А то мы толком их и не увидели.

– Ну да, надо же знать, как нас теперь зовут, – поддержал его Сергей.

Кухарский, кинув осторожный взгляд по вагону, – к счастью, на них никто внимания не обращает, каждый занят самим собой – достал из заднего кармана джинсов три паспорта. Открыв первый из них, он увидел фотографию Сергея и протянул документ ему, второй, со своим снимком, положил рядом на лавку, а третий, не глядя, отдал Виталику.

В это время Сергей, успевший уже раскрыть свой паспорт и пробежавший по нему глазами, недоуменно посмотрел на Сашу и дрожащим голосом проговорил:

– Евгения Ревкун… это же женское имя… Евгения, а не Евгений… Как же… как же так? Я же не могу стать женщиной…

Саша быстро заглянул в свой документ, поднес фотографию с печатью поближе к глазам и сквозь зубы проговорил:

– Надули, суки! Фуфло подсунули! С этими документами мы только быстрее в полицейский участок попадем. Лучше вообще без паспортов, чем с такой подделкой. Сходи-ка, Серега, выбрось их в туалете. Да и фотографии наши не забудь оторвать!

Глава 2

Женщины любят себя баловать. Русская журналистка из Дюссельдорфа Алина Вальд делала это с превеликим удовольствием. И это отнюдь не значит, что была она эгоцентричной персоной – совсем наоборот. С не меньшей радостью она баловала своих близких – мужа Маркуса и сына Михаэля. Вот сегодня, например, Алина предоставила своим мужчинам – маленькому и большому – возможность наслаждаться чисто мужским обществом в кегельном клубе. Ну а себе – в качестве моральной компенсации, конечно, – позволила в одиночку сходить в оперу.

Собственно, сегодня давали балет. И ни много ни мало – «Лебединое озеро». У Алины, как и у многих людей ее поколения, это чудесное произведение Чайковского неизменно ассоциировалось с путчем девяносто первого года. С тех самых пор, когда она, собираясь на работу, включила телевизор, чтобы во время кофепития выяснить, стоит ли прихватить с собой зонтик, а вместо утренней программы увидела танец маленьких лебедей, у нее выработалось стойкое неприятие ни в чем не повинного балета. С годами острота впечатлений, да и сам исторический факт путча с трясущимися руками главного заговорщика, затерялись в круговороте новых революций, войн, землетрясений и цунами. И получилось совсем уже странное смещение следственно-временных соотношений – о самом заговоре стали чаще всего вспоминать именно под «Лебединое озеро».

По прошествии более двадцати лет после того самого, вынужденного, просмотра, Алина решилась сравнить впечатления, ну и вообще глянуть на постановку модного балетмейстера. То, что ничего общего с классическим балетом там не будет, она прекрасно знала – в театре бывала регулярно, хотя предпочтение все-таки отдавала опере, а не балету.

Несмотря на брюзжание мужа по поводу чересчур вольной трактовки классических сюжетов, у Алины совершенно не вызывали отрицательных эмоций Аида с пылесосом или Дон Жуан в рваных джинсах и с бутылкой пива, исполняющие оперные арии. Сам Маркус посещал оперу и балет исключительно в Москве, когда они навещали там родителей Алины.

– Вот это – настоящее искусство! – довольно бормотал он, как будто бы заслуга в сохранении классических традиций русской школы балета принадлежала лично ему. – Не то что американцы и европейцы извращаются! Конечно, легче всего отвлечь внимание от недостатков хореографии голыми задницами и эротическими сценками!

– А ты закрой глаза и слушай! Музыка-то остается неизменной при любых постановках! – парировала ему Алина.

Однако ее аргумент на супруга никак не действовал, поэтому театры они посещали врозь. Она – в Дюссельдорфе, он – в Москве.

Наверное потому, что в немецких театрах нет таких шикарных буфетов, как в российских, ходят в них исключительно меломаны, а гурманы предпочитают за те же деньги посидеть в ресторанчике напротив. Например, привез жену или тещу в театр, а сам сиди себе спокойно часа три и наслаждайся отбивной. В самом же театре во время антракта вам предложат только утолить жажду. Ну или в лучшем случае отведать рогалик, присыпанный солью.

Потягивая из фужера минеральную воду, смешанную с яблочным соком, Алина прогуливалась по фойе и разглядывала хорошо знакомые ей портреты артистов театра. Где-то две трети из них – иностранцы. Японцы, китайцы, испанцы, итальянцы и, конечно же, – русские. Ничего удивительного: этот вид экспорта мало кого уже может удивить. С некоторыми из артистов Алина знакома лично – ввиду своей профессии, об остальных слышала от их коллег или общих знакомых.

– Глянь на эту жирную тюлениху! – послышался сзади молодой мужской голос. – Брюликов навесила на себя с полкило и думает, что неотразимая чувиха!

«С таким лексиконом – в опере? Что тут забыли эти хамоватые русские нувориши? – размышляла Алина, не решаясь оглянуться, чтобы в упор посмотреть на источник похабщины. Боковым зрением она уловила появление крупного объекта справа. В нос ударил резкий запах пряных духов. – И что за привычка выливать на себя сразу целый флакон? Это или своего рода демонстрация «крутизны», – у меня, мол, денег куры не клюют – могу сразу на себя вылить полсотни баксов, или попытка забить свой собственный не особо приятный запах. Во всяком случае, для окружающих такие ароматы не столь приятны, как себе представляют испускающие их источники».

Алина, слегка сморщив носик, повернулась, чтобы идти дальше, но снова услышала русскую речь. Правда, на этот раз говорила женщина, и очень тихо. «Совершенно точно, это они, они…» – взволнованный шепоток со свистом слетал с густо напомаженных губ.

Алина наконец разобрала, кому принадлежит голос. По всей видимости, это и была та самая «тюлениха в бриллиантах», о которой говорили бестактные молодые люди. «Весьма неосмотрительно так спокойно разговаривать по-русски, рассчитывая, что вокруг тебя никто не понимает. Прошли уж те времена, когда двое русских, повстречавшись где-нибудь в Берлине или Риме, бросались друг к другу в объятия, радуясь встрече с соотечественником. Сегодня русскую речь в любом уголке мира можно услышать чуть ли не чаще, чем местную. При этом «бывалые», с лету распознавая «своих», тем не менее, упорно делают вид, что они «русски не понимать». Видать, ребята, столь опрометчиво делящиеся своими впечатлениями на русском языке, здесь недавно. Но сама «тюлениха» их опознала и при этом очень перепугалась…» – размышления Алины прервал звонок, извещающий о начале следующего акта. Она поставила пустой фужер из-под сока на столик и поспешила в зал. Толстая дама, увешанная драгоценностями, продолжала стоять лицом к стене, делая вид, что разглядывает старую афишу. Кажется, интерес к «Лебединому озеру» она утратила окончательно.