Роберт Чемберс - Послание из тьмы (сборник)

• Название: Послание из тьмы (сборник)
• Автор: Роберт Чемберс
• Издательство: ЛитагентКлуб семейного досуга7b51d9e5-dc2e-11e3-8865-0025905a069a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-2114-7, 978-617-12-2111-6, 978-617-12-1536-8, 978-5-9910-3713-6, 978-617-12-2113-0, 978-617-12-2110-9

Такими мы их еще не видели! Разве кто-нибудь ожидал услышать страшную сказку на ночь от Стефана Цвейга или Герберта Уэллса? А, открыв очередной роман Джека Лондона, испугаться – последнее, что приходит в голову. Но эти и другие авторы доказали свою многогранность и разноплановость вошедшими в сборник рассказами и повестями. Погрузитесь в мир мистики и страха, на двери которого выцарапано: «Послание из тьмы»!

---

– Эй! – крикнул молодой боксер. – Это что еще за приемчики?

– Нарушение правил! – воскликнул баронет.

– Да какое нарушение, к чертям?! Лучший прием, что я когда-нибудь видел! – сказал приземистый напарник верзилы. – Вы о каких это правилах толкуете?

– О правилах маркиза Куинсберри, естественно![6]

– В жизни не слышал. Мы деремся по правилам лондонского бокса!

– Ну ладно! – яростно выкрикнул Стивенс. – Видал я и не такое. Теперь ты меня не подловишь!

И вот, когда верзила опять применил сходный прием, Стивенс ответил ему тем же. Бойцы, сцепившись, повалились на землю – чем и закончился раунд, как и последующие два.

– Что вы можете о нем сказать? – тихо спросил баронет у Стивенса во время одного из перерывов между раундами, когда верзила отошел к своему секунданту и уселся перевести дух на заросший травой вал, окаймляющий лужайку.

Ухо Стивенса кровоточило, но иных повреждений не было заметно.

– Дерется он умело… Понятия не имею, где он выучился таким приемам, и все же опыта ему не занимать. Стиль боя у него диковинный, но сила львиная, а тело – будто деревянное.

– Не давайте ему подойти слишком близко. Я заметил, что на дистанции у вас преимущество.

– Не думаю, что у меня есть перед ним преимущество хоть на дистанции, хоть без… Но сделаю все, что от меня зависит!

Поединок был яростным, и от раунда к раунду баронет все больше сознавал, что Стивенс наконец-таки столкнулся с подлинным противником. Незнакомец то и дело ухитрялся отвлечь внимание своего соперника, обладал чудовищной непрошибаемостью и наносил стремительные удары – в общем, был крайне опасен даже для профессионала. Его голова и туловище словно бы не ощущали ударов, а жестокая ухмылка не сходила с лица. Нельзя было предсказать, откуда последует следующий удар его кулаков, каменно твердых… Имелся у него и коронный прием – апперкот в челюсть, который он раз за разом пытался провести; и, едва только это ему удалось, Стивенс упал как подкошенный. Низкорослый секундант торжествующе заорал:

– Вот это удар, право слово! Ставьте все на Томми: жеребец супротив куренка! Еще разок – и ты его завалишь!

– Довольно, Стивенс, это чересчур! – воскликнул баронет, помогая боксеру встать на ноги. – Подумайте только, что скажут остальные офицеры, если я доставлю им человека, которого превратили в кашу из мяса и костей? Пожмите руку этому малому и поздравьте его с победой, а не то Громила Бэртон так и останется необузданным.

– Поздравить с победой? Ну, не дождетесь! Будь я не я, но эта треклятая ухмылка мозолит мне глаза, и я добьюсь, чтобы она сползла с его рожи.

– Но сержант Бэртон…

– Уж лучше воротиться в Лондон и никогда не встретиться с вашим сержантом, но руку этому типу из Броукаса я не пожму!

– Ну как, тебе еще мало? – насмешливо спросил верзила, встав с зеленой насыпи.

Реакция Стивенса была мгновенной: он напружинился и кинулся навстречу противнику. Под стремительным напором молодого боксера противник волей-неволей попятился – и в первые секунды казалось, что он наконец близок к проигрышу. Однако этот верзила был словно бы незнаком с усталостью. Его удары сохранили свою мощность и быстроту и в конце раунда. Стивенс, слабея, едва держался на ногах, когда на него обрушилась серия жестоких ударов, противостоять которым он уже не мог. Еще чуть-чуть, и он бы, вероятно, рухнул на землю, но этому помешал внезапный и загадочный случай.

Мы уже упоминали, что, прежде чем выйти на лужайку, путники пересекли небольшую рощицу. Сейчас оттуда послышался истошный, мучительный стон… Кто-то плакал, отчаянно и нечленораздельно; звуки этого плача перемежались жалобным повизгиванием. Верзила, который уже поверг было на колени Стивенса, застыл на месте и бросил взгляд в сторону рощи. Кривой усмешки на его лице как не бывало, рот в ужасе распахнулся.

– Она преследует меня! – завопил он.

– Не поддавайся, Томми! Еще чуть-чуть, и он готов! А она ведь совсем безобидная, пойми!

– Безобидная?! Да я рехнусь, как только ее увижу! Я уже сбрендил от страха… О, вон она!

Он помчался прочь, без устали издавая все те же выкрики. Его спутник громко выругался и, подхватив лежащую на траве одежду, побежал вдогонку; через миг оба исчезли во мраке, царящем под кронами деревьев.

Молодой боксер, поддерживаемый сэром Фредериком, кое-как добрел до окаймляющей лужайку насыпи и там бессильно осел, уронив голову на плечо баронету. Мало-помалу, под действием бренди из фляжки, Стивенс пришел в чувство; плач и взвизгивания в глубине парка звучали все громче и стали наконец оглушительными. Из кустов возникла, ковыляя и пронзительно скуля, маленькая белая собачонка, в которой можно было опознать терьера. Опустив нос к земле – похоже, выискивая какой-то след, – она прошла мимо боксера и баронета, не обратив на тех ни малейшего внимания, и тоже скрылась во тьме. Лишь тогда оба путника очнулись от оцепенения и во власти безотчетного ужаса устремились к воротам, где стояла их одноколка. Что за чувство захлестнуло их, они и сами не могли бы себе объяснить… Вскочив в экипаж, они молчали некоторое время, и только в паре миль от дьявольской усадьбы сэр Фредерик нарушил молчание.

– Вы когда-нибудь видели что-то подобное? – спросил он, стараясь унять дрожь в голосе.

– О боже, никогда! – воскликнул Стивенс. – И буду счастлив, если оно мне больше не встретится!

Поздней ночью они прибыли на ночлег в гостиницу «Лебединое гнездо», что находилась вблизи Харпендена. Ее хозяин, давний знакомец баронета, охотно согласился выпить с путниками после ужина стаканчик портвейна. Мистер Джо Хорнер был уже в годах, он прямо-таки обожал бокс и мог без конца толковать о светилах ринга. Имя Альфа Стивенса было ему отлично знакомо, и он с огромным любопытством разглядывал молодого боксера.

– Как я погляжу, сэр, вы после боя теперь, верно? – заметил он. – Но газеты ничего не писали о том, что в наших краях будет происходить…

– Я сейчас не настроен об этом говорить, – отрезал Стивенс.

– О, только не обижайтесь! К слову, направляясь сюда, – Хорнер вдруг сделался чрезвычайно серьезен, – вы часом не видели… этого самого, по прозвищу Забияка из Броукас-Корта?

– Может, и видели – что с того?

– Он же чуть-чуть не угрохал Боба Мидоуза! – В голосе хозяина прозвучало смятение. – Вместе со своим приятелем остановил его повозку прямо перед Броукасовской усадьбой. Все знают, что Боб – боксер из лучших, но тот отдубасил его так… Когда Боба подобрали на лужайке за воротами, он был еле жив, по кусочкам собирали.

Баронет задумчиво кивнул.

– Значит, вы его тоже встретили?! – воскликнул хозяин.

– Да, можно сказать и так, – ответил баронет. – Мы видели кого-то, кто, пожалуй, и есть Забияка. Боже правый, ну и урод!

– Так говорите же! – взмолился хозяин почему-то шепотом. – Боб Мидоуз утверждает, что одежда у них такая, как носили при наших дедах, а у Забияки голова будто продавлена. Это и в самом деле так?

– Кажется, да. Одежда была старомодная, а такой формы черепа я прежде никогда не видел.

– О господи! Вы, сэр, не знаете, верно, что около тех ворот в тысяча восемьсот двадцать втором году расстался с жизнью Том Хикмен, известный боксер? Ну и его приятель Джо Роу – серебряных дел мастер из Сити. Том Хикмен был пьян-пьянешенек и решил на полном ходу проскочить в ворота раньше фургона, что ехал навстречу. Погибли оба, он и Джо, да еще вдобавок колесо фургона прокатилось по голове выпавшего из повозки Хикмена.

– Хикмен, Хикмен… – пробормотал сэр Фредерик. – Это, случайно, не Бахвал?

– Вот-вот, он самый. Он вечно выигрывал на ринге, нанося удар снизу в челюсть, и никто не мог уложить его, покуда с ним не сразился Найт по прозвищу Бугай из Бристоля!

Стивенс встал со стула, он был бледен:

– Довольно, сэр. Мне нужно отдышаться… Давайте поедем дальше.

Хозяин гостиницы хлопнул его по плечу:

– Не вешай голову, парень! Как я смекаю, ты ему отвесил тумаков, что покамест не удавалось никому. Садись и прими стаканчик чего покрепче: если кто в Англии и заслужил нынче доброго напитка, то только ты. Раз уж ты задал взбучку Бахвалу – да хотя бы и мертвому… то поквитался с ним не за себя, а за многих. Э, даже не о кулачных бойцах речь… Знаешь, что он натворил когда-то прямо здесь, где мы сейчас сидим? Много лет назад мне рассказал об этом со слезами на глазах седенький сквайр Скоттер незадолго до своей смерти. Признаться, я слышал эту жуткую историю от многих, но Скоттер-то видел все самолично. В тот злосчастный декабрьский вечер Шелтон победил Джона Хадсона в Сент-Олбенсе, причем Бахвал – он ставил как раз на Шелтона – выиграл немало деньжат на этом. Они с Роу ехали мимо, остановились перед гостиницей и заглянули сюда, причем Том Хикмен уже был крепко под мухой. И вот он – Бахвал – взял в кухне большую кочергу да и принялся расхаживать по всем комнатам. Люди-то попрятались, потому как сама погибель притаилась в его мерзкой ухмылке. А вот в этом самом кресле – где теперь сидите вы, капитан, – лежал и грелся перед камином продрогший песик породы терьер. И Бахвал, не найдя никого, на ком бы мог сорвать свой кураж, вдруг заприметил его – и одним ударом перешиб собачонке хребет. А потом, дьявол, замахнулся окровавленной кочергой на тех, кто глазел издали, с хохотом вскочил в свою одноколку и погнал прочь от гостиницы в Финчли. Ну а в Финчли-то он и не доехал: его туда доставили с разбитой, будто яйцо, головой. И ходят слухи еще, что с тех пор многажды видели этого песика перед усадьбой Броукасов – залитый кровью, тащится по парку со сломанной спиной и ищет, ищет, кто его убил. Ну вот, теперь ты все понимаешь… Скажу тебе, парень: когда ты с Бахвалом дрался, то дрался не только за себя.