Алексей Егоров - Радио «Пустота» (сборник)

• Название: Радио «Пустота» (сборник)
• Автор: Алексей Егоров
• Жанр: Контркультура
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-00071-656-4

Конечно, эта книга о любви, о нас с вами, о мире, в котором мы живем, его смысле и его неповторимости. Книга для тех, кто хотел летать… но не нашел своего неба. Для фантазеров и выдумщиков, «кухонных» философов и просто любителей почитать перед сном. Книга для всех, кто думает, размышляет, ищет, мечтает, любит и ненавидит жизнь. Книга для тебя.

---

– Ну да, а че?

– Драчиче! – передразнил Саня. – А мне что теперь, на работе вечно обитать? Я же не ты со своим сказочным миром. То у тебя русалки, то дюймовочки…

– А может, мне жизненного пространства не хватает, чтобы развернуться, – пояснил я. – Или, как сказал великий, лично я за аскетизм, за умерщвление плоти для созревания души.

– Истории-то твои по ночам как?

– Нормальсончик, – подбодрил я Саню, похлопав его по мужественному плечу. – А ты откуда про истории знаешь, слушаешь?

Он подошел к холодильнику, пнул его, чтобы закрыть, и грустно добавил:

– Не знаю, кто-то рассказывал.

– Ага, – от нетерпения передразнил его я, – никто не слушает, а кто-то сказал. Странно!

– Странно, – повторил Саня, глядя в свою пустую бутылку. – Как там, кстати, твой АЖБ поживает?

– Да я еще до конца не придумал. Зато стихи хорошие вспомнил:

Ногами в живот куют настоящее,
И впору бы волком завыть,
Но звезды на небе такие блестящие,
Что не о чем и говорить…

– Ты тоску-то не нагоняй, а то денег все равно нет, – откорректировал наше настроение Саня.

И тут я вспомнил про карту. Весело похлопал себя по заднему карману и хитро пропел:

– Санек, прикрывай заведение, надевай штаны и…

– Есть предложение?

* * *

Вечером я уже пробовал направить свою жизнь в нужное русло. С Саней мы развалились в восемь, до эфира оставалось куча времени. Самое главное, что я выяснил в баре, так это то, что карта действительно работала. Сколько там было денег и кому и когда нужно будет возвращать потраченное, я не знал. Но мы порядком раздухарились, заказывая самое дорогое пиво и раков. Причем раков мы выбирали живых, давали им имена и карали либо миловали, деля их из огромного аквариума на грешников и не очень.

– А, Танька, – кричал на пятившегося рака Саня, – не дала мне, варить тебя будем в кипящем масле.

– Алексей Алексеевич, дорогой, – обращался я к одному из членистоногих с большими усищами, – изрядно вы подосрали мне по жизни. А что же вы думали, все без наказания останется? Хрена лысого!!!

– А вот и Анечка, – глумился Саня, вытаскивая из угла маленького рачка. – Думала и тут, на великом суде уйдешь и спрячешься. Я же тебя, суку, из тысяч сук отыщу и узнаю. Что глазенки свои вылупила? Нет, а ты послушай, послушай меня теперь. Думаешь, мне легко между тобой и ею выкручиваться? – при этом в другой руке он яростно тряс другого, более крупного рака. – А теперь вот познакомьтесь, – и он сближал их мордами друг к другу и напутствовал: – Пожалуйте друг друга и травмируйте теперь мозг друг другу, а не мне.

– А, Евгений Геннадьевич, – не унимался я, – а что козел делает среди милых рачков? Варить, срочно и с солью!!!

Девушка, официант, скромно стояла в стороне, наблюдая за нашей придурью. Когда я пнул Саню под столом, мол, хватит уже, человек ждет, она солидно улыбнулась и прокомментировала:

– Ничего-ничего, в прошлый раз здесь бухгалтерский отдел торгового центра, гуляя, своих сотрудников вылавливал, так даже дошло до отрывания лапок и желания лично присутствовать при опускании генерального менеджера в расплавленное масло. Хорошо, что мы котятами не торгуем. Вот бы была жесть!

– А причем тут котята? – не понял юмора Саня.

Я сразу представил себе Саню, заворачивающего маленького милого котенка в шаурму и кричащего на официантку:

– А эту зажарьте с корочкой, я с собой заберу…

На меня аквариум нагнал тоску, и я, отойдя в туалетную кабинку, уселся с ногами на унитаз и тихонечко набрал свою русалочку.

– Алло, – сухо отозвалась она.

– Привет, узнала?

– Ты?

– Валюсь, мне одиноко без тебя. Знаешь, я все это время думал только о тебе. Моя ушла сегодня. Теперь я твой. Ты все плаваешь?

– Говно плавает, – ответила она и прекратила общение.

Я закурил и для приличия снял штаны. Покопался в телефоне и снова набрал номер.

– Алло, – кто-то весело хохотал с той стороны и яростно дышал в трубку.

– Алло, это я, – гордо признался я.

– Да отвали ты, – грозно крикнула она, потом что-то упало и зашуршало. – Извини, это не тебе, – поправила она, – Джек постоянно лезет в ухо, ты же помнишь моего волчка?

– Мне грустно без тебя, знаешь, я все это время думал только о тебе. Моя-то ушла от меня. Насовсем. Как ты там, грустишь, думаешь, скучаешь? Как твой овощной бизнес? Вечная молодость? Как жизненный настрой? Как там лозунг дня: «Давай в пятьдесят, как в двадцать пять!»?

– Да пошел ты, – в том же тоне ответила она. – Я тебе, тебе это говорю!

Трубку я отключил сам.

Остальным моим сказочным девушкам я звонить расхотел. Я пожал Сане руку и неспешно направился в парк. Здесь я нашел одинокую лавочку и прямо улегся на нее. Достал из кармана бутылку коньяка и отхлебнул с удовольствием. Звезды приветливо блестели на безоблачном небосводе.

– А звезды на небе такие блестящие, – громко выкрикнул я, – что не о чем и говорить.

На душе что-то творилось. Значит, есть она еще, душа эта. Я аккуратно порылся в своей телефонной книге и понял, что позвонить мне больше некому. Одни звонили только мне, узнавая, что скидку я сделать больше не могу, извинялись и больше не звонили. Другим пробовал набирать я и узнавал о себе все то, что еще не знал. Она ушла, бывшие забыли, будущих нет. Мимо быстрым шагом проходила молоденькая девушка, зажав под мышкой маленькую скрипочку.

– Девушка, – пьяно заорал я, – дайте мне свой номер телефончика, я вам звонить буду.

Она испуганно обернулась и перешла на бег.

– Жаль, – раздосадованно решил я и, отхлебнув коньяка, с размаху зашвырнул телефон подальше в кусты.

Парк опустел. Мир опустел. Стало так тихо и безмятежно, что захотелось умереть. Вот так, прямо здесь, на этой одинокой лавочке. А ведь, возможно, на ней свершались великие дела. Перочинный нож вырезал нежные женские имена. Влюбленные клялись друг другу в вечности. А возможно, эта лавочка и стоит здесь всю вечность. И бог сначала создал эту лавочку, а потом уже все остальное. А может, он и есть эта самая лавочка. Стоит тут в парке, а люди его ищут. И какую любовь может дать лавочка? Я смотрел в распахнутое небо, и слезы почему-то сами собой покатились по моим щекам. Я умирал. Я прекрасно понимал, что больше меня того, прежнего, больше не будет. Мне стало так одиноко и тоскливо, я скулил, как щенок, и наконец вырвал из себя всю мою правду:

– Полюбите меня кто-нибудь хоть за что-нибудь! – яростно выкрикнул я и зашвырнул следом и початую бутылку коньяка.

Глаза мои закрылись. Я еще раз всхлипнул и, перевернувшись на бок, уснул пьяным сном.

Глава шестая Герда

Был промозглый ноябрьский вечер. Люди на остановке толпились и теснили друг друга, пытаясь занять наиболее привлекательное место для удачного попадания в приближающийся трамвай. Трамвай шел, содрогаясь и неторопливо шурша, отстукивая что-то понятное только ему, оледенелому и одинокому. Людская масса засуетилась, и меня вынесло на самую обочину. Сзади теснили, трамвай тяжело приближался. Я закричал от испуга. Но все тщетно. Он приближался. Кто-то рьяно толкнул меня к нему в объятия, вероятно, пытаясь выгадать для себя удобную позицию. И нога у меня соскользнула. Я полетел. Трамвай приближался. Последнее, что я увидел, были испуганные глаза проводницы, затем послышался скрежет колес. Мне показалось, что небесный воитель точит свой волшебный меч, проводя им по огромному точильному камню. Такой звук и остался у меня в ушах. Но я сгруппировался и закричал. Я так сильно кричал, я так сильно хотел домой, я так сильно хотел жить.

Потом все кончилось. Я открыл глаза и увидел маму. Она гладила меня по волосам и плакала:

– Это чудо, что ты остался жив, – шептала она, – это чудо.

Я открыл глаза. Голова снова болела. Вдобавок было очень холодно и болело все тело. Она сидела рядом на лавочке и гладила мои взъерошенные волосы. Наконец я понял, что это был только сон, и поднялся. Она держала в руках открытую бутылочку коньяка, такую маленькую, но такую привлекательную, что я просто молча отобрал ее и засадил без промедления.

– Знаешь, – начал я без знакомства, – в детстве я однажды попал под трамвай.

– Я знаю, – тихо ответила она и улыбнулась.

Я почему-то не удивился, тепло разлилось по ногам и рукам.

– Знаешь, мне тогда сказали, что в таких случаях умирают сто процентов, мол, я просто чудом остался жив, представляешь?

– Я знаю, – так же уверенно и улыбчиво ответила она.

– А мне иногда кажется, что я именно тогда и умер. Как-то читал в одном научно-популярном журнале, что человек совсем не замечает мгновение своей смерти. Представляешь, просто идет себе, идет, и – бац! – в какой-то момент он уже умер, а дальше идет уже другой человек. А в это время его уже похоронили, оплакали. Зарыли в деревянном ящичке, и все. А я иду себе дальше, только другой, и все вокруг иллюзия. Вчерашний день остался в прошлой жизни, здравствуй новая. И сколько раз я умирал? Или ты? Разве кто скажет?