Алекс Дубас - Моменты счастья

• Название: Моменты счастья
• Автор: Алекс Дубас
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-093751-6

В нашей стране живет 146 544 710 человек.

Из них, как минимум два миллиона смотрели телеканал «Культура» и слушали радио «Серебряный дождь», где Алекс Дубас постоянно рассказывал о счастье и собирал его. Еще несколько десятков тысяч читали об этом в «Фейсбуке».

Каждое чтение момента счастья в эфире, каждый пост – возвращались новыми и новыми историями. Здесь их почти тысяча. У вас в руках концентрат и катализатор счастья. Ваша собственная машина времени.

Итак. Здесь были счастливы Артем и Юля, Михаил Жванецкий, Ингеборга Дапкунайте, Ася, Владимир Меньшов, Вано, Ольга, Андрей Шаров, Катерина, Аким, Слава Сэ, Алина, Андрей, Ивар Калныныш, Роман Геннадиевич, Вахтанг Кикабидзе, Даша, Лука, Максим Цхай, Инесса, Альберт Филозов, Сергей Юрский, Тамара, Нарине, Ирина Хакамада, Игорь, Малхаз, Людмила Петрушевская, Ляйсан, Костя, Владимир Кристовский Дайга, Андрей Бартенев, Алексей, Елка, отец Владимир, Тата, Айжан, Николай Цискаридзе и еще как минимум 903 человека.

---

139

Август 1995 года. Мне шестнадцать лет. Болгария. Ночное звездное небо, пляж, мы с ним сидим на волнорезе, свесив ноги. Целуемся, потом молчим, потом смотрим друг на друга. Тут откуда ни возьмись какая-то группа неопознанных товарищей. Что-то похожее на ночную экскурсию. Женщина что-то рассказывает им по-болгарски. Потом замолкает, подходит к нам и что-то говорит ему и улыбается. Я ничего не понимаю.

Когда люди уходят, спрашиваю его:

– Что тебе сказала эта женщина?

– Что очень завидует нам. Потому что мы молоды, потому что вот такое сейчас красивое небо и потому что мы целуемся.

А через два дня я улетала в свой Питер с мокрыми-мокрыми глазами. А его звали Севдалин. До сих пор помню.

140

Июль 2009 года. Я возвращаюсь с вечеринки у друга, который с третьего раза поступил в театральный, и знаю, что у моего подъезда ждет человек, которого я очень люблю. Я подхожу к своему дому, вижу его, а у него в руках пакет, наполненный шоколадками и мороженным, а еще шампанское. Мы поднимаемся ко мне, пьем на кухне шампанское, заедаем шоколадками. Потом идем в мою спальню, он ложится на диван, а я сижу на спинке этого дивана, и он держит в руках мои ноги. И мы рассказываем друг другу, как провели неделю. Потом он стягивает меня на себя, я ложусь на него сверху и чувствую его всем телом, и он рассказывает что-то очень смешное, я смеюсь до слез, и мои слезы остаются на его красной футболке. Я до сих пор чувствую запах этой футболки и его запах.

141

Год этак примерно 1979. Я на даче детского сада – родительский день. Наконец-то приехал папа: родной, любимый, по которому так соскучилась. И картинка в памяти – солнце, много солнца; почему-то пахнущие вафлями и карамелью перила деревянного дачного домика и папа в желтой моднючей футболке с нарисованными теннисными ракетками и с тарелкой клубники в руках… абсолютное детское счастье. Недавно обнаружила эту самую футболку в родительских дачных завалах – немедленно прибрала к рукам, как есть, старую, застиранную, растянутую… и теперь время от времени сплю в ней и вижу прекрасные сны – как будто она хранит кусочек того самого счастья.

142

Карелия. Холодное лето 2003 года. Мы сидим с девушкой на корме прогулочной лодки. Я еще и не предполагаю, что она – моя будущая, а потом будущая бывшая жена. Мы болтаем ногами в воде и пьем шампанское из жестяных кружек. Кажется, что жизнь только начинается и впереди тебя ожидает только хорошее. Я безусловно счастлив…

Андрей Симачев

143

На дворе 1993 год, мне семь лет. Мы с родителями поехали кататься на горных лыжах на Чегет – Эльбрус. Сегодня мы уезжаем домой в Москву с загорелыми обветренными лицами, вдоволь напившиеся нарзана, наевшиеся хычинов и надышавшиеся горным воздухом. Так получилось, что наш поезд в Москву идет из Минеральных Вод, и туда еще надо ехать часа четыре. Мы стоим на выезде из гостиницы, а автобуса все нет, время вроде еще есть, но обстановка нервозная. И тогда папа решает пойти в поселок, чтобы найти автобус или машину, мы же с мамой остаемся с вещами, где стояли. Ждем, ждем. Вдруг приезжает практически пустой «Икарус», но папы там нет. Мама решила, что нам надо ехать на этом «Икарусе» вместе с вещами, потому что папе одному будет проще добраться. Водитель берет нас на борт, у нас нет денег на проезд. Меня страшно и результативно укачивает все четыре часа. И вот мы в Минеральных Водах: куча вещей, денег – пара грошей, хочется есть и пить. Никаких мобильных телефонов еще не придумано. До поезда есть немного времени, но мы потеряли папу. То есть совсем! На эти гроши мама купила мне кусок черного хлеба, и я бреду по улице, реву, ругаю маму и грызу этот кусок. И тут что-то заставляет меня посмотреть вдаль – я вижу папу! Моего папу! С усами, в синем пуховике, в белой кепке с вязаной резинкой на круглой голове!

144

Человеческое счастье – это пить с акушерками шампанское в здании, где только что родился твой ребенок и ты присутствовал при его появлении на свет. А актерское счастье бывает и таким: когда-то я играл Треплева в «Чайке» Чехова. И задумано было режиссером так, что мой персонаж стреляется, то есть умирает на сцене, при зрителях. И вся наша труппа, в том числе и я, были счастливы, когда не было аплодисментов. Сцена… эхо выстрела… медленно закрывается занавес, чтобы уже больше не открываться… и абсолютная тишина.

Ивар Калныньш, актер

145

Начало июня 2006 года. Мы в Симферополе. Две недели на море пролетели как в кино и принесли истинное волшебство в нашу семью. Мы сидим в «Макдоналдсе». Двухлетняя Аленка таскает у Мишки картошку фри, никто не против. Я смотрю на нее и почти плачу от радости – это тот ребенок, который всего три месяца назад покрывался кровавыми корками аллергии! Это тот ребенок, которому нельзя было есть даже овощи! Это тот ребенок, который вообще ничего за свои два года не видел, кроме гречки и вареной картошки, ибо – очередное обострение, да и то все равно они случались, и даже гормоны не помогали! И вот теперь я смотрю, как этот ребенок спокойно ест картошку фри, кусает пиццу, пьет сок и вообще ни в чем себя не ограничивает, и тому ребенку не будет с того ничего! Вот вообще ничего, даже щечки не покраснеют! У меня нет других объяснений, как такое могло произойти за две недели у моря. Это было чудо. И я счастлива!..

146

А я часто думаю о таких моментах, для себя я их характеризую как моменты, когда не жалко умереть, уйти из жизни в миг абсолютного, незамутненного счастья. У меня они есть. А сейчас вспоминается такой:

Я просыпаюсь ночью от дурного сна. Просыпаюсь и чувствую спиной жар, исходящий от спящего мужа, а прямо рядом с подушкой спит любимая кошка. Я прижимаюсь всем телом к мужу, слышу его успокаивающее дыхание, подсовываю руку под пушистый живот кошки и притягиваю ее к себе (она издает сонное, почти дежурное урчание) и полной грудью вдыхаю запах ее меха. Я, словно в коконе, рядом мои любимые существа, мой мир, и я так счастлива!

147

Июль 1999 года. Всю ночь была дикая гроза. И вот я еду по уже высыхающему чистому сияющему городу со слезами счастья на глазах. В эту ночь у меня родился сын. И я приехал в роддом и первый увидел его. Маленький и смешной, со странным личиком, не похожий ни на кого. Такой милый и такой беззащитный – мой сын.

148

24 декабря 2007 года, день до моего ухода в армию на год. Я стою на краю обреза двери вертолета Ми-8 на высоте четыре тысячи метров, моя очередь прыгать, это мой шестьдесят восьмой прыжок с парашютом. Передо мной ушли две команды, я выдержал паузу перед отделением и шагнул за борт… но шагнуть у меня не получилось, что-то держало сзади. Я обернулся, это второй пилот высунулся из кабины и держит меня за ножной обхват. Прокричал: «Подожди, ошиблись с выброской!» Я жду сигнала на отделение прямо на обрезе двери вертолета, чуть высунувшись наружу. Вертолет еще двадцать минут кружился и ждал новых вводных о точке выброски от руководителя полетов. А я все это время смотрю на невероятное небо, оно всех цветов радуги, просто немыслимые облака, солнце отражается от них, все наполнено светом и счастьем. Пилот мне дает команду на отделение, я отделяюсь и падаю. Ощущение счастья, небо – как родной дом. Я дома! Через минуту бросаю медузу, парашют раскрывается. Я работаю под куполом, приземляюсь… и счастливый иду укладываться, чтобы еще пару раз прыгнуть и в армию на год…

149

Конец августа 2004 года. Большая машина, и человек, при взгляде на которого и при мысли о котором все во мне идет кувырком, сидит за рулем. На мне оранжевая футболка с принтом крыльями, оранжевые брюки, и ногти на ногах накрашены оранжевым. Я сижу по-турецки, несу какую-то чушь, чтоб не сказать лишнего, а он держит меня за палец на ноге, и тут понимаю, что мы уехали значительно (километров так на сто) дальше от того места, куда собирались. «А мы куда?» – спрашиваю. «Да на море. Ты же хотела на море. Крым или Одесса?» – «Крым», – ошалело говорю я. А до Крыма километров семьсот-восемьсот, и мы едем всю ночь, а потом еще купаемся и загораем полтора суток, и сидим ночью в креслах на берегу, и фотоохотимся на чаек, и едим мороженое и арбуз, и спим в обнимку, и гоняемся друг за другом, и я все время так невероятно счастлива, что никакие слова этого не передадут.

150

1992 год, конец сентября – начало октября. Я учусь во втором классе. Сегодня у нас в школе отключили холодную воду, поэтому всех учеников распустили по домам, и мы с моей школьной приятельницей Иркой бросаем портфели дома и приходим играть в мой двор. Подгребаем к железной горке кучу листьев и скатываемся в них. Валяемся, кувыркаемся в этих листьях, кидаемся ими друг в дружку.

Постепенно темнеет, и мама зовет домой. На прощание меняемся с Иркой новогодними открытками, и мне достается шикарная, с зеленой окантовкой и позитивным Дедом Морозом. А дома на кухне мама сидит со своей знакомой, а на ужин овощное рагу.